А я говорил: бросай филфак, поехали на Аляску. Заведём у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску. Будем встречать ледяной рассвет консервами из Канады, Будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы. Какая теория прозы, ты что? А там океан и горы. Там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы. Большая медведица ловит в воде звёздную жирную рыбу. Там дорога из «где-то» ведёт в «нигде», минуя посёлок «либо». © Андрей Гоголев «Филфак — Аляска»
Рыбак рыбака видит издалека. Он почувствовал ее раньше, чем увидел. На многолюдном перекрестке посреди мегаполиса. Непередаваемое ощущение: особый холодок пробегает по позвоночнику, оседая колючей щекоткой в затылке. Это значит — эспер, причем очень близко. Мужчину инстинктивно тянет к источнику знакомой силы, он вслепую шагает вперед. И в итоге едва не сбивает ее с ног. — Извините, — девушка в длинной джинсовой юбке, задевшая Судзуки плечом, спешно обходит его, быстро семеня ногами. Она торопится, опаздывает, чертыхаясь себе под нос. На застежке пестрого рюкзака болтается из стороны в сторону брелок с плюшевой игрушкой. Несколько секунд Тойчиро, не мигая, всматривается в удаляющуюся спину, а потом разворачивается и бездумно следует за ней. Она спешит в книжный магазин, забитый народом под завязку. Сегодня здесь выступает чернокожая поэтесса: знатная и громкая, она читает с торжеством и сильными эмоциями. Мощно, совсем как Маяковский. Но стихи, на его вкус, никакие: длинные, сложные, с множеством ненужных и непонятных слов. Но незнакомка, видимо, находит их занимательными. Пристроившись в уголке, она старательно записывает каждую строчку в небольшой блокнот, периодически отвлекаясь, чтобы заправить за ухо выбивающиеся из прически непослушные светлые волосы. Писать такой опрометью… она что-нибудь потом там разберет? Судзуки прищуривается, всматриваясь в размашистые округлые буквы, и не сдерживает смешок: — Девушка, во втором четверостишье, там «ice», а не «mice». Иначе бессмыслица получается. Блондинка на секунду замирает, хлопает себя по лбу, исправляя ошибку, а потом поднимает голову, благодарно кивая. Они на секунду пересекаются взглядами, прищуриваясь, будто запоминая. Они еще встретятся.***
Она работает в баре на окраине. В черных колготках, черной кожаной юбке и черной блузке она разносит напитки местным алкоголикам, несчастным «белым воротничкам», тискающимся парочкам и просто захожим. Ему это не нравится. Ни мрачная форма, ни жалкая работа, ни эти люди, что только и норовят отвесить ей дешевый комплимент. — Ваш виски со льдом, — перед ним вдруг появляется бокал со знакомой пахучей жидкостью. Девушка приветливо улыбается. — Я вас помню, вы же были на вечере стихочтения? — Да, был, эм, Энни? — уточняет он, бегло глянув на нагрудный бейджик. — У меня кое-что для вас есть. Он достает на стол небольшой томик в обложке с классическим азиатским пейзажем. Девушка с любопытством берет книгу в руки. — Горная хижина? — Это танка — поэзия моей страны. Я подумал, вам может быть интересно. Девушка мягко кивает головой, прижимая сборник к груди. Хочется спросить, с чего он это вдруг решил и с какой стати так открыто следит за ней, но ей вдруг становится искренне жаль этого странного строгого человека со смешными бровями. К которому ее тянет, как магнитом. — Зайдете в пятницу? Обсудим их немного, заодно и верну вам книгу. — Это подарок, — буркает себе под нос Тойчиро, мысленно ликуя. Фундамент заложен. А в пятницу завязывается драка. Этим глупцам наивно было думать, что они могут с ним справиться. Хотя эффект неожиданности сыграл свое — мужчина болезненно потирает выступающий на скуле крупный синяк. Уже давно за полночь и этот дешевый бар наверняка закрыт, но он все равно направляется туда, сам не зная почему. Наверное, чтобы потом быть спокойным. Как оказалось не зря: Энни сидит прямо на ступеньках под фасадным фонарем, уткнувшись носом в подаренный им томик. Заметив его, она вскакивает на ноги, приветливо кивая, а потом, вглядевшись в его лицо, хмурится. — Почему ты не ушла? — сходу спрашивает Судзуки, не дав девушке даже поздороваться. — Ну вы же сказали, что придете. А я не могла упустить шанс поделиться эмоциями, — она двумя руками протягивает ему сборник. — Замечательная поэзия, я даже не ожидала подобного. Тойчиро с усмешкой уставляется на множество выглядывающих из-под страниц цветных закладок со смешными заметками, а потом вдруг чувствует прикосновение тонких холодных пальцев. Девушка ласково оглаживает поврежденную скулу, интересуясь: — Какой-то злой человек ударил вас… Вам не больно? — Не так, как ему, — мужчина перехватывает женскую ладонь, прижимая ее к сухим губам. Энни тихо смеется, внимательно вглядывается ему в глаза и вдруг предлагает: — Я живу тут совсем недалеко — через два дома. Если хотите, можете зайти, я сделаю вам примочку. Живет она буквально в коморке под крышей. Это не удивительно, вряд ли в ее возрасте можно позволить нечто большее. Тойчиро чуть не ударяется лбом о низкий козырек, когда заходит внутрь. — Здесь… вполне уютно, — он говорит без сарказма, искренне находя эту забитую под завязку разным хламом комнатку милой. — Ой, лучше молчите и садитесь на диван, — девушка роется на полках, доставая аптечку. Она отматывает добротной клочок марли, щедро смачивая его из небольшого флакончика. — Уф, — холодное лекарство жутко щиплется, заставляя мужчину как-то совсем по-детски зажмуриться, отворачиваясь. Энни мягко улыбается, наклоняется и легонько дует на ранку, приблизившись почти вплотную. Это уже слишком. Он рывком тянет ее на себя, усаживая себе на колени. Девушка охает от неожиданности, рефлекторно упираясь ладонями в его крепкую грудь. Мужчина медленно проводит по оголившемуся из-за задранной юбки бедру, тихо спрашивает, горячо дыша куда-то в шею: — Н-не против? Ответом ему служит жаркий поцелуй. Что за наваждение… Позже, когда он восстанавливает дыхание, откинувшись на подушки, блондинка, укутавшись в простыню, распахивает форточку и достает из-под кровати металлическую блестящую курильницу и два тканных мешочка. — Что это? — спрашивает Тойчиро и вдруг получает в руки округлый кусочек угля. — Разожги его. Ты ведь такой же, как я? — указывает, улыбаясь, девушка, тщетно борясь с туго затянутым веревочным узлом. — Я сначала даже не поняла, что это за чувство. А потом так обрадовалась… — Готово. Энни оглядывается, уставляясь на поднимающийся под потолок дымок. — Значит, я все-таки не ошиблась? Ты пирокинетик? — Не только. Я универсальный эспер, — Судзуки телекинезом поднимает тлеющий уголек в воздух, аккуратно опуская его в центр металлической емкости. — Вот как? Повезло тебе, я только и могу, что ложки сгибать. — Многие с этого начинают, — улыбается Тойчиро, взмахивая пальцем и развязывая, наконец, упрямую веревку. — Нужны тренировки. — О, у меня были тренировки. Еще какие, — девушка смеется и выуживает из мешочка что-то золотистое. — Знаешь, что это? — Что-то нелегальное? — Дурак. Это сон-трава. А знаешь, кто ее собрал? — девушка кладет благовоние на уголь, накрывает курильницу крышкой и гордо тыкает большим пальцем себе в грудь. Мужчина не выдерживает всей этой комичной торжественности и смеется, смущенно почесывая переносицу. — Ну, точно дурак, не знаешь, что ли, в какой глуши этот прострел растет? — Энни почти обиженно дуется, ныряя под одеяло и укладываясь мужчине на плечо. — Ну какой? — миролюбиво интересуется Судзуки, прикрывая глаза и глубоко вдыхая приятный, чуть сладкий, смолистый аромат. — На Аляске, — девушка мечтательно зажмуривается. — Кстати, знаешь, эти стихи. Этот Сайге определенно знал, о чем писал. Такие прекрасные метафоры… Будто об этом месте, Тойчиро! Я тебя обязательно туда отвезу! Сквозь полудрему эспер слушает рассказ о бурных реках и прозрачных озерах, о зарослях дремучих трав и кружащим голову чистейшем воздухе, о сбившемся азимуте и улетающих палатках, о пушистом мехе хаски и привкусе кофе, заваренным на родниковой воде. Гложущие разум сомнения уступают место воображению и ярким картинкам дикой природы, к которой так или иначе влечет каждого человека. Значит, Аляска? Неплохо. В конце концов, и там тоже можно найти эсперов.***
В Лодыжечном парке в это время либо гуляют молодые мамаши либо выходят на пробежки спортсмены, то есть почти пусто. Шо лежит прямо траве, закинув руки за голову и пожевывая сорванную ранее соломинку. Рицу устроился рядом, уткнувшись носом в книгу. — Почитай вслух, а? — просит рыжий, которому явно наскучило разглядывать мерно бегущие по небу облака. — Обойдешься, — раздражается Кагеяма. — Зачем ты вообще пришел? У меня экзамен скоро, а ты отвлекаешь. — Скучно, — лениво протягивает Судзуки, роняя соломинку изо рта. — По чему экзамен-то? — Литература, — буркает парень, тщетно пытаясь сосредоточиться на мелкошрифтных строчках. Морящее солнце и запах помятой травы не способствуют рабочей деятельности, а так и побуждают улечься рядом с другом, бездумно уставившись в небо. — Тебе ж это вроде нравится? — Шо удивленно переводит на него взгляд ярко-голубых глаз. — Только не сюрреализм, — Рицу хмурится, борясь с желанием запустить ненавистную книгу в ближайший куст. — Такой отстой, ты даже не представляешь… — Больший отстой, чем носить бабские юбки? Книга все-таки совершает полет. Правда, не в кусты, а в нахальное веснушчатое лицо. Судзуки с легкостью откидывает томик в сторону, весело хихикая. — Ты вечно мне это припоминать будешь, да?! — возмущается Кагеяма, нахохлившись, как сердитый воробей. Шо уже неприкрыто, почти издевательски смеется. — Не могу удержаться, ты так забавно бесишься от этого. Столько времени прошло, дружище, успокойся наконец. Рицу хмурится, притягивая книгу телекинезом, аккуратно разглаживает помятые страницы. — Эй, ну хватит уже дуться. Это же просто шутки. — Раздражаешь, — сухо бросает Кагеяма. — Лучше бы занялся своей учебой. — А я что? Я ничего. Буду сдавать все экстерном. — Американские школы… — Не закатывай так заумно глаза, — Шо привстает на локтях, очень серьезно глядя на друга. — У меня самая лучшая школа в мире. — И почему ты тогда оттуда сбежал? — ухмыляется брюнет, все же откладывая учебник в сторону. — Я и не хотел, это все батя, черт его дери, — Судзуки поникает прямо на глазах. — А что мешает вернуться сейчас? — Да как же я теперь оставлю тебя одного? Рицу, не ожидавший услышать такую дерзкую шутку, смеется вслух, а Шо, уже улыбаясь, продолжает: — Но я обязательно тебя туда отвезу. Там огромное озеро прямо на школьном дворе. А небо! — рыжий широко вскидывает руки и падает назад на спину, неспособный передать словами всю величественность северного небосвода. Кагеяма укоризненно качает головой — его обещали отвезти уже и в степи Монголии, и южноамериканские джунгли, вот теперь на озера Аляски. — Ты уж определись с чем-нибудь одним, Судзуки. — В смысле с одним? У нас вся жизнь впереди. И вообще, хватит строить из себя ворчливую старушку. Лучше почитай-ка мне вслух…