Я лишу тебя веры?

Темная комната. По телу проходит дрожь. Я до сих пор не до конца понял, как правильно сделать это заклинание. Вроде, все готово, но все равно есть ощущение чего-то недостающего. Прямо как когда вы идете на зачет, забыв дома саму зачетку. Или на экзамен, забыв паспорт. В общем, думаю, вы поняли мои ощущения. Поджигаю все свечи, бью в колокол и начинаю зачитывать имена Сатаны. Пью из кубка вино и благословляю фаллос. Затем пытаюсь прочитать вызубренное заклинание, стараясь не делать запинок, думая о том, что я слишком волнуюсь, чтобы сделать все хорошо. - Предстань предо мною, О, великое отродье Бездны и яви свое присутствие. Все мысли устремил я на раскаленный шпиль, что светится вожделением, присущим мгновениям его увеличения, и страстно вырастает в своем набухании. Пошли же вестника чувственных наслаждений и облеки непристойные проекты моих темных желаний в форму будущих деяний и поступков...- дочитав заклинание до конца, я удивился самому себе, что почти не сделал запинок. Отхожу от алтаря, подходя все ближе к кровати, на которой стоит новый, благословленный фаллос. Выдавливаю на руку смазку, лежавшую на кровати и размазываю по фаллосу. Пытаюсь представить, что это Даня. За ту неделю, что он живет у меня, я достаточно хорошо рассмотрел его тело и теперь с образами почти не возникает проблем. Насаживаюсь на резиновый член и закрываю глаза не смотря на то, что я перед этим растягивал себя, боль все равно достаточно ощутима. Судорожно выдохнув, начинаю двигаться на нем, морщась от боли. Пытаюсь глубже дышать. Постельное белье пахло самим Даней и из-за этого я стал потихоньку расслабляться, и стонать уже от удовольствия. Невольно обхватываю член рукой и начинаю водить по нему, и с губ срывается приглушенный стон. Воображение ярко рисовало на кровати Даню и его член, вместо резинового. Поджимаю пальцы на ногах и представляю как он будет гладить мое тело и не замечаю, как начинаю сам себя гладить. Закусываю губы и закидываю голову, представляя, как Даня оставляет поцелуи на моём теле. Дыхание давно сбилось и казалось, что в комнате очень жарко, волосы давно взмокли и прилипали ко лбу. Облизываю губы и начинаю двигаться быстрее. Слишком хотелось почувствовать руки Дани на себе, слишком хотелось ощутить его губы на своих, слишком хотелось его. Массирую головку и начинаю стонать громче. На теле образуются капельки пота и давно мокрая челка лезет в глаза, из-за чего их начинает щипать. Сильно кусаю свою нижнюю губу и чувствую вкус крови во рту. От этого я распыляюсь только сильнее и кончаю с громким вскриком, сделав еще пару движений. Перемещаюсь обратно к алтарю. Восстановив дыхание, начинаю говорить: - Хочу, чтобы Даня полюбил меня. Я не хочу, чтобы он был зависимым от меня. Лишь влюбленным. Чтобы он хотел меня, чтобы не смотрел ни на кого другого, - выдыхаю и облизываю губы. - Шемхамфораш! Да здравствует Сатана!- громко произношу я.- Ra-asa isalamanu para-di-zoda oe-cari-mi aao iala-pire-gahe Qui-ihu. Enai butamonu od inoasa ni pa-ra-diala. Casaremeji ujeare cahirelanu, od zodonace lucifatianu, caresa ta vavale-zodirenu tol-hami. Soba lonudohe od nuame cahisa ta Da o Desa vo-ma-dea od pi-beliare itahila rita od miame ca-ni-quola rita! Zodacare! Zodameranu! Iecarimi Quo-a-dahe od I-mica-ol-zododa aaiome. Bajirele papenore idalugama elonusahi-od umapelifa vau-ge-ji Bijil-IAD! Дрожащими, вспотевшими руками я ударяю в колокол, но достаточно громко получается лишь с 3 раза. - Итак, свершено! Дальнейшие полчаса я сижу как в прострации и непонятно откуда взявшемся страхе. Затем я все же беру себя в руки и начинаю убирать комнату. *** Закрываю дверь как можно тише, и это даже выходит, но как только я шагаю в сторону кровати, старый пол издает громкий скрип, и от этого звука просыпается Даня. - Миша? - щурясь, спрашивает парень, чуть привстав. - Да. Спи, - я снимаю с себя одежду и кидаю на стул. С утра Даня опять будет мне говорить, что вещи нужно убирать на место. - Ты говорил, что всего на пару часов, а сейчас почти утро. - До дома добраться не мог, - вру я и ложусь в кровать. Судорожно выдыхаю и закрываю глаза. Желание, чтобы Даня меня хотя бы обнял, до сих пор не прошло, и единственное, что сейчас было у меня в голове, это залезть к нему в постель и целовать через его "бог против этого" до потери пульса. - Миш, - вдруг позвал меня парень, отрывая от фантазий. А в них он уже, между прочим, делал мне минет. - А что вы с Ромео вчера делали? - Когда? - нахмурился я. Вроде, ничего такого мы не делали. - Когда вы кричали: "братан". - Мы обнимались, - подняв одну бровь, произнес я. Нет, вы не подумайте. Мы все так же просто друзья, но вчера Ромео мне сказал, что расстался со своим парнем. Поскольку он был редкостным мудаком и шлюхой, я был рад и в порыве чувств обнял его. - А что это? - Серьезно? Ты не знаешь? - я почувствовал, как Даня покачал головой.- Это когда ты... обхватываешь кого-то руками. Нежно как-то. - как странно объяснять, что такое объятья. Что за жизнь у него была с родителями, если он не знает, что это такое. - Зачем? - Это приятно. Когда человеку бывает плохо, это его успокаивает. Тебя никогда не обнимала мама? - Нет.- он снова покачал головой. - А что делала твоя мама, если ты плакал? - Она говорила, что Бог любит сильных и не дает нам испытаний, которые мы не можем преодолеть, поэтому мы не должны плакать. Когда я был совсем маленький и не понимал ничего, лупила или закрывала в сарае. - от его последней фразы у меня чуть волосы дыбом не встали. И куда смотрит опека и все остальные? - Плакать - это естественно. Ты так не думаешь? И я не думаю, что Бог не дает нам испытаний, которые мы не можем преодолеть. Рак, опухоли, психические расстройства - разве это можно преодолеть? - Мама говорит, что они не достаточно молятся о спасении и прощении. Они согрешили, и Боженька так наказывает их. - А маленькие дети, которые рождаются с патологиями? Что ты скажешь о них? Разве они могли согрешить? - Они искупают грехи родителей. - А чернокожие? Бог их не любит и за что? Почему они голодают? - Они ленивы и он их так наказывает. - Почему он не может сделать их не ленивыми, если он такой крутой и всемогущий? - Люди сами встают на этот путь. - А я что сделал? - Дьявол выбирает лучших. - Я не понимаю этой логики, - я выдохнул. Этот разговор начинал меня раздражать. - Пусть тогда этот мудак на небе сделает меня супер-добрым без сатанистких наклонностей и в бонус, чтобы я смог ходить по воде. - Миш, - тихо позвал меня парень. - Что? - А ты мог бы... обнять меня? Я даже задержал дыхание от такой просьбы. Обычно, если ритуал срабатывал, то начинал действовать через пару дней, а то и месяцев. Неужели я все сделал настолько хорошо? - Х... Хорошо.- я поднялся с кровати и перелег к Дане, залезая под его одеяло. Обняв его, я положил голову на плечо, судорожно выдыхая. - Ну как ощущения? - Это и вправду приятно. От этих слов у меня даже кровь к члену прилила. Захотелось залезть на него сверху, поцеловать, чтобы он обнял меня в ответ, не так, по-детски невинно, а более серьезно. Но нет. Пока слишком рано, он мне еще нужен для других целей. - Ладно, давай спать? Я очень устал. - Хорошо, - выдыхает Даня, положив на мою руку свою. Через пару минут я слышу сопение. Нужно оставить его нетронутым хотя бы до ближайшего полнолуния. В идеале это, конечно, до Вальпургиевой ночи, но, думаю, что у меня не хватит терпения, и пытаться не стоит. Думай, Миша, думай. Какой ближайший праздник? Ночь цветения папоротника прошла, значит - следующее Ламес, но это не серьезно; а за ним Хеллоуин. Отлично. *** Следующие несколько месяцев длились невообразимо долго. Знаете ведь это состояние, когда чего-то ждешь, а оно все дальше от тебя ускользает. Даня вел себя странно. Иногда он просил обнять себя, залезал ко мне в постель и я радовался, что ритуал так хорошо сработал, а иногда он начинал спрашивать про Алину, причем с таким интересом, что во мне просыпалась ревность, особенно когда они разговаривали. Тоже самое было и по части его миропонимания. То я рассказывал ему про демонов и он слушал, открыв рот, то начинал кричать, что демон во мне может меня убить. При том, эти перепады случались так часто, что я иногда пугался. Ромео говорил, что ему нужно больше времени, чтобы все принять, а я слишком давлю и тороплю, но ждать я не хотел. - Миша! - потряся меня за плечо, сбивчиво затрепетал Даня. - Мне очень нужно в церковь к батюшке. - Что? - слова парня не сразу дошли до меня, и несколько, как мне показалось, минут, я тупо пялился на него. - Сколько времени? - Почти пять. - Ты ебнулся? - громким шепотом выругался я, и Даня зажал рот ладонями. Так случалось каждый раз, когда я ругался. Раньше он начинал еще говорить, что это страшный грех, но стоило мне пару раз изобразить конвульсии про этой фразе, и парень стал просто испуганно смотреть на меня. - Что ты там забыл в пять, бля, утра? - Мне кажется, я согрешил. О маме волнуюсь, вдруг ее демоны тревожат. - Демоны ее точно не тревожат, - я тяжело выдохнул и сел на кровати. Честно сказать, я уже устал просыпаться на рассвете. Даня часто по утрам молился и своей бубнежкой будил меня эдак часа в 4 утра. - Чем ты согрешил? - Мне сон приснился. - И? - Это был очень плохой сон. - Что там было? - Ты... Ты был весь в крови, в руках тоже что-то красное. Как будто мясо. У меня тоже руки в крови были, а за тобой лежал человек. Мне показалось, что он был умерший. - Успокойся, это просто страшный сон. Мы вечером смотрели ужастик и ты просто переволновался, - попытался успокоить его я и погладил по плечу. Даня был похож на потерянного ребенка. - Можешь обнять меня? - то поднимая, то опуская глаза, спросил парень. Да, после первых наших объятий он стал часто меня об этом просить, ну а я был не против. Я кивнул и обнял его за шею, а он меня в ответ за талию и я судорожно выдохнул. Мы просидели так до тех пор, пока комнату не залило светом. Думаю, пора купить шторы. У меня уже порядком затекла спина, а у Дани (он, кстати, стоял на коленях на полу) ноги, и тогда я решил разорвать объятья, но он, похоже был этим крайне недоволен. - Давай спать, - тихо произнес я, забираясь обратно в кровать. - Можно я к тебе лягу? - все тем же тоном спросил Даня. Как будто знал, что я не могу отказать ему. - Конечно. И вот Даня лег рядом со мной, как обычно закинул на меня руку и прижался сзади. Я переплел его пальцы со своими и поцеловал в костяшки пальцев. Чувствую, как парень утыкается мне кончиком носа в шею. *** - Больше тебе ничего не снилось? - как бы невзначай спросил я, отрываясь от мороженого. Мы сидели на траве у небольшого пруда в парке. Сегодня было невыносимо жарко, и проводить день в душной квартире казалось невозможно, поэтому мы пошли в парк. - Нет, - Даня покачал головой и чуть улыбнулся. - Хорошо, - я улыбнулся в ответ, но меня это расстроило. Когда я уже сам проснулся в 11 часов и написал обо всем Ромео, он мне сказал, что такое бывает, обычно это какие-то "кадры" из будущего. Да, конечно, мне не особо нравилась мысль, что я убил человека. Как я уже говорил, в сатанизме это запрещено, но все остальное меня обрадовало. - Почему эта девушка такая высокая? - Даня показал в сторону девушки на высоких каблуках и сильно накрашенную. Прищурившись, я сразу узнал эту "девушку". Стас - легенда города. Безумно красивый парень с не менее красивым внутренним миром. Больше всего меня восхищало, что он не особо скрывал свою гендерную принадлежность. - Потому что это парень. - Она не похожа на парня. - Даня прищурился и явно рассматривал удаляющуюся фигуру. - Я вас как-нибудь познакомлю. Думаю, он понравится тебе. - Почему? - Не знаю? - я пожал плечами.- Он хороший и всем нравится. - А ты? - Что я? - Ты тоже всем нравишься? - Я бы не сказал. Лет до 12 меня дразнили тем, что я похож на цыгана. - Почему потом перестали? - Я перестал обращать на это внимание и им стало скучно. - А ты цыган? - Не знаю, может есть что-то такое у меня в крови. По линии отца, например. - То есть, ты не знаешь? - Нет. У мамы всегда как-то стеснялся спрашивать. Думал, что могу ее обидеть этим. - Мама не любит цыган. - Их никто не любит. Ну, мне так кажется. Да, есть и нормальные, но мы видим только тех, что стоят в переходах и просят на еду, потому что не хотят работать. - Может они не могут? - Если захотеть, то можно все. Они не хотят просто. - Может, ты прав... - Даня поднял голову на солнце и зажмурился. Что мне в нем очень нравилось, он почти не спорил. Было, конечно, пару моментов, но они были связаны с религией и Богом. - Хочешь прокатиться на чем-то? - я кивнул на аттракционы, что стояли за деревьями, из-за которых было видно колесо обозрения. - Мама никогда не позволяла мне на них кататься. - Но ее ведь тут нет. Идем? - я встал и протянул руку Дане. Когда-то давно мой дядя говорил мне, что этот жест вызывает доверие, поэтому люди всегда соглашаются. И как оказалось, это работало. Даня, ухватившись за мою руку, поднялся и мы пошли к кассе. Честно сказать, никогда не видел, чтобы взрослый парень так удивлялся колесу обозрения. Когда мы поднялись на самый верх, парень, схватив меня за руку, стал и открытым ртом рассматривать вид из открытого окошка кабинки. Сознание само нарисовало картинку, где мой бывший парень поцеловал меня на самой верхушке колеса и после предложил встречаться. Мило, романтично, хоть и банально. Нужно выбить весь этот бред про бога и Даня будет намного лучше. Главное, чтобы я не свихнулся до этого момента. После я повел Даню на Чашку. Ну знаете, такая огромная штука, где людей усаживают кружком и начинают раскачивать, крутя и саму "чашку". Что-то подобное я видел в Парке Горького еще когда был маленьким? и носило оно название "Корабль", а потом почти все аттракционы оттуда убрали. В это раз Даня судорожно держался за мою руку и что-то бубнил себе под нос. Я чуть не оглох от его крика, а остальное было похоже на молитву, из-за чего люди, сидящие рядом, косились на нас, а я только нервно улыбался. - Господи Иисусе, спасибо, что мы выжили.- становясь на землю, прошептал Даня. - Мы и не должны были умереть. Тут за всем смотрят, и пока никто не умер. - А почему тогда так качало? - Это специально. Для адреналина, так сказать. Люди идут на этот аттракцион, чтобы почувствовать страх. Помню, когда его только поставили, по всему парку раздавали салфетки. - И как за такое можно платить? *** Меня не переставало удивлять как Даня реагирует на простые вещи. Он до сих пор не мог понять как работает плазменный телевизор. Как оказалось, у него был только старый, еще советский, без пульта и где каналы переключаются кнопочками и их всего семь. А его мать разрешала смотреть только канал РПЦ и первый. Поэтому сейчас Даня с открытым ртом смотрел какую-то второсортную мелодраму с туповатой блондинкой и перекаченным парнем в главной роли. И вот момент, когда герои целуются, парень краснеет до кончиков ушей и поначалу закрывает глаза ладошками, а затем, сквозь пальцы, продолжает смотреть. Я тихо засмеялся и стал наблюдать за парнем. Тот продолжал смотреть в той же позе. - Дань, с тобой все хорошо? - не выдержав, спросил я, широко улыбаясь. - А? - он сразу спрятал руки и повернулся на меня, а я не мог не отметить эти милые розовые от смущения щеки. - С тобой все хорошо, спрашиваю? - Да, да. Все в порядке, - он еще больше покраснел. - О чем ты сейчас думаешь? - продолжая улыбаться, спросил я. - Я не могу это сказать. - Почему? - Потому что я думаю о грешном. Я улыбнулся шире и приблизился к парню, размышляя не слишком ли рано я сдаюсь, но когда его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от моего, я понимаю, что уже поздно сдавать назад. Да и к тому же, я "сдался" еще при первой встрече, тогда, в церкви. И только я собираюсь коснуться его губ своими как он начинает махать головой и испуганно смотреть на меня. - Нельзя. Нас бог накажет. - Об этом никто не узнает, включая т... бога.- я осекся, чуть не сказав "твоего". Я же, якобы, такой же верующий. - Но он видит все, и батюшка говорил, что он накажет всех неугодных ему. Я не хочу гореть в адском пламени. - У него слишком много дел. Он не узнает. - Правда? - с явным сомнением переспросил Даня, чуть нахмурив лоб. - Да. Ты когда-нибудь видел большой муравейник? - Да... - И у тебя получалось уследить за всеми муравьями сразу? - Нет... - Ну вот видишь, он тоже не может. Дальше я даже слушать не стал, иначе не избежать изнасилования. Не помню, какими были на вкус его губы в первый раз, но сейчас с вишней - мама делала на десерт пирог. Никогда так не целовался, если честно. Дело даже не в обстоятельствах или вкусе губ, а в том, что мне в ногу упирался немаленьких размеров стояк, а парень не отвечал. - Что не так? - снова не выдержав, спросил я. - Я... Я не знаю, как это, - покраснев больше, чем от того кадра в фильме, произнес Даня. Фильм, к слову, продолжался на фоне, а разыгрывание чувств "- я чувствую, а ты чувствуешь?" "- я чувствую, но не совсем то, что ты чувствуешь", что было очень кстати. - Данечка, а сколько тебе лет, напомни. - Семнадцатый год. - Боже... - выдохнул я. Я бы понял, если бы он ни разу не целовался в 16 лет при наличии зайчьей губы, или с кривой рожей, или с гетерохромией, или с лишним весом в сто килограмм и прыщами на все лицо. Но нет. "Данечка" не просто симпатичный - он красивый. Да, в голове ерунда какая-то, но кого это волнует вообще? - М... так, ладно, - я взялся за виски и стал их тереть. Как это исправить? Показать, как это делать правильно?.. - Хочешь, я тебя научу? Парень опустил глаза и закивал. - Хорошо, - я выдохнул. И с чего начать? - Когда целуешься нужно кусать, только не сильно, губы того, с кем ты целуешься. Можно водить по ним языком, можно по зубам, - я сглотнул и отвел взгляд от губ Дани. Блядь, ну зачем все так сложно? - Можно засасывать губу себе в рот, как будто засос делаешь. Бля, ты же и этого не знаешь, - я потер лицо руками. - Ты понял? - Вроде бы, да. - Ну давай, пробуй, - я улыбнулся и принял расслабленную позу на диване, ожидая действий от Дани. Все такой же красный, он приблизился ко мне и закусил мою губу, тяжело дыша. Через несколько секунд он отпустил, похоже не зная, что делать дальше. Я облизал губы, чувствуя все тот же вкус вишни, и сам притянул его к себе за лицо. Теперь Даня отвечал мне, я отвлекался, только чтобы сказать ему "расслабься" или "не так сильно". Через несколько минут уже со сбытым дыханием я сидел на бедрах парня и хотел углублять поцелуй, но вовремя вспомнил, что этому я его еще не научил. - Даже не знаю, не рано ли учить тебя дальше, - оторвавшись, спросил я сам себя, тем самым раззадоривая Даню. Еще когда мама просила помочь ей лепить пельмени, я понял, что парень настырный и идет до конца. - Не рано. Учи, - с алыми щеками ответил парень, смотря мне в глаза. - Ну... Ты должен засунуть язык мне в рот и водить им внутри. - Я не понял... Звучит как-то противно. - Смотри как я делаю и поймешь, - ответил я и, несколько раз прикусив губы Дани, засунул язык ему в рот.