День его рождения

Огромный стол, покрытый белой камчатой скатертью… Казалось, сожми ее, она так и захрустит. Никакой синтетики, только лен, скользящий и гладкий, прохладный и такой торжественный. Впрочем, сначала он думал об убранстве в стиле далекой Англии – морозная гладкость стола, серебряные подсвечники, джорджианское серебро. Трепетные ноздри вздрогнули. Он даже ощутил легкий аромат пудры на волосах дамы, когда-то сидевшей рядом. Она, как роза, выглядывала из кружев пенного серого платья, сияя обнаженным атласом плеч… Нет, это явно не годится. Какие дамы? Кто их видел? Это суровый мир далекого будущего, где есть место исключительно войнам. Вернемся к скатерти. Итак, белая скатерть и к ней фарфор, непременно с розами. Тяжелые, устойчивые тарелки, слегка прохладные, даже когда в них налит самый горячий бульон. Вот только какие приборы выбрать? Серебро или мельхиор? Серебро изысканно, но может передать свой вкус, крайне легкий, но все же. Не каждый гурман готов к такому. Тогда мельхиор? Но «сияющий в свете свечей мельхиор» звучит не так, как «сияющее серебро». Или матово блестящее. Или… Сколько еще слов можно подобрать, чтобы описать ножи и вилки, чинно разложенные вокруг белых тарелок с розами. Он долго размышлял, примеривался, раскладывал и вновь все убирал в надежные глубины шкафа. Наконец, все было выбрано. Бокалы – богемский хрусталь. Знавал он одного короля из тех мест, еще тот был оригинал. Но полученный подарок – бокалы и графин для вина пережили вместе с ним долгие бури времени. Пусть позолота слегка стерлась там, где ее касались губы владельца и его гостя, они были все также прекрасны и багрово светились на белой скатерти стола. Кольца для салфеток. Ну конечно, стрекозы и бабочки. Салфетки – лен. Всего-навсего каких-то четыре часа и с сервировкой все было решено. А потом были скучнейшие доклады, такие необходимые, но длились они бесконечно. Быть начальником Адептус Администратум поистине Его злая шутка. Но долг есть долг. Адептус Арбитрес, губернаторы, все стремились поделиться своими бедами и нуждами, и каждому необходимо было ответить, каждый должен был себя ощутить счастливым винтиком огромной государственной машины, управляемой великим кормчем – Императором Человечества. И вот, он снова один. Тот самый, столь долгожданный день наступит завтра, и оставалось надеяться, что в эту ночь не будет ни государственных переворотов, ни планетарных бунтов. Магнус не прилетит жаловаться на то, что ему не дают исследовать варп, Конрад не устроит геноцид на очередном мире, приводимом к Согласию, капитаны Сангвиния не передерутся и не перепьют крови от любви к своему дорогому примарху. Но тссс, это уже тайна. Одна ночь покоя. Его ждет плита, кухонная утварь и тишина… … Дымящаяся рыба в тонком озерце бульона томилась на листьях салата, подставляя отливающие голубым бока под восхищенные взоры. С самого краю тарелки лежала маленькая долька цитрона, дабы оросить этот голубой бочок рыбки ароматнейшим соком с легкой кислинкой. Сыры, целое море сыров, они приглушенно светились на блюде из серебра, но какой варвар положит сыр на блюдо просто так? Конечно, они ожидали своей очереди на тончайшей кружевной салфетке и были присыпаны изюмом и орешками. Но помилуйте, неужели вы думаете, что был забыт мед? Конечно, нет. Он нежился в хрустале и ждал минуты, когда его тягучая капля упадет на масленый лепесток сыра. А чем освежить разгоряченное небо? Менажницы, полные фруктов, манили свежестью винограда, а в корзинке показывала пыльный бочок бутылка белого вина с берегов Рейна. Давно исчез Рейн, поистине канул в Лету, а бутылка – вот она. Если бы не особый способ хранения, вино бы давно превратилось в прах. И к счастью, этот способ у него был. Спасибо экспериментам старого доброго друга. Но он отвлекся, это только первая перемена блюд. Что же дальше? Великолепный кролик, тушеный с грибами и картофелем. И к нему бордо, непременно Франция. Когда-то французы называли перемены блюд «антрэ». Между ними подавали легкие закуски, но это скромный, можно сказать, семейный ужин, поэтому можно обойтись без них. И, наконец, заключительная часть – яблоки в сливках с корицей вместо обязательного торта. При взгляде на все это великолепие хотелось немедленно сесть за стол и насладиться. Но он ждал. Ждал своего старого доброго друга, единственного, кто помнил, что сегодня за день. Ведь когда-то, давным-давно, много жизней назад, именно в такой день он в первый раз открыл свои глаза и громким воплем возвестил о своем появлении на свет. Император Человечества, ведущий миры к единению, сражающийся в Крестовых походах, разыскивающий примархов, а перед этим создающий их, никогда не забывал об этом дне и находил время, чтобы отметить – выпить вина и отведать восхитительные блюда, приготовленные рукой лорда-регента, а когда-то его верного и вечного спутника и компаньона. Сколько же тысячелетий они вместе… Подумать страшно. Но минуты уходили, а Он не приходил. Ночь таяла, свечи почти догорели в канделябрах, на которых пастушки игриво манили к себе пастухов. Его не было, лишь тишина. Малкадор откинулся в кресле и закрыл глаза. Веселое застолье в крохотной харчевне на постоялом дворе, где же это было? Кельн? Зальцбург? Кажется, Зальцбург, наполненный звуками опер божественного Моцарта. Много пива, сосисок и мордобоя, и веселые бурши, клятвенно обещавшие помнить их всю жизнь… Или торжественный обед у лучшего щеголя Регентства. Как шло ему черное, этому красавчику. Холостяцкую пирушку, на которую пробрались самые веселые леди высшего света Соединенного Королевства, трудно было забыть. Все начиналось так чинно, а закончилось катанием на свинье и боксом. В порту. С матросами. Или обед в Берлине под залп канонады. И всегда Он был рядом. Тяжелый вздох нарушил тишину, и на тонкое и такое хрупкое плечо лорда-регента бережно легла огромная рука, привыкшая к мечу и бою. - С днем рождения, старый друг. – Голос отдавался в голове звоном колокола, хотя тишина зала не была нарушена. - Ну наконец-то! Рыба остыла, сыр пришлось спрятать, чтобы он не засох, кролик, что с кроликом? Я уверен, что с ним что-нибудь не так. – Малкадор пытался вскочить, но рука Императора крепко, но бережно удерживала его в кресле. - С кроликом все прекрасно, как и с остальным. Шшш, я принес тебе подарок. – Голос стал вкрадчивым и манящим, так как Император Человечества знал, что Сигиллайт ненавидит, когда опаздывают на его день рождения. - Еще бы ты не принес. Надеюсь, там не перегонный куб? И не какая-нибудь заумная деталь от чего-нибудь столь же научного, как и непроизносимого? – перед Малкадором оказалась маленькая коробочка, такая крохотная на огромной ладони. - Посмотри и сам увидишь. - Нуте-с, поглядим. Что тут у нас? – на бархате маленькой коробочки с изяществом и нежностью юной девушки искрилась лепестками прекрасная роза. Камни были огранены так, что она ловила свет отовсюду и сияла алым пламенем в полутьме комнаты. - Я знаю о твоей привязанности к этому… растению. Надеюсь, тебе понравится. – Голос Императора обрел прежнюю невозмутимость, и только теплая рука на тонком плече легонько вздрогнула, предавая своего владельца и раскрывая его тайну – Император Человечества безумно волновался. - Понравится? Она великолепна. Заметь, она, а не он. Не цветковое из рода Шиповник, к твоему сведению, а роза. Восхитительная, нежная, в искрах бриллиантов, как в росе. Все так, как я люблю. Я сколю ей шейный платок и спрячу под этим плащом. Я не расстанусь с ней, с этой малюткой. - Не начинай, пожалуйста. Мне были нужны воины, а не девчонки. – Император посмотрел на другой конец стола, где его ожидало кресло и куверт, подходящий под нечеловеческий рост. - Вот пока мы будем трапезничать и поговорим. – Тонкая рука легла на огромную руку друга. – Наклонись-ка сюда. – Император Человечества, перед которым склонялись миры и расы, послушно наклонился к человеку, сидящему в кресле, и тот прошептал, словно опасаясь, что кто-то услышит и нарушит очарование минуты: - Спасибо, дорогой друг. Это лучший подарок. – Император улыбнулся. Малкадор не меняется. Он никогда бы не признался в этом, но этой фразы он ожидал и будет ждать весь следующий год, придумывая то, что порадует лорда-регента в следующий раз.