***
Как говорила мама, сам Сугуру очнулся на третий день после аварии. И если верить календарю, то она права. Мама казалась счастливой, но всё равно юноша увидел, что всё это фальшиво. Что у неё есть что-то, над чем она волнуется. И тут же сказал ей это. — Проницателен несмотря на травму, — грустно сказала женщина, осторожно беря руку сына в свои, — Сугуру… Какеру, он… он в коме, и врачи не могут найти ему донора… …В этот момент его жизнь пошатнулась. Мама рассказала, что его брат медленно умирает, так как невозможно найти донорское сердце. — Мы с отцом просили, чтобы они взяли наши, но результаты показали, что высока вероятность отторжения… — плакала мама, также держа руку Сугуру, — а теперь врачи говорят, что стало поздно, и что это вопрос времени, когда Какеру… Сам же Сугуру молча слушал её. И получалось, что Какеру — его любимый младший брат — скоро умрёт. И юноша винил себя в этом. Ведь если бы он внимательно смотрел по сторонам, то он успел бы отъехать!***
Сугуру видел ещё живого брата, лежавшего на этой чёртовой больничной койке. На его бледно-сером лице была маска, под глазами — синяки, к руке проведена капельница, а за воротом больничной рубашки видны бинты. В тот день Сугуру говорил с ним, словно со здоровым, и ему казалось, что Какеру его слушал. Подсознательно он понимал, что видит своего брата живым последний раз. Поэтому и старался рассказать всё, что не успел тогда. И про кошмары, и про тот сон, и про психолога, про мечту сыграть вместе на Национальном матче, про всё-всё. — Какеру, я очень хочу, чтобы ты выжил… — шептал он в конце, повторяя это бесконечное количество раз, — хочу, хочу, хочу, хочу… Ушёл Сугуру после полуночи. И то лишь из-за того, что доктор обещал его не пустить завтра сюда. На следующий день сердце Какеру остановилось. И именно тогда Сугуру познал всю прелесть отчаяния. Он плакал, захлёбываясь в своих слезах, кричал и рвал на себе волосы. Ведь это он виноват в смерти брата!***
«Мне очень нравится твой стиль игры, Сугуру…» Севен постоянно была рядом: по пути в школу, в самой школе, в клубе, и домой тоже шли вместе. Иногда она заходила на чашку чая. Тогда они вспоминали начальную школу, их первые игры. Ведь им и оставалось разве что вспоминать.***
«Я ухожу, но…» Все три года старшей школы Сугуру становился лучшим плеймейкером Японии, а после отправился в Большой Спорт. Севен даже тогда пошла за ним. Видимо, она даже не думала, что есть и другая жизнь, без футбола. «Я хочу, чтобы ты продолжал стараться, Сугуру.» В двадцать два года он вместе с командой держит Кубок мира. Рядом Севен, ставшая его девушкой и, по совместительству, менеджером. Сугуру счастлив, действительно счастлив. Он — самый молодой игрок Национальной сборной, и с ним команда выиграла этот кубок. …А где-то вдали за ним наблюдают до боли знакомые тёмные глаза, а их носитель, искренне улыбаясь, растаял, так и оставшись никем не замеченный