Morning Comes

Каждое их свидание похоже на праздник, поэтому вполне естественно, что Кларк вылизал всю квартиру и купил себе новую, чисто белую рубашку. Любимый молотый кофе Брюса нашел себе место в кухонном шкафчике, так же, как и обезжиренный греческий йогурт в холодильнике. Повсюду расставлена куча свечей, простыни пахнут горной свежестью, радио играет мягкий джаз. Кларк оглядывает квартиру и думает: "Я полный придурок". На самом деле осознание не слишком его беспокоит. Если он что и уяснил в этой жизни, так это то, что незначительные мелочи должны быть отпразднованы. То, что Брюс заставляет его чувствовать, заслуживает признания. Не говоря уже о том, что приготовления для свидания дают Кларку такую необходимую ему иллюзию нормальной жизни. Когда появляется Брюс, кажется, что воздух куда-то внезапно пропал. Для простого приветственного поцелуя здесь слишком много языка. — Неа, — Кларк отталкивает его. — Сначала ужин. Разврат потом, — Брюс надувает губы слишком драматично. — Прекрати, это совсем не мило, — на самом деле в каком-то роде и мило, но Кларк действительно хочет, чтобы они поели, прежде чем приступать к делу. — Проходи, нашему ужину нужно мое внимание. — Могу показать, что нуждается в твоем внимании, — Брюс не пропускает ни одного слова. Кларк пытается не хихикать. — Ты не милый. Ты даже не приятный. Почему я вообще терплю тебя? — Должно быть, деньги, — ухмыляется Брюс. — Точно, — Кларк закатывает глаза и идет добавлять макароны в кипящую воду. В это время Брюс снимает пальто. Его волосы усеяны снежинками — неплохое дополнение к цвету его щетинистых щек. В совокупности с пышным вязаным свитером его внешний вид невероятно уютен. — Ты добрался сюда на вертолете? — спрашивает он, пытаясь удерживать взгляд на макаронах, а не на своем очень богатом, привлекательном и опасном линчевателе-парне. "У меня никогда не было и шанса", - размышляет он без единого намека на раскаяние. — Ага. Не без взятки пилоту, — говорит Брюс. — Ненавижу снег. — А мне нравится. Я обещал Ма в этом году съездить куда-нибудь, где много снега. Она хочет хоть раз встретить снежное Рождество. — Швейцарские Альпы очаровательны зимой. — Я думал о Колорадо, ты, дитя трастовых фондов. — Ты сегодня полон дерзости, — Брюс проскальзывает ладонями в задние карманы джинсов Кларка. Кларк извивается под прикосновением: почти смущает то, насколько быстро Брюс может расстегнуть его штаны. — Вот. Продолжай размешивать, — он вручает Брюсу ложку с прорезями, чтобы отвлечь его. — Есть, сэр, — несмотря на ранние предположения Кларка, Брюс действительно знает, как готовить — может, он и не шеф-повар, но он определенно знает, как прокормиться. Он сливает воду, пока Кларк добавляет еще приправ к соусу; осталось только дождаться закипания. — Хорошо, еще десять минут, и мы поедим, — Кларк устанавливает таймер на своем телефоне. Потом он с улыбкой приближается к Брюсу, обхватывает талию мужчины и тянет его вверх. Теперь Брюс сидит на кухонном столике. Кларк цепляется за него, как коала, руки крепко окутывают его талию. — Я думал, мы договорились, что разврат оставим на потом, — Брюс звучит так, будто не совсем доволен тем, что сейчас происходит. — Объятия не считаются за разврат, — говорит Кларк, голос приглушен свитером Брюса. — Но почему сейчас? — Потому что я собираюсь накормить тебя, и ты должен вести себя хорошо, — говорит Кларк и поднимает глаза. — Да ладно тебе. Всего десять минут. Брюс напряжен. Его руки не гнутся, когда он кладет их на шею Кларка. Не то чтобы он никогда этого не делал — просто он никогда не придавал этому значения. Кларк прижимается к нему еще теснее, языком тела пытаясь сказать то, что мозги боятся выразить словами. Он прекрасно осведомлен, что Брюсу нравится, когда его трогают только на его собственных условиях. Физический контакт, не ведущий к чему-нибудь сексуальному редкость в их отношениях: Кларк твердо намерен изменить это. Он довольно пыхтит — звук, который издают люди после того, как укутаются в одеяло и найдут то самое идеальное положение, в котором они моментально заснут. Сердцебиение Брюса выдает его неудобство. Кларк глубоко размеренно дышит, как будто этим он сам мог успокоить его. Пожалуйста, не бойся меня. Он вдыхает запах Брюса — мощную смесь корицы, зимы, стирального порошка и чего-то мучительно свойственного только ему. Кларк держит глаза закрытыми. Так он в безопасности. Брюс постепенно расслабляется. Он поддается объятию, наконец, принимая то, что оно означает. Никто не роняет и слова, пока не истекает время таймера. Кларк крадет быстрый поцелуй в щеку. — Давай поедим. К его удовольствию, Брюс почти нападает на спагетти, будто он не ел днями. Ма права: секретный рецепт Кентов просто колдовство. — Вкусно, — хвалит Брюс. Кларк светится от гордости. — Рад, что тебе нравится. — Кстати, я прочел твою статью, — говорит Брюс и делает глоток вина. — Серьезно? Какую из? — миллиардер никогда не говорил о том, что читает Плэнет. Сердце Кларка переворачивается дважды. — «Адам Прайс найден мертвым в отеле». — По заявлению властей, мужчина нес единоличную ответственность за утечку газа и последующие взрывы в Ноябре – это была история Кларка с самого начала. Расследование доказало, что фирма Прайса сэкономила много денег на материалах и технической поддержке. Тем не менее, бухгалтерия была кристально чистой: никто не знал, куда ушли деньги, пока Прайс не исчез с почти половиной миллиона долларов. Пуля в голову прервала его новый образ жизни. — Ты упустил несколько фактов. — Какие, например? — спрашивает Кларк немного обиженно. — Его имя было не Адам Прайс. Его звали Энтони Дуглас, — говорит Брюс. — Мелкий бизнесмен, который откусил больше, чем смог прожевать. Отсидел шесть лет за уклонение от уплаты налогов. — Просто из чистого любопытства… — Кларк должен знать, — ты помнишь лица всех мошенников в этой стране? Брюс одаривает его язвительным взглядом: — Дуглас всегда пытался пробиться наверх с небольшой помощью более влиятельных друзей. Возможно, некоторые имели иммунитет к его чарам. — Кто были его друзья? Готэмская тусовка? — Некоторые из них. В основном все, кто нуждался в отмывке пары тысяч долларов. Дуглас был хорош в этом. — Он украл деньги одного из своих клиентов, — быстро заключает Кларк. — Поэтому его и застрелили. Брюс кивает: — Интересно то, зачем ему вообще нужно было это делать. Он не был похож на парня, жаждущего смерти. Думаю, он знал, что отвратительная система поставки газа вот-вот взорвется. — Ага, были кое-какие жалобы за пять месяцев до взрыва. — Поэтому Дуглас, вероятно, попросил укрытия на случай, если все пойдет прахом. Он не хотел снова садиться за решетку. Но его послали нахрен. Он запаниковал. Пытался скрываться и украсть деньги, но по какой-то причине не покинул Метрополис. — Может, он заключил сделку с полицией, — размышляет Кларк, уже строча первое предложение следующей статьи в голове. — Я собираюсь выяснить это. Но мне нужно, чтобы ты оставил эту сенсацию. Кларк ждет объяснения. И не получает его. — Почему? — Ты писал о Бэтмене немного слишком часто. Становится опасно. — Я начал писать об этом деле еще до того, как ты вмешался, — возражает Кларк. — К тому же, Перри не публикует мои истории, если я упоминаю Бэтмена больше одного раза. Почти ничего не всплывает. — Все равно этого слишком много, — голос Брюса становится суровее. — Люди наблюдают, Кларк. Я не хочу давать им хоть какой-то шанс, чтобы заметить связь между нами, будь то Супермен и Бэтмен или Кларк и Брюс. Все, что понадобится —это один пронырливый ублюдок. Мы должны быть осторожными, — они жуют пищу в тишине. — Прекрати думать о статье. Кларк вздыхает: — Я мог бы сказать, что ты анонимный источник, — он не собирается отказываться от этой истории так просто. — В задницу анонимность, — бормочет Брюс и опустошает бутылку вина в их стаканы. Кларк пьет и думает, доводилось ли Брюсу когда-нибудь быть реальным анонимом. — У тебя есть какие-нибудь зацепки? — спрашивает он. — Несколько, — Брюс определенно больше не хочет продолжать эту тему. — Могу я по крайней мере попросить тебя быть осторожным? — это пытка: знать, что Брюс в опасности, слышать, как он ввязывается в драку, когда шансы не в его пользу, и тут ему говорят держаться подальше. Брюс просто ухмыляется. Позже, когда они медленно раздевают друг друга на кровати, Кларк не может не удивляться тому, как это ужасно — дорожить чем-то настолько хрупким, как человеческое существо. Даже несмотря на то, что Брюс сложен как кирпичный дом, шрамы на его теле рассказывают богатую историю околосмертных опытов. Они слабые и блеклые, кроме… — Что случилось? — тихо спрашивает Кларк, когда видит фиолетовые синяки на правом боку Брюса. — Упал, — ворчит он. Кларк седлает его и присматривается поближе. Ужасное созвездие расползается от талии до подмышки. Брюс отвлекает его поцелуем. — Ничего страшного, — ложь. Не та, с которой им придется столкнуться, но это может подождать. Все, что сейчас важно — приблизиться. Кларк успокаивает пострадавший участок тела любовника холодным дыханием. С губ Брюса слетает своеобразный стон — задыхающийся, будто это причиняет ему боль. — Так хорошо? — спрашивает Кларк, слегка задыхаясь. Брюс кивает. Их губы снова сливаются, настойчивые, слишком горячие. Кларк аккуратно раскачивается на пальцах Брюса. Он не может не задыхаться, когда они растягивают его вход. Эта та часть, которую он, быть может, любит даже больше, чем сам финиш: момент предвкушения прямо перед тем, как насадиться на этот толстый член, пытаясь вспомнить, каково это было в прошлый раз, и все еще удивляясь тому, как же это хорошо. Смена пустоты на наполненность, которая заставляет его забыть обо всем мире. Ощущение того, что он так отчаянно тебя хочет. Кларк начинает медленно двигаться на нем, пальцы растопырены на груди Брюса и глаза закрыты. "Я скучал по тебе", — мелькает в его голове, даже несмотря на то, что в последний раз они видели друг друга меньше, чем неделю назад. Брюс крепко удерживает его задницу, наблюдая за подпрыгивающим членом Кларка сквозь полуприкрытые веки. Теплый свет горящих свеч смягчает цвет их кожи и острые грани. Будто это часть давно забытого сна. Руки Кларка случайно проезжаются по синякам, что заставляет Брюса напрячься и зашипеть от боли. — Прости, прости, — Кларк извиняется серией мелких поцелуев. Брюс совсем не выглядит расстроенным. На его лице странное выражение, когда он поднимает руки и хватается за изголовье кровати. — Сделай так еще раз, — говорит он. Это не просьба. Кларк сомневается. Он провел лучшую часть своей жизни, делая все возможное, чтобы не навредить кому-нибудь, всегда мучительно осознавая свое физическое превосходство. Просьба сделать что-то в этом роде в спальне, в их самом безопасном месте, не устраивает его. — Я не сломаюсь, Кал. Звук запрещенного имени, слетающее с губ его любовника, отзывается в Кларке мурашками. Он подчиняется и надавливает на поврежденную кожу настолько нежно, насколько возможно. Поощренный реакцией, он применяет больше силы. Еще шипение, спина выгнута и резкая команда: «Скачи на моем члене». Кларк немедленно подчиняется, немного стыдясь того, как болезненные стоны Брюса заводят его. Он осмотрительно проверяет, не сломаны ли ребра мужчины. К счастью, не сломаны. — Нгхххх, ах, блять, — Брюс рычит сквозь стиснутые зубы после сильного нажатия. Несмотря на очевидную боль, он все еще тверд как скала. Кларк опьянен, готовый кончить в любую секунду. Он замедляется и отводит взгляд от горячего тела под ним. Свечи бодро горят на ночном столике. — Что ты делаешь? – слабо спрашивает Брюс. Вид Кларка, держащего свечу над его грудью, это все необходимое объяснение. Он ухмыляется. Первая капля горячего воска приземляется на сосок Брюса. Кларк еще больше замедляет бедра, чтобы продлить веселье. Капли формируют узор: кривая линия на груди, животе и немного ниже. Брюс мелко трясется каждый раз, когда они падают, не достаточно горячие, чтобы обжечь, но идеальные, чтобы беспощадно дразнить. Кларк ставит свечу на место и использует холодное дыхание еще раз. — Возьми ту, что в чаше, — говорит Брюс, его голос тяжел. — Я скажу тебе, когда пролить. - Ты уверен в этом? – спрашивает Кларк. В чаше много воска — это может вызвать реальную боль. — Да, — стонет Брюс, — возьми ее и трахай себя моим членом. Непросто удерживать и ритм, и свечу в руках одновременно, в то же время пытаясь отложить надвигающийся оргазм. Кларк думает, что заслуживает чертову медаль. Тело Брюса напрягается, его хватка становится более грубой, когда он все ближе подбирается к завершению. — Давай сейчас, — приказывает он. Он кончает с пронзительным криком, когда брызги горячего воска разливаются по всей его груди и прессу. Кларк откидывает погашенную свечу в сторону и высматривает ожоги. — Я в порядке, — бормочет Брюс. Пара точных толчков, и Кларк также кончает. Его сперма смешивается с твердеющим воском на коже Брюса. ___ — Знаешь, спорю, все думают, что ты невинный, — говорит Брюс, когда они готовятся ко сну, чистые и, несомненно, смыв весь воск. — Бедный застенчивый Кларк из Канзаса. Краснеет, когда кто-то рассказывает пошлую шутку. Занимается только в миссионерской позе, только в темноте. — Что не так с миссионерской позой? — Кларк улыбается, все еще чувствуя легкое головокружение. — Ничего. Надо нам когда-нибудь попробовать. — Ммммм, так пошло. Они тихо смеются. Брюс засыпает первым — всегда засыпает первым, когда он дома у Кларка. Он еще не знает, что скоро это станет и его домом тоже, но сначала Кларку нужно набраться смелости, чтобы дать ему запасной ключ. Сегодня не тот день.