Не всё сказано

Каждый человек представляет отличный вечер по своему: у кого-то это чтение книги перед камином, кому-то нравятся глупые игры со своими маленькими детьми, кто-то сразу же представляет романтическую прогулку с любимым и единственным человеком. Но почти все старшеклассники Японии готовы бросить все свои скучные дела — будь то уроки, включающие огромный доклад от учителя химии, невзлюбившего ученика с первого урока, или домашние заботы, которыми нагрузили их родители в отместку за прогулянную физ.культуру — и, одевшись в милую юкату с ярким пышным бантиком или в любимую уличную одежду, сбежать на праздничную ярмарку в центре города. И уж на этих ярмарках каждый что-то да находит себе по душе. Большинство не отходят от ларьков, продающих всякие разнообразные сладости, иногда удивляющие новым дизайном или вкусом, и от небольших аттракционов, к которым дядьки с большими и пышными усами созывают попробовать. Хотя сегодня на ярмарку идёт достаточно необычный старшеклассник: он всё фотографировал, а за всё время ни разу не улыбнулся. Да, это, конечно же, был Нозаки-кун. Когда Нозаки встретился с друзьями, то и сам не понял как, заострив внимание на красиво завязанном банте Чиё, только с Чиё и её милом бантиком и остался. Тогда, взяв её с собой как компаньона, по преданности схожим с доктором Ватсоном, желал всё запечатлеть в памяти, запомнить и учесть все детали, чтобы следующий выпуск был идеален. Так они пробегали по всей ярмарке, боясь опоздать на фейерверк. И вот, когда до запуска яркого представления оставалось минут 10, Нозаки, будто внезапно вспомнив что-то, схватил за руку Сакуру и побежал куда-то на край ярмарки. Пускай Сакура ничего не понимала, но, смирившись, она просто бежала за ним, чтобы только после пробежки понять, что всё это время Нозаки-кун держал её за руку. Потупив взгляд, она потирала свою руку и не сразу заметила, что они оказались на детской площадке, пока Нозаки сам не окликнул её. После чего парень залез на квадратную лазалку и помог подняться девушке, сердце которой вырывалось из груди не только из-за легкой пробежки на холм, и сел, ожидая фейерверк. «Так, Сакура Чиё, возьми себя в руки! Мы просто сидим как друзья. Одни, вечером. И будем так смотреть на красивый фейерверк» — сама себя загоняя в замешательство, Сакура всё время ёрзала на железной балке, пока внезапно не замерла будто в оцепенении, подумав тогда: « Хватит уже ёрзать. Что если он подумает, что я неусидчивая, а ему такие не нравятся. Или, что мне здесь не нравится, тогда Нозаки может обидеться. Он просто привёл меня на удобную площадку для просмотра.» После этих мыслей Сакура ещё немного поёрзала, принимая самую удобную позицию и начала рассматривать тёмное небо, усыпанное маленькими яркими звёздами, наслаждаясь лёгким прохладным вечерним ветерком. А потом посмотрела на Нозаки. «Почему он не разговаривает? Может, он уже пожалел, что повёл меня с собой? Ну, он ведь в принципе неразговорчивый, так? А что если он молчит именно из-за того, что я ему надоела?» — она хотела посмотреть на его лицо, но Нозаки, словно почувствовав это, повернул у ней взгляд своих неприступных неопределённых глаз. Чиё пришлось резко отвернуть взгляд, её хотелось вновь посмотреть на него, но девушка лишь потупила взгляд, начав рассматривать сначала свои ноги, потом деревья справа, так как Нозаки сидел слева от неё, потом вперёд, наверх — на небо, потом снова вперёд и на ноги. Так получилось, потому что в вечном быстром течении мыслей промелькнула одна такая: «Если я вновь так скоро на него посмотрю, то он может подумать, что я что-то хочу от него. Это поставит меня в неловкое положение. Хотя вдруг он что-то хочет от меня. Он смотрит на меня? Или нет? А если смотрит? А если не смотрит, но начнёт смотреть, когда я повернусь?» В итоге девушка ёрзала, не находила себе места, держалась за «лазалку», держась то крепче, то совсем не держась, в зависимости от волнения. Один раз она даже задела руку Нозаки, и напряжённая от водоворота мыслей извинялась так, словно парень за это может отрубить ей руки. Она и сама не знает, сколько могла бы так продержаться, спасло её самое неожиданное, хотя они за этим и пришли — началось представление фейерверков. Пока Чиё знала, что всё внимание юного мангаки будет принадлежать именно её яркому «спасителю», она в открытую начала смотреть на идеальный профиль Нозаки, на бледной коже которого яркими пятнами то тут, то там отражались фейерверки. Рот её в восхищении приоткрылся и, будто уже получивший свободу от пускай не холодного, но расчётливого разума девушку, неожиданно прошептал: -Я люблю тебя. — то был не простой, необычный шёпот. Он был сравним с молитвенным шёпотом, смиренным и подчиняющемся своему Создателю, рассказывающем не только о своём восхищении, но и о бесконечной любви. То, что она сказала подтверждали эти чувства. Сердце билось как сумасшедшее, а вот разум наоборот решил отдохнуть от земных проблем и «канул в забытье». Оставалось надеется только на удачу. Нозаки повернулся лицом к девушку и, нагнувшись к её уху прошептал в ответ: -Я тоже… люблю фейерверки. — И пускай он не говорил с задержкой в середине предложения, но Сакуре показалось, что пауза была, потому как если вместо следующих слов была именно она, тогда желаемое превратилось бы в реальность. Но проклятая пауза не прозвучала, зато её будто бы сделало сердце. А Нозаки после настоящей небольшой паузы, наклонившись к маленькому ушку, чуть прикоснулся губами. Чуть-чуть, целуя, но боясь спугнуть. Когда губы оторвались от ушка, не стремясь подняться, Нозаки приоткрыл губы и вобрал немного воздуха, готовясь что-то сказать. Он ничего не сказал, просто спрыгнул с детской «лазалки» и пошёл в направлении ярмарки, оставив оцепеневшею от страха? смущения? или же непонимания девушку досматривать представление. Ушёл, хотя на всё ещё приоткрытых горящих от лёгкого прикосновения губах вертелись слова, чуть ли не вырванные из его сердца. И только когда Нозаки прошёл половину холма, ветер наконец сорвал их, чтобы те растворились, унесённые в чёрное небо к светящимся звёздам: -И тебя я тоже люблю, Сакура.