Моему маленькому Лютику.
А любовь — это яд. А любовь — это ад, Где сердца наши вечно горят.
***
Она чувствует себя не такой, какой ее хотят видеть, но из нее плохая актриса. Сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Больно. Слезы набегают на глаза, она не может их остановить. Воспоминания постепенно наполняют голову. Конец? » — Мама, а Лили опять птенца притащила! — Джеймс пытается отобрать черно-бурый комочек. — Лили, выкинь это животное. Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не таскала всяких блохастых в дом? — Джинни сжимает губы, а потом продолжает заниматься своими делами, даже не взглянув на птенчика. — Но… Мам… — Голос срывается. — Тебе что-то непонятно?! Я сказала, чтобы этой мрази в доме не было! — От визга Джинни закладывает уши. Лили закусывает губу, стараясь сдержать слезы от обиды. Худенькие ручки прижимают птенца к груди. Джим показывает язык сестре и убегает наверх. Девочка разворачивается и бежит в свою комнату, клянясь, что никогда на зло всем не выбросит птенчика. Ее черное маленькое чудо. Мама любит ли? Может быть, она ничего не знает точно. Вечно холодная Джинни. Равнодушный взгляд бледно-голубых глаз матери никогда не останавливается на ее лице. Лили вздрагивает и кривится, смотря на материны глаза. Водянистые, совершенно обычные, они вызывают в ней отвращение и страх. Джинни психует из-за того, что отец постоянно на работе, и, кажется, Гарри уже порядком устал от супруги. «Мать одаривает ее пустым взглядом и уходит в комнату, давая распоряжение эльфам готовить ужин. Губы Лили дрожат, а перед глазами все плывет. Девочка до боли закусывает губу, чтобы не заплакать от боли, надежно вгрызшейся в сердце. Джинни постоянно выделяет то, какая она бездарная и ничего не умеющая делать. Кружка выскользнула из пальцев, чай пролился на белоснежную скатерть. Джинни сжимает губы, Джим и Ал сжимаются на стульях, а гостивший у них Малфой смотрит рассеяно на сжавшуюся Лили, у которой дрожали пальцы. — Убери кружку и выйди из-за стола. — От ледяного тона матери в животе у Лил скручивается узел. — Хорошо, — надломанным голосом отвечает она и уходит в свою комнату, проигнорировав кружку.» Дочь героя изгнавшего зло. А зло ли? Нет, она не думает об этом, старается не думать. В отражение испуганная девочка, зажатая собственными мыслями и переживаниями. Не верит никому. «Отец показывает фотографии Пожирателей Смерти, под которых отведен альбом, там есть и фотография молодого Тома Риддла, который тяжело смотрит на всех карими глазами и хмурится, иногда просто исчезая с фотографии, и Дамболдора с Орденом Феникса, а так же еще очень много исторических фотографий. Джинни пытается вбить детям, что трогать этот фотоальбом нельзя, но Лили все равно, когда родителей и братьев нет дома, берет его и рассматривает молодого Воландеморта, который демонстративно взмахнув мантией, скрывается за краем фотографии.» Дергается, как от удара. Тени отступают, гонимые солнцем. Лучи такие яркие, чистый свет. Тьме больно, Тьма обжигается, прячется в углах, там где ее не достанет Свет. Лютики — маленькие темные солнышки. Они не боятся света, потому что являются сгустками тьмы, прикрытыми желтым одеяниями — Свет их боится…***
Дверь распахнулась, ударившись об дверь и заставив вздрогнуть. В комнату вбежал Джеймс, уже полностью одетый, в руке зажата бумажка, а за ним в комнату ворвался Альбус в ночной пижаме, сонный и злой. — Джеймс, отдай! — Альбус бегал за братом по всей комнате. — Отдай! Отдай, Джеймс, это мое! — «Отьдяй, отьдяй!» Ха-ха! — Джеймс развернул бумагу. — Да это же письмо! Кто же пишет нашему маленькому Алу? — Отдай! Отдай, это мое! — Ал раскраснелся от попыток забрать письмо. — Джеймс! Я папе расскажу! — О! Альбусичка расскажет папусечке! — Джеймс залез на стол и бегал от Альбуса. Учебники повалились на пол. — Ха-ха-ха. Ему его Малфой написал. Как ты общаешься с этим слизняком?! — Он мой друг! — Альбус выхватил письмо и сжал его в руке. — А ты дурак, Джим! — Это кто еще дурак?! — Альбус выбежал за дверь, Джеймс же злой и обиженный выбежал с криком: — Стоять! Лили вжалась в стену, будто пытаясь слиться с ней, темно-рыжие волосы растрепались, а глаза были крепко зажмурены. Только когда топот ног стих, она открыла глаза. Одна. Из груди вырвался облегченный вздох. Одна. Оправило покрывало на постели и собрала книги, уложив их на стол, Лили отдернула темно-синюю футболку и вышла из комнаты в светлый коридор. Со стен на нее смотрели портреты, на которых настояла Джинни. Босые ноги мерзли от холодного ковра. Лестница скрипнула под ногами и девочка вздрогнула. На первом этаже все толпились. Джинни приглаживала Альбусу волосы, которые торчали во все стороны, а Ал скидывал ее руку, недовольно косясь на Джеймса, который слушал лекцию отца и бездумно кивал в ответ. — Пап, да понял я, что мне в прошлом году не следовало присылать Лил сову с крышкой школьного туалета. — С видом великомученика протянул Джеймс. — Да и в этом году она сама все увидит. Привет, Лилс! — Привет, Джимми, — Лили сжала губы, взглянув на отца, который выглядел уставшим. Собрав всех они поспешили к камину, чтобы перенестись на вокзал. Лили нерешительно смотрела, как один за другим в пламени исчезают Джинни, Джим и Альбус. Остались она и отец. Гарри посмотрел на нее и улыбнувшись подтолкнул к камину. Лили нерешительно взяла порох, сжав его в руке. Ладони похолодели, а в животе скручивался узел. Страх. Лили, сжав губы так, что они побелели, кинула порох себе под ноги и произнесла: — Вокзал Кинг-Кросс. Ее тут же куда-то затянуло, перед глазами промчались несколько каминов, и вот она стоит на Кинг-Кросс. Лили отряхнула одежду и вышла из камина, как раз в тот момент, когда там появился отец. Они вместе пошли к поезду, где Джинни втолковывала что-то Альбусу, который стоял с поникшим видом и украдкой бросал взгляды на Джима, а тот в свою очередь тер бедро. Лил с отцом подошли и остановились рядом с Джеймсом, пребывавшем в скверном расположении духа. Лили только покосилась на него. Ал и Джимми все время пытались подраться, но их разнимали прежде, чем кто-то кого-то стукнет. Но видимо сейчас они успели. — Лили, веди себя, пожалуйста хорошо! — Отец поцеловал ее в макушку. До отправления поезда было десять минут и они поспешили занять купе. Лили закинула рюкзак на плечо и отдалилась от братьев, запрыгивая в последний вагон. Чемодан не был тяжелым, а поэтом какого-либо затруднения она не испытала. Пустое купе нашлось быстро, Толпа учеников еще не успела добраться до этого вагона, и Лил могла побыть одна. Задвинув чемодан под сидение, она вытащила книгу из рюкзака и, открыв ее, углубилась в свои мысли. Это ее первый год в незнакомом и огромном Хогвартсе. Братья вряд ли найдут для нее время, у них есть друзья. У Ала — Малфой, у Джима — Томас. Но это не так сильно волновало, как распределение, сердце при мысли о нем, билось, как лесная птица в клетке. Ей было страшно, куда ее такую трусиху возьмут? Вспомнились слова Джима, когда они были совсем маленькими: » — Трусиха, трусиха! Ты всего боишься! — Джеймс прыгал вокруг нее и дергал за длинные косички. — Ты даже мышки испугалась! — Я… я не трусиха! — На глаза маленькой рыжей девочки с двумя рыжими косичками навернулись слезы. — Не трусиха!» Лили тогда поклялась себе, что не будет плакать. И она старалась, не давать волю слезам, сжималась в комочек, кусая костяшки от душевной боли. Надеялась, что физическая пересилит. Но сейчас горло сжимали тиски, а на глаза наползла пелена. Лили начала дышать ровнее, впиваясь короткими ноготками в ладони. «Спокойней, Лил, спокойней!» — шептала она себе. Может у нее есть шанс попасть на Гриффиндор? Нет, у нее не выйдет. Там учатся храбрые, а она? Она боится, боится всегда, и лишь ночью, когда все замирает, становится легче. Легче дышать, легче что-то делать, легче жить. Поезд тронулся и за окном проносились дома, постепенно заменяясь полями и лесами, наполненными жизнью. Дверь в купе без стука отворилась и в нее всунулась взлохмаченная голова Розы Уизли — кузины Лили. — Привет, Лилс! — весело поздоровалась она, лихорадочно блестя глазами. — А ты Хьюго не видела? А Малфоя с Алом? Нет?! Они к тебе шли! — Шли, шли, да не дошли. — Настроение начинало медленно, но верно ползти к отметке «ниже плинтуса». Хотелось сесть и поджать под себя ноги, обнимая коленки и упираясь в них подбородком смотреть на ночные тени. Да еще это дурацкое обращение — Лилс. — Их здесь не было! Последние слова она рявкнула и вернулась к прочтению книги, а точнее бездумному глядению в закорючки. Глаза Розы округлились, и она ретировалась, боясь нарваться на гнев Лили. Лил же устало отложила книгу и потерла глаза. Она опять не выспалась, потому что полночи просидела у окна, смотря на медленно светлеющее небо. Хотелось свернуться в клубочек и спрятавшись от всего мира отдохнуть. Отдохнуть от постоянно ругающихся Альбуса и Джеймса, от раздраженной Джинни, от усталого отца. К ней еще несколько раз заглядывали, но натыкаясь на злобный взгляд, уходили. Никто из братьев так и не пришел, хотя Роза точно рассказала им в каком купе Лили. Стало почему-то очень грустно от такого равнодушия. За окном стемнело, Лили от нечегоделать переоделась в рубашку и брюки, юбки она не признавала. Мантию она наденет только под прицелом профессора. — Через пять минут мы приезжаем в Хогвартс, — сообщил машинист. — Просьба переодеться в форму и приготовится покинуть поезд. Лили только этого и ждала, накинув рюкзак на плечо девочка вышла из купе. Поезд сбавлял ход, пока полностью не затормозил, двери открылись и Лили Поттер без весомых проблем вышла на станцию в Хогсмиде. — Первокурсники, — Хагрид возвышался горой над всеми, кто сошел с поезда и звал детей к себе. — Первокурсники сюды! Лили начала пробираться сквозь толпу, иногда наступая кому-то на ноги или толкая нечаянно локтем. Оказавшись приблизительно в пяти шагах от Хагрида, она затормозила. Она немного боялась этого полувеликана, хоть все заверяли, что он добрый, а когда он появлялся в их доме, сбегала на улицу, залезая на дереве и отсиживаясь там. Об этом месте никто не знал, это было ее место. Лили разглядывала толпу детей и с легкой отстраненностью заметила, что она ниже и выглядит младше всех. Хьюго возник рядом, смотря на Хагрида, но потом повернулся к Лил, улыбаясь. Девочка смущенно улыбнулась в ответ. Ее кузен был одного с ней возраста, но выше на полторы головы. Тетя Гермиона говорила, что это он такой в папу, и Лили не стоит волноваться. — Первокурсники, — все толпились вокруг Хагрида. — За мной! Осторожно! Здесь скользко. Тропинка была узкая и скользкая, уводила она к черной глади озера. Они остановились возле аккуратных маленьких лодочек. Лили пребывала в восхищении от волшебной обстановки, которая окружала замок. — Первокурсники, — Хагрид залез в лодочку, которая покачивалась на воде, свет фонаря отражался в воде. — Садитесь в лодки по четверо, дык, не больше! Лили села в пустую лодку, Хьюго уже сел в другую с какими-то двумя мальчиками и девочкой. Девочка была Анабеллой Лонгботтом, она со старшим братом и родителями часто бывают в гостях у Поттеров. К Лили сел темноволосый кареглазый мальчик и близнецы Саламандеры. Лисандер и Лоркан тихо переговаривались, а темноволосый мальчик, сидящий рядом с Лили смотрел на замок. Поттер медленно перевела взгляд на Хогвартс и застыла. Пики башен пронзали чернильное небо с осколками звезд, замок возвышался над ними, огромная черна тень падала на спокойную гладь озера. Стены, бедто вытесанные из скалы, были составлены из гладких — девочка в этом не сомневалась — камней. Лили сжала кулаки, чувствуя, как ногти до боли впиваются в ладони, оставляя белые полумесяцы. Лодка стукнулась на берег. Лил укачало и она чувствовала, как к горлу подступает тошнота. С горем пополам вылезши из лодки, девочка накинула мантию на плечи и пошла в самом конце процессии. Возле главных ворот их ждала недвижимая тень. Сухим голосом поблагодарив Хагрида профессор провел их в маленькую комнатку. — Меня зовут профессор Грин, — высокий худой мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами, смотрел на первый курс, сжав губы. Взгляд скользил по всем, цепляясь за лица. — Я заместитель директора, по совместительству декан Слизерина, профессор защиты от Темных Искусств. Сейчас вы зайдете в зал и вас распределят по факультетам. Всего их четыре: Райнквело, Слизерин, Гриффиндор и Халлпафф. За мной. Идти строем, не толкаться. первокурсники двинулись за профессором, восторженно ахая. Лили шла в самом конце, хмуро смотря на рыжую макушку Хьюго. Она была в обиде за то, что кузен ее не подождал, но он ведь и не обещал этого делать, а поэтому она шла одна, стараясь рассмотреть что-то за головами впередиидущих, которые были выше ее, а поэтому обзора, как такого не было. Лили лишь сжала губы, стараясь не расплакаться от нахлынувшего одиночества и волнения. «Главное не плакать, главное не плакать, главное не плакать…» — твердила она себе, но тиски все равно сжали горло. После темного кабинета, Большой зал, освещенный множеством свечей, слепил глаза. Лили прищурилась, стараясь побыстрее привыкнуть к яркому освещению. Голоса постепенно стихли, а Лили старалась не крутить головой, а поэтому смотрела на носки своих туфель. Тишина давила на уши, хотелось закрыть их ладонями, чтобы ее не слышать совсем. Именно в этот момент она представила, как выходит к преподавательскому столу, ей надевают Распределяющую Шляпу, а та думает, а потом говорит, что Лили не может вообще учится в Хогвартсе, потому что она трусиха. От таких мыслей в душе все холодело, а ладони становились влажными и ледяными. — Распределяющая Шляпа, — профессор Грин выдержал паузу. — Отправит вас на факультет, начинаем. — Эйдриан, Берт. — Слизерин! — Бессмертный, Дмитрий. — Слизерин! — Браун, Абигель. — Гриффиндор! -… Руки дрожали, но Лили сжала кулаки, стараясь сосредоточится на боли в ладонях. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… — Поттер, Лили. Имя донеслось, как через туман. Расталкивая локтями зависших детей, она чуть было не упала, запнувшись, но потом собралась и вышла к табурету. Профессор Грин держал старую шляпу в руках, Лили сжалась под пристальным взором и аккуратно села на стул. Шляпа опустилась на голову, спадая на глаза и закрывая глаза. — Еще одна Поттер, — сварливый хриплый голос раздался в голове. Лили вздрогнула. — Не пугайся, малышка. — Я не малышка, — вяло прошептала она, чувствуя, как усталость, волной затапливает мозг. — Не время для разговоров, милочка, — одернула ее Шляпа. — Куда же мне тебя отправить? Вечно с вами проблема! — Не знаю я, — Лили уже успокоилась, поняв, что на факультет ее все же отправят. — Трудолюбия в тебе есть, но лень родилась вперед, честности нет. Любишь одиночество, да остерегаешься людей, Халлпафф тебе не подходит. — Шляпа как-то не по-старчески хихикнула. — Ум есть, но желанием все время уделять учебе не горишь. Райнквело отпадает. Хитрость есть, так же как и желание проявить себя. Но в Слизерине с таким характером тебя просто раздавят. На этом факультете нужна сила, которой в тебе к сожалению совершенно нет. Тебе нужно крепкое плечо друга, на которого можно положится. Остается Гриффиндор. Там тебя в обиду не дадут, но не твой путь это девочка, не твой. У тебя есть два варианта: Слизерин или Гриффиндор. Так что, твой выбор? Лили растерялась от описания ее качеств, но потом взяла себя в руки. — Я… я — Лили металась меж двух огней. — Лучше… Лучше Гриффиндор. — Отступаешь? — Шляпа видно была разочарована. — Подумай деточка! — Гриффиндор! — Лили твердо решила. — Эх, жаль тебя. Гриффиндор! Лили сняла с себя шляпу и подала профессору. Зал аплодировал, Джеймс отсалютовал бокалом. Лил подошла к столу и села рядом с братом, который пододвинул Кристиана Томаса. — Лилс, умница! — Брат улыбнулся. Лили не была настроена настолько оптимистично. Что-то в душе заело. Она поняла, что выбрала более лёгкий путь для нее. Опять струсила. От этого становилось так гадко. Девочка сжалась, делаясь еще меньше. Распределение как-то сразу же стало неинтересным. — Уизли, Хьюго. — Гриффиндор! Кузен сел напротив, сияющий от счастья. Лили же не удивилась, что его отправили на «красный» факультет. Последняя фамилия была названа, а проффесор Грин сел на свое место. Директор Макгонагалл встала. — Приветствую вас в этом году в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Я надеюсь, что этот год будет настолько же интересным и полным впечатлений, как и все остальные. Напоминаю, что прогулки по Запретному лесу запрещены, — Макгонагалл выразительно посмотрела на стол Гриффиндора, а потом продолжила: — Так же запрещено колдовство в коридоре, дуэли и нахождение вне гостиной после одиннадцати часов. За этим проследит наш завхоз — мистер Филч. Напоминаю, что учебный день начинается завтра, расписание выдадут перфекты на завтраке. Прошу не опаздывать. А теперь пора и подкрепится, вы все устали после продолжительного путешествия. Столы наполнились едой, гомон голосов усилился и ученики начали постепенно освобождать тарелки. Лили посмотрела на курицу и ее замутило, она вообще не могла в себя втолкать много еды и обходилась половиной альбусовой порции. Джим же ел в три раза больше. Лили положила себе картошки и начала медленно есть, думая, быстрее оказаться в своей спальне. Веки наливались свинцом, а ее само нещадно клонило в сон. Девочка отобрала яблоко у Джима и впилась в фрукт. — О! Лилс, да ты прям вампир! — Присвистнул Джеймс, беря другое яблоко и восхищенно смотря, как девочка сидит впившись в яблоко и, кажется, не собирается его откусывать. — Что? — Лили очнулась и посмотрела на брата, откусывая кусочек. — Говорю, у нас в роду случайно вампиров не было? — Джеймс ухмыльнулся. — Были, во втором поколении. — Лили постепенно уничтожала яблоко, которое оказалось приторно-сладким, именно таким, какие она ненавидит. Джеймс замолчал вновь начиная есть, а иногда перекидываясь фразочками с друзьями. Наконец, столы опустели, а старосты собрали первокурсников и повели по коридорам. Лили пыталась запомнить дорогу, но она постоянно путалась в поворотах, а так же в лестницах, которые меняли свое направление, и их приходилось дожидаться, чтобы перейти на другой этаж. После десяти минут хождения они достигли портрета Полной Дамы. — Пароль — Фестрал. — Перфект пропустил их внутрь. Гостиная была большой и просторной, сразу видно, что толпиться здесь точно не придется. Десяток диванов вишневого цвета, кресла в тон им, два камина выложенные бело-золотой плиткой, темно-бордовые ковры с золотыми львами, окна выходящие на запретный лес и черное озеро, завешанные легкими тюлями. Возле стен стояли коричневые столы, видимо, для уроков. На светлых стенах не было портретов, но были какие-то картины с разнообразными животными, которые не шевелились. Гриффиндорцы уже медленным потоком шли в комнаты. Перфект остановил первогодок, все взгляды устремились на него. — Итак! Это гостиная Гриффиндора, — Лили устало облокотилась о диван. — Здесь вы пробудите семь лет и она станет вторым вашим домом. Комнаты мальчиков на лево, комнаты девочек на право. Напомним, что мальчики не смогут попасть к девочкам в комнаты! Мальчики за мной! Девочки за Мисс Хейл! Завтра утром встречаемся на этом месте, мы отведем вас на завтрак. Вторая староста — низкая шатенка с круглым миловидным личиком, поманила девочек за собой. Пройдя по лестнице они остановились у комнаты с табличкой «1 курс». Староста пропустила их внутрь и пожелав спокойной ночи, ушла. В комнате было четыре кровати с темно-бардовыми балдахинами и светильниками над головой. Лили первая сорвалась с места и оккупировала кровать, которая находилась ближе всего к окну. Так же возле каждой кровати стояла тумбочка и шкаф, а у стены стол. Лили смутило то, что все в красных цветах. И никакого разнообразия. Она бы перекрасила шкаф в бежевый, а ручки в сливово-черный, так же и тумбочку с кроватью. Нужно Джима попросить помочь найти нужное заклинание. Хотя в Хогвартсе должна же быть библиотека. Абигель Браун выбрала кровать, по соседству с Лили, а Лонгботтом Анабелль и Карина Томас заняли остальные. Карина оказалась напротив Лили, а Анабелль напротив Абигель. Лили сразу же переоделась в пижаму и, задернув полог, забралась под одеяла. Было хорошо то, что постель оказалась мягкая, а одеяло теплое. Постепенно веки отяжелели и девочка провалилась в мир грез и сказок. Иногда сквозь сон, было слышно голоса соседок, но Лили это уже мало волновало. Этот день был необычным и, казалось, почти самым счастливым, хотя все счастливые дни портила ночь, а точнее сон.***