Спектакль под названием "Жизнь". Акт первый

Loc-Dog — «Только секс» «Иди возьми, стоя или встав на колени, Возьми так, как никто не может, как никто не умеет. Не торопись, я тебя сейчас научу, Ты весь горишь, но я твой доктор, я тебя излечу. Мне нужен только секс, жесткий секс, Не нужен кокс, алкоголь. Нужен только секс, жесткий секс, Сумасшедший секс, секс с тобой…»       Юркий язычок проходится по верхней губе, собирая капельку выступившей крови. Бэкхен улыбается, не замечая боли, и жадно смотрит в темные глаза напротив. Он хочет того, кто готов вытрахать из него душу. Он хочет до безумия эти узловатые, чисто мужские пальцы, что держат бокал с холодным виски. Он хочет эти сладкие и манящие губы, которые приоткрыты и выпускают из легких пар. Он хочет этот кадык, который бегает вверх-вниз от каждого глотка слюны. Он хочет эти волосы, что минуту назад были еще аккуратно уложены в стильную прическу с поднятой челкой. Он хочет его глаза, которые прожигают в нем дыру и чуть ли не заливаются кровью. Он хочет его член, стоящий колом и разрывающий ткань брюк. Он хочет этого чертового офисного работника в его строгом деловом костюме, от вида которого хочется блевать, но он хочет. Он видит его голым день и ночь и мечтает, как будет отдаваться ему. Он болен. Он окончательно болен болезнью под названием Пак Чанель, от которой нет лекарства. Только зависимость — болезненная и пожизненная. Он мечтает подсадить его на что-нибудь, чтобы и этот двухметровых ходячий желанный секс понял, каково ему.       И вот сейчас он запустил в дело свой план. Он знает, что в коктейле, который выпил Чанель, двадцать минут назад было растворено несколько капель метадона. Он знает, что приход уже пошел, потому что зрачки расширяются, а действия становятся более рваными. Бэк видит, как Чан меняется. Первая доза всегда засасывает быстро и отпускает резко, поэтому у Бэкхена есть пару часов, чтобы получить свое и уйти, не оставив после себя следов.       Метадон может держать до суток, в зависимости от принятой дозы, но Чанелю было добавлено всего пару капель. Бэк только начинает свой план, и он не будет торопиться. Он слишком долго ждал этого, желая воплотить его в реальность. Ему немного осталось, и если, уходя, он уничтожит одну душу, совесть его не заест.       Пак Чанель, офисный работник, образцовый сотрудник, прилежный ученик в прошлом и отчаянный гей в настоящем. Он всегда вел примерную жизнь, лишь изредка выбираясь в бары после тяжелого рабочего дня для того, чтобы выпить парочку-другую коктейлей и отправиться домой. Бэкхен знал, что у того не было секса уже довольно долго. Он расстался со своим парнем, что ушел к другому, и первое время сильно переживал. Бэкхен подмечал грусть в лице своей будущей жертвы, но не разрешал себе делать каких-либо шагов. Надо было дождаться нужного дня. Надо было потерпеть. Хотя это не об этом маленьком парнишке, который всю жизнь был с шилом в заднице, а когда подрос, заменил его на члены других парней.       Он любил секс. Он любил чувство оргазма, когда по твоим венам течет удовольствие, заставляя сердце стучать как бешеное, а легкие заходятся в спазмах. Он вел очень открытый образ жизни, не заботясь о будущем или хотя бы о завтрашнем дне. Он словно знал, что у Бога на него другие планы, и старался успеть насладиться тем, что давалось ему с лихвой.       Они были абсолютно разные, но одновременно одинаковые в своем одиночестве. Они нуждались в любви, которой не было в их жизнях, но оба скрывали от всех это желание. Пак Чанель профессионально скрывал это за лучиной счастья и обворожительной улыбкой, Бен Бэкхен — за безразличием и наигранной стервозностью. Они оба знали, что в этом мире им не суждено быть счастливыми, но очень хотели.       Они были словно две черные линии на белой бумаге, которые не пересекались с цветными. Они словно пятна, на белоснежном покрывале снега, которые бросаются в глаза, но в то же время никто не видел этой темноты и пустоты внутри.       Но Бэкхен знал. Он знал, что Чанель одного поля ягода с ним, и хотел разделить его бремя одиночества. Но не просто день и ночь жить в одной квартире, заниматься бытовыми делами и строить планы на будущее. Он хотел заполнить Чанеля своими стонами, а себя его членом.       Он часто представлял, как его сильные руки сжимают белоснежные округлые бедра, оставляя после себя следы. Он отдавался своим фантазиям, лежа на кровати в небольшой съемной квартирке на окраине Сеула, и выстанывал имя Чанеля с каждым глубоким проникновением своих длинных тонких пальцев в жаркое лоно. Он мечтал заменить их на большой и толстый член Пака.       Говорят, что мысли материальны. Бэкхен в это верил и постоянно представлял их секс. Страстный, безудержный, полный похоти и желания. Он знал, что Чанель поймает его крючок, закинутый в озеро тоски и одиночества. Бэкхена не обманешь лживой улыбкой, которой он закрывался ото всех. Бэкхен видел его, словно рентген-аппарат. Он видел его разбитое сердце, медленно бьющееся за накаченными мышцами груди.       Ему хотелось запустить свои длинные пальцы прямо в центр жизни Пака. Он хотел сжимать в своей ладони его сердце, ощущая, как то ускоряет свой бег от его поцелуев, которыми бы он осыпал широкую шею и выступающие ключицы.       Бэкхен знал, что он будет его. Для него не было преград или стен. Они уже давно превратились в пыль. Этот невысокий, светловолосый парнишка был слишком в себе уверен и привык добиваться своей цели любыми способами.       И сейчас пункт номер один в его плане можно было обводить кружком, потому что офисный работник, в своем слегка запыленном и пропитанном потом костюме, уже жадно прижимает его к стене своей квартиры.       Тонкая черная байка, что закрывала от чужих глаз стройное белоснежное тело, слетела с невысокого парня и отправилась в дальний угол коридора. Трясущиеся руки впопыхах пытались справиться с ненавистной на тот момент ширинкой узких джинс. Метадон полным ходом завоевывает просторы молодого организма, запуская необратимые процессы в мозгу, ускоряя все действия и усиливая чувства.       Пак Чанель хочет. Он до безумия хочет это маленькое ангельское создание, которое извивается под ним, запуская свои пальцы в его темную шевелюру и слегка оттягивая, причиняя легкую боль. Но Паку это нравится. Сейчас весь мир для него приобретает новые оттенки, о существовании которых он успел позабыть. Его тело потрясывает от сильного возбуждения и метадона, что полностью пропитал собою кровь.       — Тише, башня, не спеши, — Чанель слышит приглушенный голос откуда-то снизу и опускает голову, пытаясь сфокусировать взгляд на объекте вожделения.       — Я хочу тебя немедленно, — басит высокий юноша с расширенными зрачками.       Он ощущает легкую сухость во рту, но проворный язычок младшего быстро добавляет нужную дозу влажности в его уста, и он тихо стонет в поцелуй, потому что шаловливые руки Бэкхена будто невзначай прошлись по ширинке, задевая стоящий колом член.       — Ты нарываешься, — рычит Чанель, прикусывая и без того искусанные алые губы светловолосого.       — А может быть, это и есть моя цель? — отвечает ему Бен, уже уверенно кладя ладошку ниже пояса брюк и сильно сжимая, получая несдержанный стон из уст старшего.       В отличие от Чанеля, Бэкхен полностью трезв и соображает на все сто процентов. Он обязан запомнить эту ночь в мельчайших деталях, чтобы понять, стоила ли игра свеч, и, может быть, он захочет второго действия, после небольшого антракта.       Мысли младшего прерываются грубым поцелуем и тем, что его ноги оторвали от пола. Чанель несет свой приз в спальню, где продолжит этот спектакль под названием жизнь, первый акт которого именуется — секс.       Да, именно секс. Не занятие любовью, не тупой трах, не что-либо еще. Эти два полуобнаженных тела желают друг друга до боли в костях. Они срывают одежду, неторопливо пробегаясь взглядами по обнажающимся участкам тела. Эта неописуемая картина. Их обоих влечет друг к другу, и если Бэкхен трезв, то желания Пака подстегиваются небольшой дозой наркотика.       Бену не противно думать, что он немного подпортит здоровье Паку. Он быстро восстановится и даже не поймет, что что-то было не так, найдя причину завтрашнего состояния в выпитом алкоголе.       Но сейчас не интересно об этом думать. Сейчас он хочет, наконец, ощутить его в себе, но перед этим вдоволь насладиться вкусом своей добычи.       Бэкхен как-то слишком медленно и даже заботливо укладывает Пака на спину, устраиваясь между его ног. Они полностью голые и ни одна ткань не скрывает и миллиметра возбужденного тела, которое жадно поедает глазами младший.       Первый тихий стон окутывает комнату, когда головки касается влажный горячий язычок. Пак закидывает голову, наслаждаясь подарком небес, но он не знает, что они послали ему не ангела, а самого настоящего демона, который слишком умело пользуется своим языком, доводя старшего до сумасшествия.       Глубокие проникновения, причмокивания и громкие хриплые стоны — все это служит аккомпанементом сегодняшнему вечеру. Бэкхен вылизывает каждую венку вдоль длинного ствола Чана, наслаждаясь тем, как пульсирует от его прикосновений в них кровь. Он чувствует весь жар, исходящий от Пака, и почти горит от предвкушения.       Чанель на вкус слегка солоноватый, но с примесью чего-то пряного и до жути возбуждающего. Он сосет так, как в последний раз в жизни, сам чуть не кончая от своих действий.       Он берет глубоко, по самое основание, играясь правой рукой с яичками старшего, перекатывая их своими длинными пальчиками. Ему безумно хочется целовать его везде, насладиться вкусом этого сногсшибательного тела, но он понимает, что время идет, и действие метадона может скоро закончиться.       Он выпускает член изо рта с характерным звуком и слегка улыбается, слыша огорченный вздох Чанеля. Он выцеловывает влажную дорожку от пупка до ключиц и оставляет там небольшой засос, как подарок старшему за сегодняшнюю ночь и доказательство того, что это ему не приснилось.       Пак уже на грани и больше не может терпеть. Он хватает младшего за плечи и переворачивает, нависая сверху. Роли в этом спектакле давно распределены, и актив здесь только Чанель и никак по-другому.       Такие мужчины не могут быть снизу. Они желаю власти, которую не получают в жизни. Они хотят показать свою силу, которой нет выхода в другом виде. Они хотят владеть кем-то, и Бэкхен не против. Он готов быть порабощенным этим высоким и сексуальным парнем, который сейчас прожигает его взглядом своих карих глаз.       Бэк видит, что зрачок уже приходит в норму, и понимает, что до конца спектакля осталось совсем немного, и нервно ерзает, приподнимая бедра и прося Чана войти в него.       Старшего не надо долго упрашивать. Он засовывает Бэку в рот сразу три пальца и требовательно смотрит на него. Тот все понимает и жадно заглатывает их, обильно смачивая своей слюной и вылизывая каждую фалангу.       Пак Чан готов поклясться, что только от одного этого вида можно кончить, но он удерживается из последних сил и, забирая руку, сразу вставляет в младшего два пальца.       — Готовился, сучонок, — шипит он и вводит следом третий, чем заставляет Бэка задохнуться от нахлынувших эмоций.       Пак водит рукой с остервенением. Ему не понравилось, что светловолосый был готов. Он хотел сделать все сам, но сейчас он оторвется на нем, наказывая за то, что тот игрался с собой.       Долго растягивать не пришлось, и, вытащив пальцы, Чанель сплевывает слюну в ладонь и размазывает ее по своему члену, перемешивая со своей естественной смазкой, что сочится из раскрасневшейся головки.       — Ты запомнишь эту ночь навсегда, — шепчет он на ухо младшему, а тот скулит от нетерпения, желая поскорее почувствовать его в себе.       Первый толчок выбивает треть жизни из Бэкхена. Его тело заполняется легкой болью вперемешку с возбуждением, членом Пака и ощущением исполненной мечты. Да, он смог. Он сделал это. Он добился и сейчас готов спокойно умереть, но только после того, как тот выбьет остатки души из этого стройного тела.       Чанель с самого начала взял быстрый темп и просто втрахивал младшего в матрас, который уже начинал жалобно скрипеть под тяжестью двух тел. Бэкхен стонал, кричал, срывал голос от каждого проникновения потому, что член Пака, как снаряд с само наводкой, проходился строго по простате, пуская ток по телу светловолосого.       Ему казалось, что он умер и попал в рай, где ему нет места, и рады не будут. Он пытался ухватиться хоть за что-то, чтобы не улететь с этого ложа страсти и удовольствия, которое завтра снова наполнится одиночеством, и только смятая простынь, пропитанная потом двух тел, будет напоминать хозяину квартиры, что на этой сцене был самый лучший секс в его жизни. Бэкхен мечтал об этом слишком долго и сейчас наслаждался тем, что дарил ему Пак.       Большая и сильная ладонь легла на член младшего и начала надрачивать в такт движениям того, кто сверху. Всего два толчка, всего два рывка, и оба кончают одновременно, выкрикивая имена друг друга, с головой окунаясь в состояние истомы и приятной неги, которая теплом разливалась по телу.       Миллионы звезд зажигаются не на небе, а в мире каждого из них. Темнота отходит на второй план, и они понимают, что одиночество больше не давит так, как раньше. Но Бэк знает, что утром Чанель снова проснется один; однако сейчас не это важно. Важно, чтобы длинноногий парень заснул, а Бэкхен незамеченным улизнул из его логова, в котором как-то по особенному уютно.       Тихое сопение под ухом сообщает младшему о том, что его партнер на сегодняшнюю ночь сладко спит. Метадон, видимо, уже успел снизить свое действие до нуля, но экспериментировать Бэку не хотелось. Он тихо слезает с кровати, натягивает на себя джинсы, находит байку в коридоре, и, не оставляя после себя никаких следов кроме небольшого засоса у основании шеи Чанеля, он исчезает из его жизни, оставаясь легким воспоминанием самого яркого оргазма.       Просыпающийся Сеул встречает Бэкхена, когда тот выходит из подъезда невысокого жилого здания. Он вдыхает теплый весенний воздух и направляется на запад города, желая скорее оказаться в своем мирке, чтобы поразбивать все звезды, которые зажег Пак, словно лампочки.       Он не хочет ни к кому привязываться, но он понимает, что ему нужна еще одна доза. Доза Пак Чанеля, что так рьяно вбивался в его молодое тельце. Но не только ему суждено быть зависимым. Бэкхен не отпустит Чана просто так. Он заставит его запомнить себя.       Парень останавливается и достает из кармана джинс небольшую бутылочку из темного стекла, в котором плещется несколько доз метадона. Он улыбается самодовольной улыбкой, понимая, что он еще вернется туда, где только полчаса назад выстанывал имя виновника сие вечера.       Бутылочка прячется назад в карман, а светловолосый продолжает свой путь. Он знает, что времени у него мало, но он должен успеть доиграть спектакль до конца.       Он должен успеть…       Конец первого акта. Антракт.