Weʼre riding down the boulevard Weʼre riding to the dark night, night With half a tank and empty heart Pretending weʼre in love, but itʼs never enough, nah As the sirens fill the lonely air Oh, how did we get here Now now now baby We see a storm is closing in Pretending we ainʼt scared
Вкусный запах вишневого ароматизатора в сценическом дыме кружил голову парню, кружащего в вихре танца. Его светлые волосы слиплись от пота и лежали в совершенном беспорядке, даже худшем чем обычно. Сегодня Хенрика повело сильнее чем обычно и он уже представлял как будет туго утром встать и идти на учебу. Но датчанин игнорировал проблески светлого разума, который вежливо предлагал ему удалиться домой и продолжал двигаться под музыку. Наконец усталость настигла его. Как хорошо, что он как раз вовремя подошел к барной стойке с просьбой налить «вот этого, вон того и больше, пожалуйста». Кончик красной соломинки попал в плен губ парня, а его блестящие от игры света и возбуждения глаза выискивали одного парня. Того самого, который согреет сегодня не только постель Хансена, но и сердце. Да-да, это не есть гуд — снимать кого-то или использовать ради быстрого удовлетворения и исчезновения без следа на утро, но что поделать? Сегодня его, будущего графического дизайнера и просто классного парня Хенрика Хансена отшил (в очередной раз!) его сокурсник, небезызвестный Кетиль Йенсенн, за которым подобные трюки наблюдались давненько — с курса первого. «Да забей ты не него, вон, вечно угрюмый ходит. Только со своим младшим братцем общается. Лучше обрати внимание на кого-нибудь другого. Хотя бы на Элизабет с третьего потока, та еще штучка» — подобные советы внимал датчанин уже не в первый раз, и бедная Элиза предлагалась уже разве что не сама убитому горем блондину. «Ничего вы не понимаете, это любовь!» — отвечал самому себе Хенрик, покупая очередной букет цветов необщительному норвежцу и поджидая его у выхода из университета. Но Кетиль посмотрел на датчанина как на пустое место, принял букет и, не выбросил его тут же в урну, а хорошенько и от души исколошматил датчанина розами, спокойнейший удаляясь в последствии в сторону своего дома. Казалось бы, бьет значит любит, но датчанин почему-то не был уверен в силе точности этой пословицы. Поэтому он решил заглушить свои чувства изменой, пусть и односторонней. И сейчас, сидя в полнейшем одиночестве и безбожно накачивая и себя и чувство совести заодно (что бы не смело ему напомнить о светлых чувствах) каким-то странным коктейлем блондин наконец-то заприметил того, который обязательно окажется у него в постели. Только вот дотянуться до него будет проблемно. Красивое, стройное тело стриптизера ужом извивалось вокруг шеста, радуя тридцатипятилетних, что всегда садились поближе к высокой стойке, своими аппетитными формами. Затуманенный взгляд небесно-голубых глаз не сразу приметил нечто-то знакомое в этом пареньке, а светлый разум совсем отвернулся от датчанина, обидевшись. Подойдя чуть поближе он узнал в танцоре Артура Кёркленда. Откуда же? Всё просто. Хансен сталкерил за его обожаемым Кетилем и в одно осеннее утро он заметил, как этот парень о чем-то активно шептался с этим блондином. Жутко приревновав он устроил «темную» Артуру в туалете, не выпуская из оного. Мда… Стыдно было конечно узнать, что у них ничего не было кроме общей комнаты в общежитие и идентичной марки любимых йогуртов в холодильнике, но всё же… Прокашлявшись он привлек внимание Кёркленда весьма шикарным действием — он пролил на него свой коктейль и теперь, весь мокрый и липкий англичанин готов был убить датчанина и закопать на заднем дворе клуба. Всю программу испортил ему, гад! — Пару минут! — перекрикивая музыку попросил невтепный парень, Артур лишь глаза закатил.***
Donʼt say a word while we dance with the devil You brought a fire to a world so cold Weʼre out of time on the highway to never Hold on, hold on Donʼt say a word while we dance with the devil You brought a fire to a world so cold Weʼre out of time on the highway to never Hold on, hold on
***
— Сам виноват, нечего было к нему лезть. Сейчас не лучшие времена — сидя за барной стойкой вместе с датчанином Артур мерными глотками отпивал из стакана воду. После «темной» в уборной и полного рассказа из уст Хенрика под испытующим взором зеленых глаз Кёркенда Артур решил, что не будет заявлять в полицию на парня. Любовь в своё время и его доводила до таких вот крайностей, что поделаешь. К тому же, он давно был наслышан от Кетиля об этом парне и только гадал, когда же настырность спадет он отвяжется от него. Но увы, все прогнозы на отречение от чувств к норвежцу разрушались один за другим. И оставалось только диву даваться, что собственно и делал Артур, наблюдая за всей этой котовасией. В конце концов он сжалился над датчанином и, выловив его к кафетерии предложил стать друзьями. Нет, не то что бы у Кёркленда был большой напряг с друзьями, что он аж решил обратиться к кетилемпришибленному, совершенно. Он просто решил помочь нерадивому парню в его делах амурных. Если не он, то кто? — Не лучшие это какие? И почему у него все так, когда я делаю ему сюрпризы? — возмущался поддатый датчанин, с трудом, но отставив от себя очередной коктейль — я ведь, я ведь к нему со всей душой! А он… Эх. — Да ты бы ему еще платье подарил или туфли заказал. Кто же парням цветы дарит и веночки на парах плетет? Вот именно, что никто. Ну, кроме тебя разумеется. А дела у него сейчас дурные из-за вестей из дому. Вроде как родители разводятся, в общем, ему и раньше не до тебя было, а теперь так вообще — музыка уже начала стихать, ведь заведение начало потихоньку закрываться. И перекрикивать друг друга не нужно было, но до датчанина всё никак не дошло. Он все так же продолжал жестикулировать, прикрикивать, пока Артур тихонько перешел на чай. За счет поддатого Хенрика конечно же. — Да я! Да он! Да мы! — излагая явно тяжелую мысль для мозга датчанина Хансен под конец просто открывал и закрывал рот как выброшенная на берег рыба —…мне кажется, уже и ловить нечего. И не в родителях дело. Мне ничего не светит, Артур. Я добиваюсь его уже два года! За это время Оксеншерна Вяйнямёйнена успел на себе женить. Женить, Карл! А что я? А я ничего. Я лишь розами по лицу получаю. Чуть ли не плача от несправедливости датчанин подтянул к себе коктейль и принялся его пить, вздыхая. Вот, чем он был дурственен? Ничем. На него все гроздями вешались что в школе, что сейчас. Тогда, может он туп? Тоже мимо, подающий надежды студен, даже в списке почета висел. Тогда что? Что в нем не так? Видимо, последнюю мысль Хансен озвучил во всеуслышание, так как Артур перевел взгляд на грустную моську парня и улыбнулся: — Думаю, в тебе не хватает огонька! Днем ты отличник, внешний вид у тебя как у зубрилки, да еще и очки стал носить… Всё не то. Ну и конечно же твои глупые подкаты, розы и серенады по утрам. Плюс он заметил твоё наблюдение за ним и собрался написать заявление в полицию. Хоть бы не придуривался кустами, ну — Кёркленд вспомнил, как однажды не выдержавший тотальной слежки за своей персоной норвежец бросил в голову датчанина вазой. И это чудо, что тот успел увернуться. Иначе лежать бы этому Ромео в больнице с сотрясением и лежать. — Я вот что тебе скажу, посети вот этот тату-салон. Если конечно не против кардинально измениться. Скажи что от меня и я тебя сразу поймут. Поверь, это место поможет тебе. Сходи и ты поймешь о чем я — загадочно проговорил Кёркленд, подвигая визитку датчанину тут же отвлекся на телефонный звонок. Проворковав несколько минут со своим бойфрендом англичанин вернулся к любовной теме, но с удивлением обнаружил, что ни Хенрикса, ни визитку уже не было в клубе.***
Weʼre running all the red lights down No way that we can stop now, now A quarter tank and almost gone Pretending weʼre in love, but itʼs never enough, nah I wish we could take it back in time Before we crossed the line No now, baby We see a storm is closing in I reach out for your hand
***
Нервно потоптавшись напротив тату-салона, что посоветовал ему Кёркленд ночью датчанин смело перешел дорогу и потянул ручку двери на себя. На дверью раздался неброский звон колокольчика, извещая хозяев о прибытии нового клиента. Миловидная девушка за стойкой сразу же обратила внимание на высокого голубоглазого блондина и мягко улыбнулась, призывая всем своим доброжелательным видом подойти поближе. Хенрик подошел к стойке, пробежался взглядом по дипломам и лицензиям заведения, что гордо висели на белых стенках комнаты в черных рамках и заговорил: — Я от Артура Кёркленда, пришел обновить свой имидж — быстренько проговорил заученный текст датчанин, протягивая визитку. Он не обратил внимание, что сам кусочек картона выглядел довольно необычно, и на обратной стороне были какие-то цифры — сильно нервничал, но девушка с каштановыми волосами и светлыми, голубыми глазами сразу всё поняла и повела парня в кабинет. — Да-да, этот милейший парень предупреждал о вас, проходите. Снимите пальто в коридоре и можете проходить в кабинет номер три, мастер ожидает вас — снова улыбнувшись она оставила Хенрика наедине с собой прямо перед дверью нужного кабинета. Выдохнув он еще раз взвесил все «за» и «против», снял пальто и пошел внутрь кабинета. Запахло медикаментами, краской и стерильностью. Выполненный в спокойных морских тонах внушал Хансену умиротворение. Повесив предмет одежды на вешалку, что расположилась за дверью кабинета датчанин прошел к белому креслу. Рядом с ним красовалась металлическая подставка и аккуратно разложенный на ней инструменты мастера. «Ювелирная точность» — подумал парень, присаживаясь на мягкое кресло, которое с первого взгляда показалось грубым и жестким. «Чего только не сделаешь ради любви, а ведь я всегда был против тату и отрицал возможность появление оных на своем теле. А теперь… Надеюсь, Артур знал, о чем говорил. Иначе я его закопаю» — мысли шумным роем жужжали в голове светловолосого парня, пока в соседней комнате не послышался шум. Через секунду явился облаченный в темно-синий костюм парень с медицинской маской на носу и шапочкой на голове. Сначала, как показалось Хенрику, он отропел и замер на месте как-то нерешительно осматривая своего пациента. А потом в привычной манере натянул перчатки на бледную кожу рук и сел на небольшой кожаный табурет рядом с креслом. — Вы уже выбрали рисунок? — будничный тон усыплял и не давал светлому разуму Хансена ухватиться за знакомые нотки в голосе мастера. — Я от мистера Артура Кёркленда — проговорил датчанин, развивая свои мысли. Может, он знакомы? Уж больно оказался этот голосок въедчивым в память — а… мы случайно не знакомы? — А.? Нет-нет, мы не можем быть знакомы, мистер.эээ. — мастер конечно же знал, кто такой Артур, но вот они ни о чем не договаривались. Терять профессиональное лицо не хотелось, поэтому он быстро перевел тему. — Хенрик Хансен, сэр. — Так и запишем в вашу карту. Ну что же, да-да. Я только разговаривал с ним по телефону, выслушал заказ. Колоть такую сложную композицию нужно из нескольких этапов, поэтому сегодня мы проведем анализ вашей структуры кожи, я покажу вам рисунок и выберем примерное расположение на руки, идет? Датчанин кивнул, хмуря брови. Нет, они определенно были знакомы, но вот… Откуда? Он точно обязан узнать об этом! А пока Хансен давал себе твёрдое обещание вспомнить владельца этого красивейшего голоса норвежец, что проходился пальцами по руке датчанина думал только о том, какую же кару он обрушит сегодня на голову Артура и успеет ли «скорая» за пять минут добраться до общежития. Определенно, не успеет.***
Donʼt say a word while we dance with the devil You brought a fire to a world so cold Weʼre out of time on the highway to never Hold on, hold on, hold on Donʼt say a word while we dance with the devil You brought a fire to a world so cold Weʼre out of time on the highway to never Hold on, hold on, hold on
***
За время общения со своим клиентом Кетиль понял одно. Он не был таким придурком, каким казался в университете. Норвежец не любил вечно прилизанных парней-любимчиков преподавателей, которые подпирали доску почета своей самооценкой до идеального состояния. Ему нравились веселые, с огоньком и тягой к приключениям люди, которые не чурались побаловаться мистикой, скалолазанием и горными лыжами. Хансен же, в глаза Кетиля не создавал такой образ, совсем нет. И он очень удивился, увидев его сегодня на своем рабочем месте. Он горел желанием измениться и не просто по веянию моды, а ради любимого человека. Конечно же датчанин не разболтал ему, мастеру, о своем любимом, но Йенсенн итак знал, о ком идет речь и в подробностях не нуждался. Распрощавшись с Хансеном норвежец переоделся, вышел через черный ход из здания и шмыгнул к себе. Пока шел в сторону общежития он все думал об этом парне. Разговорчивый, невероятно улыбчивый и вылезавший из кожи во лишь бы понравиться ему, Кетилю Йенсенну, не кому-то другому, парень. Это не смогло оставить норвежца равнодушным, но и кардинально отношения поменять к нему не смогло. Поэтому он решил подкрепить свои мысли на следующем сеансе с датчанином, что был после завтра. Конечно, Артур получил своё заслуженное наказание — Кетиль съел весь его любимый йогурт, но как сказал сам норвежец на возгласы англичанина из-под кровати, он отделался еще малой кровью. На следующее утро, не ожидавший сам от себя норвежец неожиданно сам, понимаете, сам подошел к датчанину и задал пару вопросов о новом проекте, что повесил на всю группу их куратор. Сияющее личико Хенрика можно было увидеть из космоса — это точно. А его чуть подрагивающий, но до безобразия мягкий голос запомнился Йенсенну. Поболтав немного норвежец удалился, стараясь не вызывать подозрений еще больше тех, коих он уже привлек к себе. А Хенрик, заметив необычную серьгу в ухе парня, которую видел только у одного человека на своей памяти — у вчерашнего тату-мастера, вдруг заподозрил неладное. Но это неладное ну прямо никак, по теории датчанина, не вязалось с очевидностью и он, вздохнув и почесав затылок отправился в сторону очередной аудитории. Промаявшись весь оставшийся день со своей частью проекта Хенрик не заметил, как же быстро пролетело время и он уже чувствовал, как слипаются глаза от усталости. Бросив взгляд на письменный стол, на котором рядом с аккуратной стопочкой бумаг покоился один единственный рисунок, что никак не вписывался в атмосферу собранности и сосредоточенности всей комнаты и стола в частности своей красивой рунической вязью и, Хенрик спокойно прикрыл глаза, выключая настенное бра. Уже завтра этот будничный голос и приятные руки будут снова усыплять своей незыблемостью и неким повседневным очарованием которые все же были ему смутно знакомы. В течении нескольких дней похождений в салон и быстрого общения на переменах произошел сдвиг в холодных отношениях Кетиля и Хенрика. И это заметил не только всюду и везде пронырливый немец Гилберт Байлшмидт, но и пофигистически относящийся ко всему, что не касалось его самого Иван Брагинский, который вообще имел косвенное отношение ко всему скоплению скандинавов в университете. И все было бы шикарно и спущено на легкомыслие Хансена, которое подкупало всех и вся рано или поздно, если бы не один инцидент, который перевернул мир беспечного датчанина с ног на голову. На одном из приёмов у мастера датчанин случайно опрокинул головной убор с головы норвежца на пике шутки и активной жестикуляции, тем самым открыв миру знаменитую прядку и заколку, с помощью которых можно было с легкостью узнать Кетиля из тысячи. Поперхнувшись слюной Хансен заткнулся и уставился на смеявшегося минуту назад парня как баран на новые ворота. — Кетиль? Ты? — не веря своим глазам он моргнул, снова уставился на парня. Потом моргнул еще раз, потер глаза и просто выпал в глубочайший осадок — да как так же... А я же... Мы же... Как же... Пока из уст датчанина вырывались сплошные междометия и невнятное бормотания Йенсенн не собирался паниковать. Он надел головной убор снова на голову и Хансен готов был поклясться чем угодно, но секундой назад он еще лежал в кресле. Теперь же он стоял за дверью с верхней одеждой в руках. Огорошенный ситуацией он вышел из здания, еще раз потер глаза и так и остался стоять напротив двери в салон, совершенно не понимая, что только что произошло на его глазах.***
Don't say a word while we dance with the devil You brought a fire to a world so cold We're out of time on the highway to never Hold on, hold on, hold on Don't say a word while we dance with the devil You brought a fire to a world so cold We're out of time on the highway to never Hold on, hold on Ooh yeah
***
Казалось бы, в чем проблема? Доверие и контакт были получены от холодного не только на вид но и на ощупь норвежца, чего же еще надо? А вот надо. Неужели было так сложно с первой попытки дать шанс на нормальный, хотя бы, дружественный разговор? Нет, надо было выворачиваться, игнорировать, бить розами по морде и ещё и ещё и ещё. Сколько же времени они потратили, сколько было недомолвок и непонимания вкупе с алкоголем, что вливал в себя датчанин после самого большого провала? Чёрт, достаточно много. На деле оказалось, что парни между собой ладили очень даже хорошо. Могли долго болтать на те или иные темы, Йенсенн даже увидел то самое общее между ними - тягу к опасности и экстриму. Но в конечном итоге Кетиль все равно знакомился через маску мастера с Хансеном, не показываясь. А это было крайне обидно. Насупившись на весь мир датчанин перестал реагировать на все внешние раздражители, сдал проект и гордой птицей лебедем удалился одним пятничным вечером в тот самый клуб напиваться, развратничать и глазеть на парней. Если с первым все получилось просто на "ура", то со вторым и третьим возникли напряги. Пусть датчанин и бы убит тем, что его в некотором роде водил за нос смысл его жизни, но так в наглую изменять своим принципам и совести он не мог. Поэтому он просидел большую часть времени за барной стойкой, в окружении симпатичного бирюзовенького коктейльчика и пару стопок виски, что неимоверно скучали по своему заказчику и так и манили опрокинуть их в себя. Противостоять было сложно, но он долго продержался. Все же выпив Хансен устало вздохнул, подперев рукой голову и обвел помещение ленивым взглядом. Не заметив ничего интересного он повернулся к стойке с напитками и прикрыл глаза. Такие вопросы как "Что со мной тогда не так?!" и утверждения вроде "Нифига я не классный, я дебил" не давали светлой головушке датчанина покоя. Хотя последнего уставший от всего на свете Хансен желал больше всего. Очередной вздох, красивая синяя соломинка снова зажата в тиски губ, а на плечо ложиться мягкая рука. Почему-то у датчанина не возникает вопроса, кто может потревожить его сейчас, когда он собрался на своих законных правах нажраться в усмерть и перестать пускать нюни. Хенрик просто поворачивает голову в сторону норвежца, делает большой вдох и ждет. Настала его очередь действовать, Хансен своё отыграл. — Кетиль Йенсенн, очень приятно — его голос теперь излучает заинтересованность, но всё то же убийственное спокойствие. Хотя, куда тут жаловаться датчанину, за это он и полюбил свой норвежский айсберг — могу я присоединиться к тебе? — Хенрик Хансен, мне тоже — он улыбается своей самой обольстительной и самой дружелюбной улыбкой, которую может подарить сейчас и получает в ответ не менее искреннею. Кивнув он неотрывно наблюдает, как одетая в темного цвета майку и обтягивающие штаны фигурка садиться рядом и чувствует, как его татуированное плечо соприкасается с его — не хочешь познакомиться? Он заранее знает ответ, но все равно спрашивает. Почему? Да потому что всегда мечтал услышать это из уст любимого, всё просто. Норвежец склоняет голову на бок, на секунду оценивает ситуацию. Потом отбрасывает всю холодность и серьезность и заказывает себе идентичный коктейль коктейлю Хансена. — Хочу. С таким интересным человеком как ты, можно приятно поговорить. Мне кажется, мы необычайно похожи — Мне тоже так кажется.The End.