Направь меня на путь истинный, как следует!

Тяжёлое дыхание было шумным, действуя на нервы, рот растянут до предела красным шариком, с черным кожаным ремешком, стройные ноги раздвинуты в стороны, а руки связаны за спиной, сковывая движения. Было трудно устоять так: колени ныли, челюсть ужасно болела, а в паху было горячо и твёрдо. - Ниже, наклонись сильнее! - грубый властный голос заставил заскулить и вжаться в подушку головой, поворачивая её влево, чтобы было хоть немного удобней. Замшевые "змеи" плетки, ласково прочертили путь от шеи к ложбинке между ягодиц, заставляя втянуть носом воздух и застонать, так слабо и беспомощно, что у Вильгельма закружилась голова, и он прикрыв глаза, провел пальцами по гладкой и бледной щеке, сжимая пальцами подбородок, заставляя смотреть в глаза. - Я сейчас иду за Томом, а ты лежишь спокойно и не рыпаешься! - черноволосый мальчишка только судорожно втянул носом раскаленный воздух, а когда громко хлопнула дверь, он протяжно застонал и закатил глаза, вспоминая крепкий торс любовника, и призывно стоячий член, не скрытый ненавистной плотной тканью трусов. - Билл... - а вот от томного голоса Тома у черноволосого закружилась голова, и взрыв возбуждения, разнес по всему телу жгучие осколки тягучего тепла, мурашками покрылась бледная кожа, и в мягком свете она выглядела так соблазнительно, что у Вильгельма все скрутило в низу живота, а острые белоснежные зубы, закусили нижнюю губу, чуть ли не до крови прокусывая. - Том, становись рядом. На четвереньки! - Не связывай меня. - Становись! - и Том подчинился, взбираясь на кровать рядом с мальчишкой, который повернул голову в его сторону, тяжело дыша. - Давай сниму кляп? - спросил Том, за что получил крепкой ладонью по округлой заднице. И отрицательный ответ от Билла. То есть – качание головой. - Я тебя просил не своевольничать? Но, давай, снимай с него кляп и целуй! - Том был полувозбужденный и кусал губы от того, как хотелось прикоснуться к любимому телу, а лучше – сразу к двоим. Но нельзя, принимая правила игры и участие, ты обязан соблюдать, а значит – не своевольничать. - Погоди! - Вильгельм подошел к Тому и, развернув его к себе, мягко коснулся его губ своими, посасывая и зализывая языком ранки, те, которые оставил ранее, как бы извиняясь. Языки сплелись, заставив возбужденно вздохнуть. Вильгельм был горячим, от него пахло терпкими мужскими духами и своим личным запахом, который Том любил вдыхать ночью, когда двое любимых спали. Это было его своеобразным фетишем. Язык Вильгельма был напряженным и твердым, он четко орудовал им во рту Тома, не забывая обласкать каждый знакомый участок плоти, заставляя терять голову, и резко прекратив изводить парня, он наклонил его, жестом указывая на скулящего подростка. Он был тощим и гибким, напоминая девушку: попа была упругой и подкачанной, плечи хрупкими, не намного уже бёдер, на идеальном личике присутствовал яркий макияж, а на изящных тонких пальцах, был чёрно–белый маникюр. Том же был воплощением мужественности: тёмно–русые волосы собраны в тугой пучок, который сейчас немного развязался, и две пряди небрежно свисали по обе стороны лица. Тело его было подкачанным, красивым, с упругой кожей и бронзовым загаром. Вильгельм – это же власть, сила и уверенность. Жилистое крепкое тело, непроницаемый взгляд карих глаз, блондинистые волнистые волосы, упрямый, в каждом движении которого сквозит сила и мощь. Ему подчинялись все, кто был на пути, не важно, кто это был и какой статус имел, вот и эти двое не смогли устоять. Хотя с Биллом было тяжело, ребёнку-то всего восемнадцать, а с четырнадцати, его, Билла лет, они вместе, только были на правах друзей. При людях. Ночью же, маленький мальчик превращался в дикого черного котенка, он оставлял на татуированном и покрытым пирсингом теле царапины, которые ныли и терлись о ткань пиджака, он кусал пухлые губы любовника и парня, за что потом ходил с красными полосами от плети, томно и жеманно постанывая каждый раз, когда садился на твердую поверхность. Он слишком рано узнал что такое настоящая "любовь", и это дало свои плоды, он рос уверенным в себе мальчиком, и в свои восемнадцать, он погубил не мало сердец, отвергая даже самые дорогие подарки, он принадлежал одному мужчине, без которого не представлял жизни, без которого был не мил ни один драгоценный камень, без которого всё превращалось в одну серую массу. А позже в их жизни появился Том. Этакий взрослый ребёнок, костюмы ему не шли, он танцевал в элитных клубах, он любил внимание, но принадлежал так-же двум любимым, которые долго мирились с третьим в их паре, ведь непонятные чувства всегда вызывают страх и растерянность. Но не у Вильгельма, он точно знал, что Том уже стал неотъемлемой частью их с Биллом жизни. И уже на третью неделю знакомства, предложил жить втроем и делить между собой все неприятности, радость, скуку, боль и невзгоды. И Том согласился, в его сердце плотно прикрепились две маленькие частички, два драгоценных камушка, самых дорогих в его, Тома, жизни. И только спустя месяц, он узнал о своеобразных развлечениях этой необычной пары. Вильгельм любил наблюдать, хищно щуря раскосые глаза, Билл любил подчиняться, а Том... Том просто любил секс во всех его видах. Ему было все равно, что с ним делают, он просто любил получать удовольствие. Стеснение – не его степь, это по части Билла, он хочет, но смущается, особенно когда смотрит Вильгельм. А он смотреть любит, любит наблюдать за плавными или же резкими движениями, любит водит рукой по твердому, органу. Он просто любит. И сегодня, он хочет попробовать что-то новое, но не говорит, что именно, ведь так на много интереснее – раздразнить и не дать, а потом резко кинуть, дать вкусить, и снова забирать. - Целуй его. Грубо. - и Том целовал, кусал нежные лепестки, заставлял стонать и подаваться на ласкающие дырку пальцы Вильгельма, скулить, жаться плечами в подушку, стараясь прикоснуться к ноющему члену, требующему разрядки. Но все не так просто, Том – это наживка, дать попробовать, и не отдать полностью – это в стиле Хозяина ситуации. - Все, хватит! - и Том нехотя отстранился, вглядываясь в молящие о пощаде карие глаза. Как же он хотел ласкать тонкое тело, целовать, вылизывать в самых интимных местах, заставляя теряться во времени и пространстве, биться в предоргазменных судорогах и кончать так, что все соседи будут слышать полный наслаждения крик Билла. Но сейчас у Вильгельма были другие планы. Он подошел к Тому, и поставив его на четвереньки, быстро вогнал в тугой, ни чем не смазанный вход, два пальца, заставив выпустить со свистом воздух из легких. Том взвыл, когда Вильгельм добавил третий палец, терзая нежную плоть, растягивая на сухую, хотя под рукой всегда был заветный тюбик со смазкой. - Замолчи! - рыкнул он, насаживая крепкую задницу на тонкие и сухие пальцы, он все-таки смазал их, и вновь приступил к менее болезненной растяжке, приятно массируя немного поврежденные стенки, возбуждая, выводя из себя. - Хватит, прошу тебя! - Не слышу! - Трахни меня, сука! - за оскорбление Том получил своеобразное наказание: ухмыльнувшись, Вильгельм запустил руку в низ, беря истекающий смазкой член в кулак, начиная остервенело дрочить в быстром темпе, медленно входя в узкое отверстие. Том закричал. Он комкал в пальцах подушку и не мог попросить его остановиться, ему было хорошо, разного темпа стимуляция с обеих сторон – это мозговыносяще. Тому казалось, что большего наслаждения он не испытывал, проход ныл, хотелось глубже и сильнее, но Хозяин мучил, медленно двигаясь, вжимая сильное тело под собой в кровать. - Хм-м... - скулеж сбоку, и Том резко посмотрел в сторону мальчишки, он все так же был связан, безумные и черные от возбуждения глаза смотрели жадно, впитывая в себя красоту возбужденного тела, черные пряди прилипли к превосходному лицу, макияж потек, пот струился по виску, стекая по разгоряченному телу. Том знал, что не зря произвел такое впечатление, он сам был весь влажный, с потемневшими глазами, и искаженным в удовольствии лицом. И Биллу захотелось почувствовать в себе член Хозяина, чтобы так же скулить, и поддаваться на встречу, хныкать, прося большего. Но он не сделает, ведь Вильгельм уже сделал это за него. - Отдери его задницу, когда я закончу, а то бедняжка умрет от перевозбуждения! - и Вильгельм сорвался на бешеный темп, заставляя Тома распахнуть глаза, и застонать, матерясь и проклиная белобрысого, на что тот только ухмылялся и вытирал пот со лба плечом, умудряясь дотянуться, другой рукой удерживая Тома за плечо, а второй крепко держа за бедро. - Да, твою мать, быстрее! - он задыхался, жмурясь и, редко, тяжело вздыхая, часто дыша, он осушивал губы, и еще реже их облизывал. Возбуждение зашкаливало, тела напряжены, Биллу было больно, головка уже была мокрой: сколько он здесь так простоял?! Пол часа, или может час? А наблюдать за самыми любимыми и сексуальными мужчинами – еще хуже. Ведь нельзя прикоснуться, проверить, так ли нежна кожа, как два часа назад. Так ли ласковы руки, как двадцать минут назад. И так ли резок, но добр взгляд?! Да, все свое и ласковое, родное, а вот сейчас Билл бы предпочел испариться, ведь он видел, как двигается в узкой дырке большой и крепкий член Вильгельма, и самому не терпелось почувствовать это, но Хозяин решил по–другому. - Я тебя развяжу, и ты трахнешь его! - Билл замер, чтобы дать себя освободить, и наконец-то, размяв все части тела, он превратился в дикую кошку, напяливая свой любимый образ. - Как я соскучился! - вокруг растянутого прохода все блестело, розовые края выворачивались, когда Билл нежно трахал его, а Том же просто уткнулся лицом в подушку тяжело дыша, и мечтая кончить, ибо член уже болел, хотелось выплеснуться, но не представлялось возможным. Билл сжалился. Со стоном он вогнал свой до боли напряженный орган в пульсирующую дырку, которая жадно сжалась, доводя до инфаркта, сердце выпрыгивало из груди, а тощие бедра двигались, принося медленно разливающееся по телу наслаждение, и Билл взвизгнул, почувствовав, как из его собственной дырочки выскользнула анальная пробка, и на ее месте оказался член любимого блондина, который со всей силы толкнулся вперед, наваливаясь на худосочное тельце, сразу же набирая темп, тем самым доводя до ручки обеих своих любовников. Первым не выдержал напора Том, еще чаще задышав, он излился на простыни, загнанно дыша и громко сопя, Билл вышел из него и начал дрочить свой уже каменный стояк, насаживаясь и подаваясь на член Вильгельма, который крепко схватив мальчишку за глянцевые бедра, начал кончать прямо в него, последние разы толкаясь в любимое тело с пошлыми хлюпами и шлепками, на что Билл всхлипнул и, зажмурившись, кончил себе в кулак. Они пытались отдышаться, но тщетно. Тогда трое просто легли на постель, обнимаясь. - Вот это да, знаешь, Билли, а ты молодец, я бы никогда так не выстоял! - Но согласись, тебе ведь понравилось, и тебе тоже!? - Том и Билл удовлетворенно кивнули, и уставшие мокрые, легли на голую грудь Вильгельма. - Мне завтра рано на работу, а тебе в школу, так что мы сейчас идем в душ, а потом спать! - Билл хитро посмотрел на Тома, и изящно выгнувшись, сел на пах Вильгельма, спускаясь поцелуями от шеи и ниже, на что тот недовольно засопел, но вопреки желаниям хозяина, орган начал напрягаться, и покрасневшая головка выглянула из-под крайней плоти, которую Билл сдвинул, проводя пальцами вниз, и беря в рот член на половину, помогая себе рукой, надрачивая основание, и когда плоть затвердела, Том тихонько встал сзади Билла, и вошел в покрасневшую дырку, которая с готовностью приняла его, а Вильгельм впервые за сегодняшний вечер застонал, сжимая черные волосы у корней, толкаясь в горячий рот, а Билл же пошло причмокивал, влажными губами водил по стволу, повторял контуры венок языком, ласкал пальцами напряженные яйца, сминая и оттягивая, стонал от быстрых и размашистых движений внутри себя и развязно попискивал, присасываясь к твердому члену. Он любил оральный секс, и с этим ничего не поделаешь. Вильгельм намотал чёрные волосы на кулак, и зарычав, толкнулся в горячую глубину, проникая глубоко, а Билл, закатив глаза, сжал головку горлом, заставляя Вильгельма зажмуриться и зашипеть, втянув воздух сквозь стиснутые зубы. - М-м-м... - застонал Том, сжимая губы и изливаясь в Билле и, почувствовав влагу внутри, улыбнулся. Он аккуратно вышел из раздраженного ануса, и языком вошел в горячее нутро, лаская стенки, языком чувствуя солоновато-кислый вкус своей спермы, и Вильгельма, который до ужаса любит лимоны... Как и сам Том. Билл застонал и излился в свой кулак, второй раз за вечер, а Вильгельм – в рот своего младшего из любовников. - Это было приятно, но завтра я тебя отшлепаю! - устало выдохнул Вильгельм, вставая с кровати и сгребая белье, вместе с парнями, которые хохоча упали на теплый пол с подогревом. Не сдержав улыбки, Вильгельм выдернул простынь из под Билла и Тома, и понес в ванную, заодно залезая под теплые струи воды. Следом, зашли и два парня. В руках одного – две наволочки, а в руках второго – пододеяльник. - И все-таки я завтра тебя выпорю! - задумчиво сказал Вильгельм, намыливая тело своего маленького школьника, замечая радостную улыбку обоих парней. Бечено (через одно очень интересное место) 09.07.16 Так вот, ненавижу Томопассив, но ты молодец. Я кончил :ззз P.S. Публичка ваша.