***
- Ну, Нэрданель! – тем временем в тысячный раз обращался Феанаро к жене двумя этажами ниже, – У нас же годовщина свадьбы – такой прекрасный повод! Мы уже сто лет никуда не выезжали! - Не так уж это и много! – Нэрданель была непреклонна – В конце концов, неужели ты сам не понимаешь, как мы можем уехать? Подумай о детях! - Я ежедневно только о них и думаю… - В перерывах между кузней и ссорами с остальными членами семьи, - вставила эльфийка, но ее супруг пропустил колкость мимо ушей: - …но я ведь не только отец этих мелких спиногры… - поймав суровый взгляд жены, Феанор осекся и поспешил исправить ошибку. – Отец этих милейших и горячо любимых мною спиногрызов, а еще и твой муж! - А на кого мы дом оставим, муж? - У нас есть Маэдрос. - Да, и он хорош на час или два, но никак не на несколько дней, как ты предлагаешь! - Ну, ему поможет Макалаурэ… - Да ты сам слышишь, что говоришь?.. Ровно в этот момент в окно можно было наблюдать, как Макалаурэ сидит на яблоне, мечтательно уставившись в небо, в то время как его братья раскачивают эту самую яблоню в попытке стрясти с нее плодов. -…остальные все тут подожгут, а он и не заметит – с усмешкой закончила Нэрданель. - Ладно, признаю, это была плохая идея – развел руками Феанор – Но, дорогая… Пожалуйста… Нолдо смотрел на нее с такой мольбой, к тому же он столь редко говорил «пожалуйста» (и еще реже хотел провести с ней время без кузницы на заднем плане), что Нэрданель смягчилась: - Хорошо. Я согласна на это твое «романтическое путешествие», но с одним условием. - Я все сделаю, любимая! - Ты пойдешь к своему брату и попросишь его присмотреть за детьми, пока нас не будет. Лицо Феанора приобрело такое выражение, словно поставленное условие заключалось в немедленном съедении тазика лимонов. Причем вместе с тазиком. - К моему…- Феанаро поперхнулся – брату??? - Да, его зовут Нолофинвэ, и его жилье стоит забор в забор с нашим – Нэрданель едва сдерживала смех – Представляешь, он твой младший брат. - Полубрат, ты хотела сказать – Феанор решительно покачал головой – Нет, нет, ни за что! Да я скорее поселюсь в Утумно, чем… Впрочем, его супруга тоже умела быть упрямой: - Либо ты приглашаешь Нолофинвэ, либо мы никуда не едем! Я не хочу к возвращению найти дом лежащим в руинах! В голове нолдо проходила мучительная борьба. За возможность провести с любимой женой хоть пару дней наедине он отдал бы многое, но должно же быть у этого многого какие-то разумные пределы! Условия Нэрданели, однако, не закончились: - И ты пригласишь его вежливо, а не как делаешь обычно - швырнув камень в окно с витражом покрасивей, дожидаешься, пока хозяин высунется наружу, а потом кричишь: «Голфин, иди сюда, кое-что интересное расскажу!». Причем этот «рассказ», как правило, заканчивается мордобоем. - ВЕЖ-ЛИ-ВО?! – теперь, глядя на Феанора, можно было подумать, что к тазику лимонов прибавился приказ выкупаться в болоте – Мне что, его теперь даже тухлыми помидорами забросать нельзя? - Нельзя, дорогой, я боюсь, забрасывание тухлыми помидорами не входит в значение слова «вежливо». Феанаро несколько раз ударился в стену лбом, после чего обернулся со смесью скорби и смирения на лице: - Хорошо, я принимаю твои условия. - Вот и отлично! – Нэрданель быстро поцеловала мужа в щеку и выскочила из комнаты со словами – Бегу собираться! - Принимаю я, как же, держи карман шире! – пробормотал Феанор, едва она оказалась вне зоны слышимости, и отправился искать старшего сына.***
Маэдрос как раз залюбовался игрой света на одном из клинков, когда к нему на чердак бесцеремонно ворвался отец, и, как это было ему свойственно, сразу перешел к сути своего визита: - Мы с мамой уезжаем на некоторое время – небольшое путешествие для двоих по поводу годовщины свадьбы. Ты остаешься за старшего. - ЧТО?! – Маэдрос чуть мечом себе ногу не отрубил от неожиданности – Нет, я на такое не согласен! - Да ладно тебе, не нервничай, я уверен, ты со всем справишься. - Я же ничего не сделал! Я даже с чердака не выходил! За что ты со мной так?! - Это не наказание, Маэдрос, прекрати голосить. Между прочим, очень полезно проводить время с младшими членами семьи… - Да и мне и так пора присуждать премию «Лучшая нянька Арды»! -…и налаживать с ними дружеские отношения. - Не похоже, что ты когда-либо следовал этому мудрому совету! - Вот что, приятель – взгляд Феанора посуровел – Ваша мать настаивает на том, чтобы на время нашего отсутствия за вами приглядывал мой единокровный братец. Конечно, я бы ноги его не потерпел в своем доме, но если ты уверен, что не совладаешь с ситуацией, можешь обратиться к нему за помощью. По лицу отца Маэдрос понял, что если он и дальше намерен упорствовать в неспособности "совладать с ситуацией", то может сразу отправляться резервировать место у Намо, так что выбора у бедолаги не было: - Ну хорошо, я останусь за старшего и пригляжу за мелкотой - он обреченно вздохнул. - Я знал, что на тебя можно положиться! - хлопнул сына по плечу Феанаро и добавил - И вот что... Вашей маме о нашем уговоре знать совсем необязательно. После чего упорхнул легкокрылым мотыльком. До вечера Майтимо пребывал в самом скверном расположении духа, а когда мама разыскала в саду младших и позвала его, спускался по лестнице как можно дольше, стараясь хоть немного отсрочить неизбежное. Не поймите его неправильно. Маэдрос любил младших братьев, всегда заботился о них (волей судьбы гораздо больше, чем родители) и был вовсе не против проводить с ними время. Но одно дело – заниматься этим, когда мама и папа хотя бы номинально дома (потому что если они находятся в процессе творческого запоя – это все равно, что их нет), и совсем другое – когда они неизвестно где и ты остаешься один против шестерых. Феанор уже гарцевал на лошади на выезде, явно переживая, как бы жена не передумала в последний момент. Нэрданель, тем временем, наскоро обнимала и раздавала последние напутствия сыновьям: - …Макалаурэ, не забывай поесть и поспать! Ни одно вдохновение не стоит того, чтобы умереть от истощения. Турко, не бегай в лес без старших! Морьо, не дерись! Курво, не смей даже прикасаться к инструментам, когда папы нет дома! Амрас, Амрод, слушайтесь Майтимо и не хулиганьте! Нэльо… - повернулась она к подошедшему хмурому первенцу. - Да поехали уже, Нэрданель! – возвел глаза к небу отец семейства. - Нэльо, проследи за младшими, пока не придет дядя, хорошо? И…помогай ему, он один все не осилит – крикнула мама, уже забираясь в седло – Мы уезжаем всего на два дня, максимум, послезавтра вечером уже будем дома. Я оставила вам продуктов на неделю… - Ну, Нэрданель! – простонал Феанаро. - Все будет нормально, мам – помахал ей рукой Маэдрос и даже попытался улыбнуться. В конце концов, он давно не видел Нэрданель такой счастливой. - Езжайте, повеселитесь там. Братья вторили ему разноголосыми прощальными воплями и улюлюканьем. - До встречи, мы будем скучать! – донеслось уже от поворота дороги и… Все. Родители уехали. Мысленно Нэльо приготовился к худшему, но мелочь, видимо, еще не осознала, что их фактически никто не контролирует, поэтому улеглась спать относительно спокойно, да и следующее утро прошло без эксцессов. Маэдрос проснулся поздно и, вылетая из комнаты на поиски, уже успел насочинять самые жуткие ужасы, которые могли натворить его братья за это время, но, как ни странно, ничего не случилось. Кано сидел на лавочке под деревом и читал книжку, а остальные пятеро играли рядом в догонялки. Майтимо немного расслабился и даже поспал еще часок, но спокойствие длилось недолго. В общем-то, веселуха началась уже с обеда. Когда Нэльо спустился в погреб, чтобы взять продукты и что-нибудь приготовить, он обнаружил, что тот абсолютно пуст. Не было не то что запаса на неделю, о котором говорила Нэрданель - обнаруженного им семерым едва бы хватило на два дня: пара морковок, салат, яйца, мешочек муки и ящик с картошкой. Куда-то исчез сыр, молоко, хлеб, все печенье, еще десяток вкусных мелочей и даже мясо, от коего осталась лишь горка костей в углу. Это-то и навело Маэдроса на мысль. - Келегорм! – проревел он, выскакивая в сад и выдергивая младшего брата из дерущейся кучи-малы – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не пускал своего пса на кухню? Турко захлопал глазками – сама невинность! - А что случилось-то? Когда Маэдрос коротко и очень внятно обрисовал младшему брату ситуацию, тот, похоже, решил выбрать стратегию «лучший вид защиты – нападение» и разразился гневной тирадой: - Доказательства, доказательства, говорю, где?! Видел его кто-нибудь? Слышал? Нет доказательств! Ах, ты подумал! Значит, чуть что, так сразу Хуан, да?! Во всем виноват Хуан! Конечно, как легко обвинить бессловесную собаку! В оправдание-то свое она ничего не сделает! Эй, народ, у кого там что случилось? Идите сюда, валите все на Хуана, он стерпит!.. Не ожидавший такого напора Нэльо немного сбавил обороты: - Но кто, по-твоему, кроме этого пса, мог слопать все запасы из погреба? - Да кто угодно! – жестикулируя со всей экспрессией, взорвался Келегорм – Вон, хоть близнецы, от них ожидай чего угодно! После чего Турко вырвался и радостно ринулся в прерванную потасовку с Карантиром и Куруфином. Майтимо сильно сомневался, что Амбаруссар, совсем недавно научившиеся ходить, могли опустошить кладовую да еще обглодать сырое мясо до костей. Но, как не прискорбно, в одном Келегорм прав: прямых доказательств виновности собаки у Маэдроса нет. Пришлось отступиться. Через какое-то время старший сын Феанора начал понимать, что ситуация медленно уплывает из-под контроля. Ему постоянно приходилось кого-то разнимать-растаскивать (Келегорм и Карантир), спускать с крыши (Амбаруссар – Эру единый, как они там оказались?!), выдергивать из рук колюще-режущие предметы( Куруфин), отмывать-кормить-поить (все сразу), и прочая, и прочая, и прочая. Проблем не доставлял один Маглор – эта ромашка бродила среди цветов с мечтательным выражением лица и вдохновенно смотрела в небо. Впрочем, помощи от Кано тоже было не дождаться. Но если в тот день дом просто стоял на ушах, то на следующий он превратился в самый настоящий Ад. Нормально себя вел, как всегда, только Макалаурэ. Келегорм и Карантир бешено носились по всему дому, оставляя за собой шлейф разбитых ваз, содранных гобеленов, опрокинутых статуй, вывернутых наизнанку подушек и, Моргот знает, чего еще. Амрас и Амрод обнаруживались в самых опасных местах дома – на подоконнике у раскрытого окна, на водосточной трубе, у горящего камина, возле котла с кипящей водой и только что не в кузнечном горне! На Куруфина напала трудовая лихорадка – он бросился чинить все в доме. В результате двери, которые до этого чуть поскрипывали, теперь завывали в унисон, призвав в свой хор и соседок; чуть расшатавшиеся плитки пола, «укрепленные» юным мастером, расходились под ногами, как тающие льдины по весне; а бюст дедушки Финвэ был надраен до полного стирания черт лица. Апофеозом достижений Курво стали стоящие в коридоре доспехи. На грудной части у них была незначительная деформация, и Куруфин со всем старанием взялся ее исправить. Он работал целый час, и по его истечению доспехи налезли бы разве что на орка-коротышку, да еще горбатого. Но никак не на эльфа. Загнанный до полуобморочного состояния, Маэдрос еще с обеда выгуливался перед воротами. Конечно, мама и папа сказали, что приедут вечером, но… Может, они все-таки поторопятся и спасут его? Нэльо простоял во дворе до глубокой ночи, но в тот день родители не вернулись. Как не вернулись и на следующее утро. После обеда уже и младшие, развлекавшиеся, как могли, начали осознавать, что что-то не так. Морьо и Турко сцепились яростнее обычного, причем похватались за найденные у отца небольшие кинжалы. Майтимо едва успел вырвать холодное оружие из рук этих сумасшедших, пока они не поубивали друг друга, и запереть от греха подальше в разных комнатах. Курво, наоборот, сидел тихий и грустный. Ковырялся в песке и (хоть какая-то польза) ничего не «чинил». Маэдрос стоял перед дорогой уже третий вечер, но на ней по-прежнему не наблюдалось никаких следов мамы и папы. Нэльо как раз подумывал о том, что сегодня подозрительно не слышно Амраса и Амрода, когда до него донесся странный шум со стороны колодца. Майтимо обернулся и… Эру единый. Крышка валялась в стороне, а веревка с ведром стремительно разматывалась, унося кого-то радостно визжащего (Маэдрос уже понял – кого) на дно. Когда он подбежал к колодцу и заглянул в его темные недра, ведро уже болталось глубоко в толще воды, его даже нельзя было разглядеть, а наверх поднимались красноречивые пузырьки. Если бы проводились соревнования по вытягиванию груза из колодца на скорость, в тот день Нэльо уделал бы там всех подчистую, ибо ведро с кашляющими близнецами явилось на свет Божий через какие-то считанные секунды. Амбаруссар, впрочем, такой заботы не оценили. Едва выплюнув воду, которой они успели наглотаться, эти двое с возмущением набросились на старшего брата: - Зачем ты это сделал?! Ты нам всю охоту испортил! – возопил Амрод. - …?! - Мы хотели разбудить барлога, как Ауле! – пояснил Амрас. - Мы, кажется, уже видели что-то! – А теперь придется опять его там выискивать! Не в силах хоть слово вымолвить от гнева, Маэдрос выплеснул Амбаруссар из ведра с остатками воды, схватил обоих и бросился к как раз показавшемуся на горизонте Маглору. Чуть не кинувшись младшему брату в ноги, Майтимо взмолился Кано, чтобы тот взял на себя хотя бы близнецов. Макалаурэ явно удивился такому странному поведению, но кивнул, засунул арфу за пояс и взял мелких на руки. Они, было, заартачились, но когда Маглор (краем глаза видевший конец истории с колодцем), печально вздохнул: - Ну вот, а я так хотел написать новую балладу о двух великих охотниках на барлогов, и мне никак не справится без их рассказов о своих подвигах… - Амрас и Амрод сразу перестали упираться и позволили унести себя в дом, начав засыпать брата подробностями «своих подвигов» прямо с крыльца. Таким образом, Маэдрос получил секундную передышку. До того, как не бросил взгляд на окна третьего этажа. Келегорм и Карантир, все еще запертые в соседних комнатах, похоже, решили временно зарыть в землю топор войны и сейчас, вывесившись наружу, выбрасывали на улицу связанные веревки из простыней, не то чтобы (даже чисто на внешний вид) особенно надежные. Старший сын Феанора как можно скорее поднялся по лестнице и отпер узников, пока они не покалечились в попытке побега. Он взял с братьев честное слово, что они больше не тронут оружие (но все равно запер все, что смог найти, на чердаке) и отпустил с миром. Караулить их у него уже не было никакого желания и сил. На четвертый день Маэдрос с утра заперся в комнате и решил, что не выйдет из нее, пусть там хоть мир рушится. Он сидел на кровати и не делал никакой попытки разрулить ситуацию, хотя слышал, что близнецы плачут, Куруфин что-то гневно выкрикивает, а Карантир и Келегорм крушат все, что под руку попадет. С него хватит «заботы о младших»! Майтимо очень хотелось провести на своем островке безопасности весь день, но покинуть его, в конце концов, пришлось: юный нолдо проголодался, устал гулять из угла в угол, ну, и банально приспичило. За удовлетворением естественной надобности его и подкараулил Маглор. Кано выглядел же далеко не так безмятежно, как в предыдущие дни. Когда он как бы невзначай поинтересовался, не знает ли Маэдрос, на какое время планировали задержаться мама и папа, голос младшего ощутимо дрожал. Грубо рявкнув: - Не знаю! – Нэльо удалился в свое прибежище, громко хлопнув дверью. У него в голове и так метались мысли, одна другой хуже, а вопрос Маглора растревожил их сильнее прежнего. Действительно, куда делись родители? Ладно, Феанор. Он мог и неделю пропадать незнамо где, только случай подвернись, но мама! Это было абсолютно не в ее правилах: исчезнуть на неопределенный срок и даже не подать о себе весточки. - «Положим, они увлеклись долгожданным отдыхом от домашних хлопот и…» - лихорадочно размышлял Маэдрос – «Нет, исключено, папа плохо переживает разлуку с кузней, разве что обстоятельства совсем из ряда вон выходящие, а мама точно не позволила бы себе потерять голову на два лишних дня! Разрабатываем версию из ряда вон выходящих событий. Ну, отец узнал, что неподалеку обнаружены новые драгоценные камни, или продается кузнечный инструмент какой особенный, или внезапно взялся преследовать какого-нибудь крупного вепря, но не потащил же он маму с собой! А если потащил, она обязательно нашла бы способ оповестить о задержке, пусть и уверена, что дети в надежных руках дяди. Тогда в чем же дело?» Как на зло, мозг сразу заполонили картины самого отвратительного содержания. То родители, проваливаются в глубокую пещеру, из которой нет выхода, то тонут в море, то мама, как поломанная кукла, лежит на дне оврага, и отец бессильно зовет ее по имени, то темный лес, навсегда укрывает Феанаро и Нэрданель, то… Майтимо хлопнул себя ладонью по лбу, стараясь прогнать видения, но их, наоборот, становилось все больше и больше. Нэльо не раздумывая отправился бы на поиски потерявшихся родителей, но на нем висел полон дом младших братьев, которых он не мог оставить на произвол судьбы, как бы не злился. На Маглора надежда плоха – остальные из него веревки вьют. Обратиться к дяде? Отец, когда вернется, одним пинком в чертоги Мандоса зашвырнет. Что же делать? До вечера Нэльо вглядывался в свет древ за окном, но в воротах никто не появлялся. Стоявший же в доме шум сделался совсем невыносимым. Теперь уже и Кано что-то кричал, Курво рыдал в унисон с Амбаруссар, а Карантир и Келегорм орали так, словно хотели, чтобы их услышали орлы Манвэ. - «Наверное, надо что-то сделать…» - с тоской подумал Маэдрос, и в этот момент дверь в его комнату распахнулась, да так, что засов сорвало начисто. Этот засов, конечно, не был особенно прочным, и все же его гибель давала понять, в каком настроении в последнее пристанище несчастного нолдо ввалилась орава мелких. - Майтимо, где мама и папа?! – возопил с порога Карантир, да еще с таким лицом, словно это Маэдрос их куда-то спрятал. - Я слышал, они обещали приехать два дня назад! – таким же тоном вторил Келегорм – Почему их до сих пор нет?! Дальнейшие «где», «куда», «когда», «почему» и прочее полились на бедного Нэльо неостановимым каскадом, причем все, кроме, может быть, Маглора, смотрели на старшего брата так, словно он был во всем виноват. Макалаурэ постарался спросить относительно мягко, хотя сам едва скрывал панику: - Они хотя бы далеко отправились? Папа точно тебе сказал, ты же старший! Маэдрос и так готов был закричать, а тут еще Карантир припечатал: - Никакой он не старший – такой же ребенок, как мы! Даже хуже! Он ничего не знает! Вдруг родители вообще нас бросили?! - Морьо! – попытался удержать оратора Маглор, но куда там… - Да, они нас бросили, потому что Нэльо их довел! Он ни с чем не справляется! - Морьо! – вступился за Майтимо Маглор, но слова его затихли втуне, ибо остальные встретили сообщение Карантира согласным гомоном. - Заткнитесь – холоднее, чем лед в Хелькараксэ, бросил Маэдрос – Может, они действительно нас бросили. Может, я тоже вас брошу. После чего подошел к кровати и лег на нее лицом вниз. Вел ли он себя малодушно? Нэльо не знал и не хотел знать. Долго сдерживаемый страх хлынул наружу вперемешку со злостью. Родители бы не бросили их, в этом Майтимо был уверен, но что, если они на самом деле больше не вернутся? Он не представлял, что делать. Он правда ни с чем не справляется. Он устал быть старшим, устал обо всех заботиться. Ему осточертела ответственность. Это он хотел кричать, ругаться, задавать вопросы. Он действительно мог бы уйти в этот момент, но тело отказывалось повиноваться. В глубине души Майтимо осознавал, что братья не специально обижают его, просто им страшно, и они хотят, чтобы их успокоили. Но почему никто из них не видит, что он нуждается в том же самом? Что мечтает, чтобы кто-то позаботился и о нем? Во внезапно накрывшей комнату тишине Маэдрос понял, что готов расплакаться, если не уже это делает. Постель слегка прогнулась и плеча Нэльо коснулась чья-то дрожащая рука: - Майтимо… Майтимо, ну не надо – голос Макалаурэ тоже дрожал – Прости нас, прости. Только не уходи, пожалуйста! Нам без тебя будет плохо… Хочешь, я буду все за тебя делать? И за младшими присмотрю и вообще? Хочешь, неделю в руки арфу не возьму? И петь не буду… Две недели! Месяц! Маэдрос сердито отсморкался в подушку и пробубнил: - Да иди ты со своими жертвами! – но уже не холодным, а обычным голосом. Кто-то мягко дотронулся до спины Нэльо с другой стороны. Нолдо узнал Куруфина: - А я ничего больше чинить не буду, хочешь? – предложил Курво непривычно грустно - Все равно у меня ничего не получается… Только ты не уходи! - «И угораздило же брякнуть!» - с досадой подумал Маэдрос, который уже стыдился своего проявления слабости – «Веду себя хуже Амбаруссар, позорище…». - А я больше не буду пускать Хуана в кухню – рядом пристроился Келегорм. - Так это все-таки Хуан! – от возмущения Маэдрос аж подскочил, а сделать это из положения «вниз лицом, зарывшись в груду подушек» было не так-то просто! Он уселся на постель как следует, весь драматизм его нынешнего положения напрочь смыла волна праведного гнева: – И ты еще нагло произнес передо мной целую адвокатскую речь, мол, я клевещу на невинное животное! А какими честными глазами смотрел! - Прости! – Келегорм, похоже, чуть не плакал – Ты спал, а Хуан проголодался, я и привел его в кладовую, думал, сейчас найду что-нибудь вкусненькое, а он… - …решил, что «вкусненькое» для него - это все вокруг – закончил за брата Майтимо, и тот согласно кивнул – Турко, ну тебе же строго запрещено пускать собаку в дом! Тем более на кухню! Ты вообще имеешь понятие о такой штуке, как гигиена? Маэдрос страдальчески закатил глаза, но младшие уже поняли, что он больше не злится. - А мы больше не будем будить барлогов в колодце! – на колени к Нэльо стремительно заползли рыжие близнецы. - Да уж, сделайте милость! – развел руками Маэдрос – Меня чуть инфаркт не хватил! Вы бы хоть поставили кого-то, кто будет вас наружу вытаскивать, а то что бы вы делали в воде с пойманным барлогом? - Не знаю… - Мы не подумали… - То-то и оно! Может, и хорошо, что я вам охоту сорвал. А ты, Курво, не расстраивайся – Майтимо обернулся и обнял печального Куруфина – Все у тебя получится, только не сразу. Просто вещи, за которые ты взялся, в починке не нуждались. Я найду тебе что-нибудь, что правда сломалось. От такого обещания юный мастер прямо расцвел, а Маэдрос подумал, что этот трудоголик способен «зачинить» до смерти даже булыжник. После близнецов вне кровати Нэльо (не такой уж большой, кстати!) теперь остался один Карантир. Он по-прежнему стоял возле двери, плотно сжав губы и кулаки, словно не давал прорваться каким-то важным словам. Пару секунд на него смотрели молча, а потом… - Это ты Майтимо расстроил! – с детской безаппеляционностью заявил Амрас. Морьо вздрогнул, несколько раз дернулся туда-сюда и стремительно вылетел из комнаты. В голове Маэдроса еще слышались отзвуки Карантировой обвинительной речи, и не сказать, что она прошла для его чувств даром. Поэтому разыскивать мелкого сразу Нэльо не пошел. Вместо этого он оценил время суток и понял, что им всем давно уже пора быть в постели. Маэдрос отправил братьев в ванную готовиться ко сну, а сам решил пройтись по дому и посмотреть, какой ущерб ему причинен (в наличие ущерба старший сын Феанора не сомневался), и можно ли его устранить, или проще снести жилище и построить на его месте новое. Но, уже выходя через выбитую дверь, Майтимо понял, что в комнате по-прежнему не один. Маглор стоял у кровати, глядя в пустоту, и бесцельно сжимал в руках уголок одеяла. - Ты чего? – окликнул Маэдрос младшего. - Я кровать поправляю – не оборачиваясь, ответил Кано. - Ты эту часть одеяла уже минут пять поправляешь. В ответ молчание. - Хэй – Нэльо подошел к Маглору и мягко развернул к себе – Ты из-за мамы с папой, да? Все так же молча Макалаурэ уткнулся Маэдросу в плечо. - Кано, они бы нас не бросили – осторожно перебирая темные волосы брата, шепнул Нэльо. - Я знаю, но…- Маглор явно с трудом сдерживал слезы – Но… Что если с ними что-то случилось? - Мы же в Амане, что здесь может случиться? – самым беззаботным тоном ответил Майтимо, а на время затихшие страхи вспыхнули с новой силой. - Почему тогда они не возвращаются? - «Я-то почем знаю?!» - хотел рявкнуть Маэдрос, но не стал. Напугаешь еще этого балбеса, а у него фантазия богатая, и так вцепился в брата, как будто он сейчас обернется птицей и улетит. - Я не знаю, Маглор – наконец как можно спокойнее ответил Маэдрос – Родители не говорили мне ничего про задержки. Я тоже беспокоюсь. Если завтра они не вернутся, пойду к дяде, попрошу помочь их найти. И плевать, что скажет отец, когда явится! Нечего исчезать! – последние слова Нэльо добавил, уже подбадривая себя. - Серьезно? – Кано поднял на него полный восхищения взгляд – так откровенно нарушать отцовскую волю никто из детей доселе не решался – Нэльо? - М? - Ты ведь не уйдешь? - Эру, да нет, конечно! Куда я от вас денусь? - Но ты же… - Маглор, скажи, все поэты такие легковерные? Я сказал так, потому что разозлился. На самом деле я не о чем подобном не думал. - Честно? – Кано смотрел на Майтимо с такой мольбой, что ему стало неловко. - Разумеется. Не думай даже. И вот еще. Братьям ничего про наш разговор не рассказывай. Они и так напуганы, ни к чему их еще сильнее расстраивать. Они этого не заслужили. - А мы заслужили? Маглор не пытался досадить Маэдросу или спровоцировать, он задавал этот вопрос с непосредственностью ребенка, искренне интересующегося, почему сахар сладкий, а соль соленая. Но Нэльо вздрогнул, как от удара. Действительно, как будто он совершил что-то ужасное и теперь вынужден расплачиваться постоянным напряжением, потерей нервных клеток и личным временем! Разве он все это заслужил? - Тоже нет – ответил Майтимо и Кано, и самому себе - Но мы старше и сильнее. Мы должны их защищать. Ты же мне поможешь, правда? - Конечно! – Маглор абсолютно честно изобразил трудовое рвение: прыгнул по стойке «смирно», запутался в своих ногах и плюхнулся на пол. Маэдрос рассмеялся, рывком поставил Кано на ноги и предложил: - Пойдем, поглядим, оставили ли вы тут хоть камень на камне, пока я за вами не следил – Макалаурэ кивнул и наконец улыбнулся. Обход дома занял минут пятнадцать, за которые Нэльо как минимум трижды хватался за сердце, четырежды чуть не падал в обморок и бессчетное количество раз изумлялся, как можно превратить обстановку дома в месиво за какой-то день. Еще около часа в четыре руки в жилище навели хоть какую-то иллюзию порядка. А еще через пять минут… Маэдрос и Маглор как раз приделывали на место перила лестницы, ведущей на третий этаж, когда из ванной в конце коридора донесся оглушающий грохот, плеск, и сквозь щель под дверью хлынула вода. Коридор затопило в мгновение ока. Старшие сыновья Феанора переглянулись: - За опалой Ауле близнецы решили поиграть в Ульмо? – спросил Кано. - Скорее Келегорм тайком разрешил Хуану поплескаться, а Хуан, как всегда, переборщил – прислушавшись к воцарившейся тишине, высказал предположение Нэльо. А потом оба бросились в ванную разведывать обстановку. Угадал Маэдрос. Как оказалось, четверо купальщиков, убедившись, что никто за ними не смотрит, привели с собой пса. Тот спокойно лежал на полу, пока его хозяева веселились, ждал своей очереди. Набултыхавшись в массивной ванной, мелкие выбрались, и Келегорм скомандовал: - Хуан, плыви! И Хуан поплыл. А с ним поплыла ванная, вставшая на дыбы, когда пес в нее прыгнул, и весь второй этаж. Говорить что-то было бесполезно, как и пытаться что-то сделать с потопом. Пусть сам сохнет. Маэдрос заставил младших братьев вытереться и переодеться в пижамы, после чего отправил по кроватям. Перед дверью в спальни компания немного помешкала. Амрас и Амрод крепко держались за ручки, Келегорм вцепился в Хуана, как в якорь, а Куруфин несколько раз открывал и закрывал рот, собираясь с духом и, наконец, решился высказать общую тревогу: - Майтимо… - Чего? - А ты же…ты же нас не бросишь? Нэльо был готов взвыть. Кто его за язык тянул? - Нет! Не собирался я вас бросать, сколько можно?! Делать мне, что ли, больше нечего? - А мама с папой… - Тоже! Послушайте, я уверен, что уже завтра они вернутся. Мелкие разулыбались, но, похоже, все-таки здорово нервничали, потому что попросились спать все вместе, и даже Келегорм и Куруфин согласились временно прекратить непримиримую вражду. Первый еще и уперся в то, чтобы взять с собой отмытого и счастливого Хуана. Ему, дескать, будет в конуре одиноко. Минуту Маэдрос разрывался между удушением пса, сидевшего у него уже в печенках, и самоубийством через повешение, после чего махнул рукой: - Ладно, только в постель его не пускай! Келегорм издал торжествующий клич и рванул в комнату близнецов. Там стояло две кровати, и было больше возможностей уложить четверых, не считая собаку. Маглор и Маэдрос сдвинули постели Амбаруссар, а сбоку пристроили небольшой диван, так что места хватило бы даже Хуану. Мелкие забрались под одеяло и немедленно потребовали сказку на ночь. Майтимо был и так утомлен беготней последний четырех дней, так что уступил пальму первенства Кано. Он сбегал за небольшой арфой и предоставил слушателям недавно сочиненную «Исключительно правдивую балладу об Амрасе и Амроде, двух великих охотниках на барлогов», составленную при участии вышеописанных лиц. Амбаруссар явно постарались на славу, сочиняя свои многочисленные «исключительно правдивые» подвиги, так как поэма вышла на редкость эпичной. За окном разыгралась гроза, и вспышки молний и музыка грома ложились отличным звуковым сопровождением к дивной повести. Первыми срубило «великих охотников на барлогов» Амраса и Амрода, потом заснул Куруфин, Келегорм и Хуан слушали дольше всех, но в конце концов их тоже утянуло в царство сновидений. Маэдрос и сам начал засыпать. Гром за окном превратился в поступь великих армий, над ними реяли многоцветные флаги, молнии стали вспышками драконьего пламени, и где-то высоко над всеми стояла громадная черная фигура в короне из трех огней… - Майтимо! Майтимо, проснись! – кто-то потряс Нэльо за плечо. - Ммм… Чего? – сонно откликнулся Маэдрос. В неясном ночном свете он увидел встревоженное лицо Маглора: - Карантир. Он до сих пор не вернулся, а ведь ты его знаешь, он в таком состоянии запросто на улицу выскочит. Простудится еще - за окном по-прежнему бушевала непогода – Может, есть смысл пойти поискать? - Действительно – Маэдрос приподнялся и сел – Мало мне исчезнувших родителей, тут еще и сбежавший брат! Пошли! Старшие сыновья Феанора обшарили весь дом, но никаких следов Карантира не обнаружили. Нэльо уже всерьез раздумывал над тем, чтобы отправится искать младшего под проливным дождем. - Мы точно все обыскали? – спросил он Маглора. - Ну, осталась еще мамина мастерская, где она держит незаконченные статуи. Но нам ведь категорически запрещено туда заходить! Мы даже днем там не играли, Морьо бы не… Но Майтимо уже не слушал. Он свернул в один из коридоров первого этажа и коснулся самой неприметной на вид двери. - Видишь? – Маэдрос указал Кано на замок – Засов сдвинут. Карантир точно там, мама не оставляет эту дверь открытой. Нэльо повернул ручку, и они вошли. Просторная комната с высоким потолком была сплошь заставлена глыбами камней, из которых словно выходили самые разные фигуры: эльфы, валар, замки, фонтаны, цветы… Маглор восхищенно замер, разглядывая удивительные творения Нэрданель, но Майтимо потащил его за собой. В углу, за недообработанной ротондой из белого мрамора кто-то сдавленно всхлипывал. - Карантир, выходи – приняв самую суровую позу, заглянул в темноту Маэдрос – Хватит играть в прятки, ночь на дворе. - Не выйду – сумрачно донеслось из угла. - И сколько ты планируешь тут сидеть? - Всю жизнь. - Однако – усмехнулся Нэльо – Ты что, решил податься в монахи и устроить себе здесь келью? - Да – лаконично буркнули в ответ. - И, небось, сидишь на голом каменном полу? - Сижу. - Смотри, застудишь себе что-нибудь важное, спохватишься, а будет уже поздно! - Не будет. - И что с ним делать? – тихо спросил Маглор. - Добровольно выходить не хочет, а тащить силой бесполезно – уцепится рукам-ногами-зубами, еще свалит что-нибудь – со знанием дела ответил Маэдрос – К утру-то он, как пить дать, выйдет – туалет призовет, но я беспокоюсь, как бы он действительно не навредил себе сидением на мраморе. Сбегай, что ли, в комнату, одеяло принеси. Кано быстро поднялся на второй этаж и вернулся с Карантировым бордовым одеялом, расшитым серебряными звездочками. Нэльо скатал ткань в рулон и кое-как протиснулся в щель, куда ускребся его младший брат. Разглядеть что-то в темноте было невозможно, и Маэдрос осторожно протянул вперед руку. Пальцы быстро зарылись в растрепанные волосы Морьо. Майтимо аккуратно опустил руку вниз, скользнув ладонью по мокрому от слез лицу. - На – он бросил на колени брату одеяло – Даже монахам надо на чем-то спать. Карантир молча отвернулся к стене. Маэдрос уже собрался вылезать – кто-кто, а он-то знал, что если Морьо во что-то уперся, его тараном не сдвинешь, пока сам не остынет. Нэльо начал с трудом выползать из щели – времена, когда он мог прятаться в подобных местах, давно миновали – как вдруг услышал тихий голос Карантира: - Майтимо? - Что? Гробовая тишина в ответ. Пару секунд старший сын Феанора шевелил мозгами, а потом до него дошло: - Пропой меня Эру, да не уйду я никуда! Буду возиться с вами до скончания времен, вы еще сами у Мандоса просить будете, чтобы он прибрал меня наконец! - А ты… - Нет, я не сержусь на тебя! Все ссорятся, что делать из этого трагедию? И тут Морьо прорвало. Он повис на Маэдросе и разрыдался с такой мощностью, словно решил затопить Нэрданель всю мастерскую. Младший брат повторял что-то бессвязное, и только спустя некоторое время Нэльо смог вычленить бесконечные «Прости меня». Такое поведение было Карантиру, мягко говоря, не свойственно, и в первую секунду Маэдрос даже опешил. Он осторожно пощупал Морьо лоб, беспокоясь, не подхватил ли тот какую-нибудь лихорадку, но температура была, вроде бы, в пределах нормы. - Я не плачу – на мгновение прекратив рев, сообщил Карантир. - Конечно – ответил Нэльо, привлекая к себе брата в утешающем жесте, после чего слезоразлив продолжился. - «Выбрал же место душу излить» - мысленно ворчал Маэдрос, укачивая младшего на руках – «Сижу тут, согнувшись в три погибели, в темноте, на ледяном полу, а эта каменюка справа того и гляди дыру во мне провертит!» - Морьо – он слегка встряхнул затихшую мелочь – Мы так и будем тут торчать? Учти, меня ты в монахи не затащишь, и не пытайся! Карантир хихикнул: - Я передумал. - Ну слава тебе Эру. Когда братья выбрались из-за ротонды, Маглор уже спал, свернувшись калачиком возле начатой статуи Феанаро. Его пришлось будить, после чего Майтимо погнал обоих в спальни. - Я не плакал! – твердо заявил Карантир, возвращаясь к своему обычному надменно-раздражительному состоянию. - Разумеется, нет – со всей серьезностью кивнул Нэльо. Маглор молчал. Он машинально шел за братьями, но взгляд его был обращен куда-то внутрь себя, он явно напряженно о чем-то думал, и, судя по выражению лица, это «что-то» не являлось приятным. - И какая дума тревожит тебя на этот раз? – Маэдрос подтолкнул Кано – Давай, выкладывай. Маглор немного помялся, а потом выдавил: - Вот ты сказал, что никуда от нас не денешься, но… На самом деле ты же не всегда будешь рядом, особенно когда мы вырастем! Как же я без тебя?.. - Вот беспокойная душа – улыбнулся Майтимо – До этого ведь еще жить и жить! - Я знаю…- пробормотал Кано, уставившись в пол, словно там было написано что-то интересное – Просто… Я постоянно это во снах вижу. Вот и сейчас, когда заснул – тоже… Мы, шестеро, есть, а тебя нет. И папы нет. И я должен что-то делать, а я не могу, у меня не получается… Это же не сбудется, да? Младший брат поднял на Маэдроса глаза, полные мольбы. Сколько Нэльо себя помнил, Маглор всегда мучился какими-то нелепыми кошмарами и страхами, что очень раздражало Феанора: несмотря на то, что воевать в Амане было не с кем, он воспитывал детей как воинов, а какой воин вскакивает ночью потому что «в шкафу кто-то прячется»? Нэрданель беспокоилась, и даже подумывала отвести сына к врачу, хотя Маэдрос искренне не понимал, зачем. Не ведут же родители Карантира лечиться, из-за того, что он вспыльчивый. Или отца, потому что все время возится со своими камнями (хотя, его-то, может, и стоило бы!). Впечатлительность Маглора всегда была для Нэльо одной из черт личности брата, с которой просто надо уметь управляться. - Конечно, нет! – а что еще он мог ответить? – Это Ирмо развлекается. На днях вот мне приснилось, что папа кузницу взорвал… - Что, правда? – Кано сразу повеселел. - Ага. И мы в огромном столбе огня пекли зефирки. Скажешь, это тоже сбудется? Наверняка иногда нам придется расставаться, но я всегда приду и помогу вам, чтобы не случилось. Даже если я стану совсем-совсем древним и отправлюсь к Намо, обещаю, что буду каждое утро заглядывать к вам, и проверять, все ли у вас в порядке. Карантир и Маглор смотрели на Майтимо так, словно он рассказывал удивительную сказку. И, в то же время, ни на секунду не сомневались в его словах. Тут Нэльо вспомнил кое о чем, требовавшем, на его взгляд, дополнительного упоминания: - Кстати, Макалаурэ, только попробуй, когда я отчалю в Чертоги, вести себя, как после смерти твоей канарейки. Я просто… На глаза Кано навернулись слезы, а лицо стремительно приняло страдальческое выражение. - Ну вот, зачем ты ему напомнил? – успел вставить Карантир. А потом Маглор уткнулся Маэдросу в ночную рубашку и разрыдался. - Я вам что, носовой платок?! – взвыл Нэльо, поднимая младшего на руки и укачивая – Вам так приятно в меня сморкаться?! - Ага. Ты мягкий – беспечно ответил Карантир. Как же Маэдроса достала эта история с канарейкой! Если вкратце, то дело было так: в один из давних дней (а, вернее, ночей), когда Амбаруссар еще не родились, за окном, так же, как сейчас, разыгралась гроза. У яблони в их саду сломало ветку. Гуляя поутру рядом, Маглор нашел среди уже начавших вянуть листьев разоренное гнездо, и в нем маленького птенчика. Сердобольный братец притащил находку домой, выходил, и, как это водится, привязался всем сердцем. Нэрданели птица тоже понравилась. Феанор возражал против «разведения дома зверинца, мне хватает и пса!», но Кано стоял насмерть и, в конце концов, отец смирился и даже сделал для питомца просторную изящную клетку. Со временем птенец вырос в красивую канарейку. Птица жила себе, горя не зная, счастливый Маглор кормил ее, поил, пел с ней дуэтом - только что в постель с собой не клал. И месяц назад несчастное животное (уже, однако, в довольно преклонных летах) по неизвестной причине скончалось. Кано был безутешен. Его печалью прониклись все, даже отец, хотя, конечно, слова: - Брось переживать из-за дурацкого комка перьев! – сложно назвать особенно нежными. Нэрданель пыталась отвлечь Макалаурэ от потери, но ничего не помогало. В конце концов, Маэдрос объяснил матери, что Маглору надо отреветься и делать он это будет, пока не прекратит. Полторы недели Кано в глубочайшей тоске слонялся по окрестному лесу и начинал всхлипывать, стоило где-то запеть соловью или мелькнуть перу, но потом стал понемногу успокаиваться, хотя привлекать смерть его питомца в качестве наглядного примера, наверное, все-таки не стоило. Почувствовав относительное затишье в череде рыданий и подвываний типа «Моя птииииичкааа!», Майтимо осторожно поставил Маглора на ноги и протянул ему платок, куда Кано шумно высморкался. Нэльо мягко положил руку ему на голову. - Маглор, послушай. В чертогах Намо тоже нужно кому-то петь. Сейчас твоя птичка свистит там и хочет, чтобы здесь ты пел вместе с ней, а не заливался слезами. И, знаешь, мама говорила мне, что есть земля прекрасней и чище, чем Арда, выше, чем дом Манве, и недосягаемее, чем чертоги Мандоса. Когда-нибудь мы все будем там счастливы, все вместе – я, ты, мама с папой, наши двоюродные братья и сестры, и бабушка Мириэль… и твоя птичка. Это произойдет не скоро, но однажды обязательно произойдет, я знаю. Кано слабо улыбнулся: - Звучит хорошо. - Еще бы – Маэдрос усмехнулся в ответ – Интересно, когда-нибудь ты перестанешь быть таким чувствительным плаксой? - Я думаю, никогда – тоном знатока объявил Карантир. - Между прочим, своим поведением – Нэльо выдернул из рук Маглора носовой платок – Ты очень точно иллюстрируешь то, о чем я говорил ранее. Только попробуй так себя вести, когда я переселюсь в Чертоги, и я выпрошу у Намо какое-нибудь проклятие и наложу его на тебя! Будешь месяц на одной ножке скакать или говорить стихами... - Последним он и безо всякого проклятия грешит – снова втерся Морьо – Майтимо, а за мной ты будешь смотреть? - Буду, буду, за всеми буду! А теперь марш в кровати, уже полночи прошло! Пока я вам тут проповедую, мы по этому коридору десятый круг нарезаем! - Майтимо, а можно, мы ляжем с тобой? Маэдрос ощутил острое желание еще пару раз долбануться в стену лбом. - Да ладно тебе – развел руками Маглор, обратив внимание на выражение лица старшего брата – Зато, когда у тебя появятся свои дети, ты будешь знать, что с ними делать. - Не уверен, что после вас мне захочется иметь детей – пробормотал Нэльо.***
Кровать в комнате Маэдроса вполне подходила для троих, так что они легко разместились на ней. После такого насыщенного дня вырубились все моментально. Утром Майтимо проснулся первым. Он лежал на самом краешке матраса, тогда как Карантир разметался по всей постели, а Маглор, наоборот, свернулся калачиком на подушках. Небо сверкало чистотой, от вчерашней грозы не осталось и следа. Майтимо выбрался из-под одеяла и с надеждой обошел дом. Второй этаж высох. Родители не вернулись. Маэдрос поднял братьев и накормил их завтраком – который те смели моментально, последние дни они вообще питались как попало и чаще подножным кормом, так что были рады нормальной еде – после чего отправился на поклон к дяде Финголфину. У дверей в дом родственника Нэльо натолкнулся на своего двоюродного брата Фингона и немного пообщался с ним о тяжкой доле старшего ребенка в семье. Каждому было, что рассказать. Фингон особенно жаловался на свою младшую сестру Аредель, которую ему утром пришлось переодевать: - Это просто шило в одном месте, двух секунд спокойно постоять не может! Все ей надо – и на охоту возьми, и на лошади скакать научи, а платье она вообще носить не будет – в нем неудобно бегать! Кстати, а зачем ты пришел? Маэдрос уже почти собрался с духом пояснить, в чем цель его визита, когда услышал вдали знакомые голоса. - Прости, Фингон, я позже расскажу – торопливо бросил Нэльо и выскочил на дорогу. По ней преспокойно шли рядом Феанор и Нэрданель. Лошади куда-то исчезли. Отец что-то рассказывал, и мама громко смеялась, как будто они секунду назад из дома вышли. Маэдрос повис на родителях прежде, чем они успели понять, что происходит. - Майтимо, доброе утро, ты уже проснулся? – мама радостно прижала сына к себе – Как вы тут, в порядке? Дядя за вами смотрел? - Да, нормально – решил не вдаваться в подробности Нэльо - А где вы пропадали так долго? Мы уже начали волноваться! - А что это ты делал в подозрительной близости от дома моего полубрата? – зловеще спросил Феанор, но его слова все пропустили мимо ушей. Нэрданель снова рассмеялась: - Где мы пропадали? Это твой отец решил устроить мне веселую годовщину! «Давай,- говорит – отпустим лошадей и попутешествуем, как в старые добрые времена!» Ну и допутешествовались! Забрели Эру знает куда и три дня искали дорогу обратно! А уж о романтических ночах под елью я вообще молчу! Особенно вчера, под ливнем и громом! - То есть вы…заблудились? – Маэдрос уже сгибался пополам от хохота. - Ничего не заблудились – мрачно бросил обиженный Феанаро – Я просто хотел добавить, так сказать, походной романтики… За разговорами семья подошла к калитке сада. Стоило Нэрданели сделать шаг внутрь, из дома сразу высыпали мелкие, окружив ее со всех сторон. Пока мама подкидывала на руках радостно визжащих детей, а они активно делились самыми яркими воспоминаниями прошедших дней, Феанор отвел Майтимо в сторонку. - Я тут подумал… - протянул отец странным голосом (не знай его Нэльо, как следует, решил бы, что Феанаро смущен!) – Я очень благодарен тебе за все, что ты сделал. Наверное, все-таки не стоило оставлять вас одних на такое долгое время. С другой стороны, кто же знал, что нам придется задержаться… Но, я вижу, вы неплохо справились, да? На мгновение Маэдросу захотелось высказать папке все накипевшее и заодно в подробностях, с самыми ярчайшими выражениями донести, что он думает про его «не стоило»! А потом подумал про балладу Маглора, про «великих охотников на барлогов» Амраса и Амрода, про Куруфина «перечинившего» весь дом, и Келегорма с Карантиром, сообща вяжущих веревку из простыней. Братья могут кого угодно довести до ручки, но на самом деле они любят его и с ними весело. Маэдрос представил, что провел последние пять дней один, и понял, что совсем не хотел бы этого. - Да, пап – Нэльо почувствовал, что улыбается – Все в порядке.