Расплата

Ее красота завораживает в любое время года, Сибирь одно из самых красивых мест нашей планеты. Осень раскрасила ее во все оттенки зеленого, красного и желтого. Хотя днем еще ярко светит солнце, ночью уже случаются первые заморозки. По утрам поднимается молочный туман, как будто укутывая землю от утреннего холода, и только часам к девяти утра рассеивается пригретый солнцем и развеянный лёгким осенним ветерком, который словно укачивает деревья перед зимой. Все жители сибирской фауны от божьей коровки до медведя готовятся к следующему времени года, а под опавшей листвой уже редко можно найти поздние грибы. Весь лес живет своей жизнью, дышит свежестью и через это величественное великолепие едут каторжники. Для них неважно все вокруг, они поглощены в свои невеселые мысли. Они жмутся друг, к другу пытаясь спрятаться от кусачего холода и сквозняка, а растения и животные для них только препятствия на пути к свободе, ведь бежать по этим не обжитым землям сумасшествие, да еще и в такую погоду. Те же, кто пытались, умирали либо от голода и холода, либо в когтях диких животных, либо от пули преследователей. Среди каторжников сидит хмурый парень лет двадцати пяти, на лице щетина, голова опущена на грудь, брови сведены к небольшому тонкому немного заостренному носу, лоб пересекают морщины от невеселых мыслей. Взгляд карих глаз Чипки раньше грозный, быстрый как молния, режущий, дикий теперь в основном был пустым и безразличным. Парень не разговаривал ни с кем с тех пор как ушел с родных Песков, словно онемел только зыркал глазами, если кто-то его трогал. Он закрылся как улитка в панцирь и не обращал внимания на окружающее. Он успел уже множество, раз обдумать свое прошлое, но, сколько бы не вспоминал, раскаянья не было, словно сердце окаменело, только все еще оставалась злость на правительство и людей, и чувство несправедливости. В вагоне царила угнетающая атмосфера. И вот путешествие закончилось. Зашли люди с оружием и вывели заключенных, строится. Солнце уже клонилось к закату, а каторжники толпились и толкались. После переклички их повели к решетчатым воротам и осужденные нестройными рядами вошли в свою тюрьму. Все оглядывались, только Чипка шел с опущенной головой, ему было уже все равно где он будет доживать последние года. Солдаты провели тарахтящих цепями к самому большому корпусу. Дальше была суматоха лязг железных браслетов, ожидание и коридоры. Его с еще одним парнем подвели к металлической двери с окошком, открыли ее и, втолкнув их, захлопнули. Камера была не большая с голыми стенами, по сторонам, около стенки, стояло по две сдвинутые кровати с тонким матрасом, скорее всего с сухой травой, застеленные старой простыню и жестким и колючим даже на вид одеялом, а напротив двери было маленькое решетчатое окно возле самого потолка. Слева на кровати сидели, прислонившись к стене: парень не намного старше самого Чипки, но выше и шире, со светлыми русыми волосами и светло карими глазами, и мужчина, лет под пятьдесят, с черными волосами тронутыми сединой и зелеными глазами, лицо его уже покрывали морщины, но он не выглядел особо немощным и был довольно крепким. Одежда у всех была потрепанная, но в отличие от новоприбывших другие два были без щетины. -Приветствую вас ребятки, - сказал тихим глубоким голосом старший мужчина. - Я Антип. Садитесь на кровати напротив. -Я Михаил, - отозвался русый, смотря, как два парня садятся напротив. -Я Иван, - представился рыжий, осматривая все своими голубыми глазами. У него было довольно хилое строение по сравнению с остальными. Дальше повисло тягостное молчание. Михаил смотрел на склонившего голову и закрывшего лицо волосами паренька и, нахмурившись, слезая с кроватей, спросил: -Эй, может, ты представишься? Молчание... -Ты что немой или глухой? Никакой реакции. Михаил, начиная, злится, подошел к парню и, взяв его за подбородок, поднял ему голову и встретился с грозным взглядом темно карих глаз. Они как две черные дыры утягивали в пустоту. Чипка же словно очнувшись от транса, смотрел в светло-карие глаза и не мог понять, где он и что от него хотят. Увидев растерянность, мелькнувшую в темно каштановых глазах, парень повторил вопрос: -Имя? -Чипка. -Если будешь, так как со мной только что вести себя с другими нарвешься на неприятности. Так вот я Михаил, это, - он показал на мужчину, с жалостью посматривающего на рассеянного парня, - Антип, а рядом с тобой Иван. После знакомства двум новичкам рассказали распорядок дня. Подъем в шесть, потом всех заводят в длинную комнату с тазиками холодной воды, парой зеркал и лезвиями. Через двадцать минут завтрак в общей столовой, потом все идут рубить деревья. Перерыв на обед снова валка деревьев, а потом ужин и отбой. Нужду справлять в ведро, которое они сначала не заметили. Раз в три дня душ и стирка вещей. Иногда приходят жители соседних поселков за помощью. И все время нужно находится под присмотром конвоя. После обсуждения распорядка Антип пожаловался, что еда могла быть и лучше. Иван лег возле стенки, а Чипка на крайней кровати, около другой стенки лег Миха, как его называли, а с краю лег Антип. После сказанного имени Чипка больше ничего так и не сказал. Чипка словно заведенная кукла выполнял действия, пребывая, словно в дурмане. Хотя нет, он скорее перебывал в ожидании смерти, он считал, что у него больше нет смысла жить. Галя из-за него повесилась и в родное село дорога закрыта еще и неизвестно выйдет ли он отсюда целым и здоровым, а даже если выйдет какой смысл? В чем цель дальше жить? Так и проходили дни точно по распорядку. Хотя нет редко, но соседям по камере удавалось его вытянуть на разговор в остальном же Чипка так, и оставался словно тенью. Именно тогда в первый раз они разговаривали о том кто, по какой причине оказался заслан. Антип как выразились, сеял в невинных умах односельчан бунтарские зерна, а на самом деле его земля приглянулась пану, а родственников у мужчины не было. Вот его и заслали, а землю себе забрали. Михаил же учувствовал в двух набегах с убийствами на панские хуторы хотя сам был с зажиточной семи и ни в чем не нуждался. Иван же участвовал в грабежах, но заслали его за то, что подпортил панских дочек. Тут и пришла Чипкина очередь рассказывать и он рассказал все от того что знал про отца до того момента когда он последний раз был в родном селе. Он словно снова все это пережил со всеми теми чувствами сомнениями, злостью...В конце рассказа он уже ушел в себя. После этого разговора Чипка редко говорил, а его сокамерники прониклись к нему сочувствием и пониманием. Соседи по камере старались, следили за брюнетом, что б он не попал в неприятности из-за своей рассеянности, но быть рядом все время не получалось. Лушня, Матня и Пацюк пытались с Чипкой поговорить, но тот игнорировал их, как и все вокруг. Возможно, так бы он и ходил как призрак, если бы не... Антип уже довольно долго был на каторге и видел самых разных узников и тех, кто хотел сбежать и тех, кто приживался, а тех, кто ломался было два типа те, кто просто медленно умирал и те, кто подстраивался под обстоятельства, но не покорялся им и не терял себя. Вот и последив за брюнетом, он заметил, что когда тот выходит из своей раковины, в нем видна сила духа, а значит, есть шанс, что тот не умрет, но нужно было нечто такое что вытянет его из себя. Только был риск ведь он или придет в себя или окончательно сломается. В чем-то этот умудренный годами мужчина был прав... Иван зауважал Чипку и сочувствовал, а Михаил ним заинтересовался, его что-то тянуло, к такому сильному духом человеку и он хотел, чтобы парень стал собой, но почти все его попытки помочь провалились. И вот был обычный день, и каторжники как всегда рубили деревья. Чипке все казалось, что это дурной сон и нужно просто подождать пробуждения. Лушня, Матня и Пацюк подошли к брюнету, что-то сказали и куда-то повели. Чипка хотел бы увидеть бабу Орышку и извинится перед матерью. Внезапно он почувствовал рывок и упал на землю. Он увидел, что Матня держит его правую руку придавленной к земле и почувствовал, что вторую держат так же, из-за чего парень не мог встать и даже голову повернуть. Он еще не совсем пришел в себя, когда сзади кто-то стянул с него штаны. Волнами начали накатывать паника и страх, вымывая все мысли из головы. На спине выступил противный холодный пот. Попытка вырваться ничего не дала. -Может после этого, мы станем достойны твоего внимания, - зло рассмеялся Лушня. *Значит раз он сзади-то Пацюк слева,- отметил про себя Чипка.* Когда ему приподняли заднюю часть, заставляя стать на колени, он начал догадываться что его бывшие товарищи хотят сделать и сердце ухнуло куда-то в низ. -Отпустите меня! ПОМОГИТЕ!!! - закричал Чипка, но Матня засунул ему, какую-то воняющую тряпку в рот. Чипка за неимением возможности кричать изо всех сил мычал и старался вырваться, но ничего не помогало. Страх как паутина чем дальше, тем больше затягивал. Он почувствовал, что его полушария развели в стороны и задергался сильнее. -Успокойся и расслабься, иначе будет больнее, - посоветовал Матня. Чипка тяжело дышал, когда почувствовал что к его судорожно сжатому отверстию, приставили головку члена. Миг и ему казалось, что его разорвали надвое изнутри, боль была резкой, жалящей, режущей, из глаз хлынули слезы, а из горла вырвался хрип. Он почувствовал, что по внутренней стороне бедер течет что-то горячее. Кровь понял он. Сзади послышался стон удовольствия, а потом его утянуло в новую волну раздирающей боли, словно его хотели вывернуть наизнанку. Боль, словно стая голодных собак, накинулась на него не давая вздохнуть и заставляя сердце выпрыгивать из груди. Перед глазами все потемнело, а в ушах зашумело Чипка, словно через вату услышал отдаленные голоса и словно в бреду почувствовал, что его не держат и он просто лежит на холодной земле покрытой листьями.