Не уходи от меня. Не сейчас.

После отсъёма какой-то ерунды, что, как показалось Кузьме, точно не пойдёт на канал, Хованский и упомянутый ранее человек, начали собираться, кто куда. — Так че, я может с тобой сейчас, а потом в бар какой-нибудь? — для Юрия сегодняшний день не отличался от предыдущих. Вся его жизнь не была сильно разнообразной. Обычный человек, разве что время от времени что-то на камеру говорит и деньги за это получает, а так, так ничего. Есть друзья, есть враг, есть пиво, есть канал на ютубе. Это краткое описание жизни Хованского. Врагу он уделял особое внимание, ненавидя его каждой клеточкой тела и оскорбляя самыми грязными матами. — Не думаю, Юр, что тебе со мной захочется, — мужчина усмехнулся, а кудрявый окинул его непонимающим взглядом. — Мне к Ларину надо, — после упоминания фамилии врага, взгляд стал ещё более непонимающий, а губы скривились в улыбке, на сто процентов состоящей из отвращения. — Я у него штуку одну оставил, давно уже, а сейчас она мне необходима. Так ты со мной? — С тобой, — разочарованно и как-то раздражённо произнёс Хованский, выходя на улицу. Перспектива ехать к Дмитрию совсем его не радовала. Он его ненавидел. Ну, а может ему так только казалось. Они, конечно, были главными врагами русского ютуба, но иной раз сами задумывались: а настоящая ли эта ненависть? Нет, то есть, является ли она настоящей до сих пор? Впрочем, к ней уже все привыкли, в том числе и сами ненавидящие. Где-то между злостью и яростью сидела страсть, что просто ждала своего часа. Пока ехали, ничего интересного не было. Мужчины перебрасывались короткими фразами, но в основном были в своих мыслях. Хованский хотел поскорей выпить, а чего хотел Кузьма, было неизвестно. Скорее всего, просто отдохнуть. День выдался тяжеловатым, ибо видео они сегодня переснимали не один раз. Кузьма нажал на дверной звонок и, буквально через пару секунд, дверь открылась. На пороге стоял Дима в сером свитере и чёрных штанах. Увидев Юру позади, он немного поморщился, показывая тем самым своё нежелание видеть его здесь. Но всё же он ничего по этому поводу не сказал, лишь оповестил о том, что не нашёл вещь, за которой Кузьма приехал. Она должна была быть где-то в большом шкафу, куда мужчина заглядывал крайне редко. — Где у тебя туалет? — спросил Хованский. У него не было желания вообще говорить что-либо здесь, но организм требовал. — Вторая дверь в коридоре, — сквозь зубы ответил Ларин, недоумевая, почему Кузьма взял Юру с собой, а не оставил на улице. Через секунду раздался телефонный звонок. Ещё через короткое время, Кузьма, с глазами по пять копеек, сказал, что ему срочно надо бежать, прикрикнув, что Хованскому придется идти одному. И только Ларин успел сказать «Не хлопай дверью!», как эта самая дверь громко захлопнулась. Дмитрий опасливо посмотрел на неё, затем на Хованского, что стоял, оперевшись об стену и, ничего не понимая, обводил дверь взглядом. Ларин подергал ручку и подтвердил свои опасения. — Че, бля, случилось? — Дверь захлопнулась. Теперь открыть только снаружи можно. Звони Кузьме. — Я телефон забыл в машине. Пиздец, — последним словом Хованский сумел описать мысли обоих и сложившуюся ситуацию. То, что они находятся в одной квартире нисколечки не радовало ни Ларина, ни Хованского. Они с трудом сдерживались, чтобы снова не начать ругаться и оскорблять. Вести себя нормально было трудно, но оба прекрасно понимали, что квартира Димы не самое подходящее место для решения конфликта, который, кажется, никогда не решится. — Дик… — Дмитрий закашлял и тут же в секундной панике схватил какой-то баллончик. Но ничего такого, это был обычный кашель. Хованский одарил врага странным взглядом с поднятыми бровями. — Я астматик, — коротко, понятно и ясно. Хованский кивнул и продиктовал номер. Его начинало раздражать его же присутствие здесь. А ещё он на какое-то мгновение вспомнил о панике, что промелькнула в глазах Димы во время кашля. Неужели он так боится этих приступов? Ларин не был похож на человека, что боится чего-либо. Он выглядел уверенно, гордо и высокомерно. Но, быть может, он лишь выглядел так. Даже у такого мрачного и злого человека имеются страхи. Хованский всё-таки продиктовал номер. И Кузьма сказал, что сможет подъехать через час и вызволить их. Ближайшие шестьдесят минут им было суждено провести в одном помещении. Ларин нервно сел на кресло возле компьютерного стола и уткнулся в книгу, старательно делая вид, что он спокоен и то, что в его квартире находится посторонний человек, совсем не тревожит его. Юра же листал свой блокнот, в котором были записаны идеи для видео, но в голову почему-то лезла лишь та паника, тот секундный страх в глазах врага. И это не давало покоя. — Давно астма? — обстановку нужно было как-то разрядить, но сделать это было крайне трудно, но Юра стал пытаться. — Давно, — а Дима не был настроен разговаривать. Юрий презрительно хмыкнул и продолжил листать блокнот в поисках чего-нибудь интересного. Вот всегда так, они не могут пойти навстречу друг другу и успокоиться и хотя бы попробовать, может, стать приятелями? Нет, это было невыполнимо. — Ещё когда ребенком был, маленьким таким, — к удивлению Юры, Ларин всё-таки решил продолжить разговор. — Я боялся задохнуться. — А сейчас? — этот вопрос остался без ответа. Хованский всматривался в глаза, а Дима старательно делал вид, что не замечает этого, утыкаясь в книгу. Глаза у мужчины были зелёные, и как бы он не пытался скрыть своё волнение, в них оно отражалось очень хорошо. Он боится? Через полчаса пришло сообщение от Кузьмы, в котором он говорил, что может приехать не раньше одиннадцати часов вечера. Дмитрий вздохнул, а Хованский заматерился, пообещав если не убить, то что-нибудь точно сделать с другом. Ларин ушёл в другую комнату, оставив Юру в гостиной. Тот всё так же сидел на диване. Квартира была погружена в полную тишину и нарушали её только какие-то то ли всхлипы, то ли сухие вздохи. Взглядом Юра окинул ингалятор, а затем на мгновение прислушался к тем самым вздохам. Со страхом поспешил в комнату Ларина. Там мужчина полусидел-полулежал, глотая воздух, задыхаясь. Хованский в испуге отдал ему ингалятор и сел рядом, касаясь своими коленями колена Ларина. — Спасибо, — через какое-то время произнёс Дима. А дальше была тишина. Хованский думал о диком страхе в глазах врага, который он увидел короткое время назад и той панике во время кашля. Дмитрий боялся задохнуться, это стало очевидным. — Ты боишься задохнуться и сейчас? — Юра желал получить ответ на свой вопрос, но Дима, Дима не хотел его давать. — Нет. Уже двенадцатый час, звони Кузьме с домашнего и уходи, — он произнес это уверенно и озлобленно, так, будто Юра попытался узнать что-то, что он не имеет право знать, что-то, что бы Дима никогда не сказал врагу. — Уходить? — он ухмыльнулся как-то по-доброму, как-то тепло, слишком тепло для ненавидящего человека. — Да, — не твёрдый ответ, а в глазах — вообще другой. В глазах страх и просьба остаться. Просьба, которую Дима ни за что не озвучит вслух. «Не уходи от меня. Не сейчас», — именно это говорили его зелёные глаза. — Пусть Кузьма отдохнет, — он взял телефон Димы и, написав что-то, ещё раз глянул в глаза мужчине. Но не смог определить его эмоции. — Я боюсь умереть, задохнувшись. А ещё я боюсь, что это произойдёт во сне, — неожиданное откровение не привело Юру в ступор, ведь он догадывался, почти знал. Происходящее казалось относительно странным. Но только относительно. Он заставил Диму лечь спать сейчас. Приобнял его и сказал, что он тут. Сказал, что не уйдёт сейчас и не уйдёт когда-либо вообще. Ларин заснул быстро, а Юре не спалось. Прижимал Диму к себе и реагировал на каждый вздох, хрип и просто звук. При кашле Димы хватался за ингалятор. Он почему-то боялся. В душе отражалась паника и страх в глазах Ларина. Отражался и задыхающийся Дима и он не хотел представлять, что было бы, не будь его в этот момент тут. Он прижал картавого астматика к себе ещё сильнее, но заснуть не мог, боялся. И на утро в глазах читалась благодарность и ещё одна просьба не уходить от него. Не сейчас.