rusty dust

Бескрайняя пустыня бьется в лихорадке. Нет солнца, нет облаков. Все небо здесь — одно лишь скопление ржавой пыли. Иду вдоль железной дороги, едва различая рельсы в этом рыжем удушье. Колется грязный зеленый шарф, колется металлическая стружка под ногами. Колется ветер, проносящийся через тело призрачной электричкой. Сквозь его тоскливые стоны слышу негромкое поскрипывание. Шагаю влево, — с путей. Не прекращая жалобно скрипеть, мимо проезжает подъемный кран. Высотой с пятиэтажный дом, он как заблудившийся ребенок-переросток, — потерянный, скулящий, истощенный. Большие ржавые колеса со слоем налипших мертвых мух неуверенно вертятся, содрогаются и гудят. Слабо улыбаюсь выцветшим красным буквам на бледно-желтой железяке: "Строим светлое будущее!". Скоро кран пропадает в пыльном оранжевом облаке. Пятый. Значит, позади уже четыре дня. И я жив. Значит, — мозг с трудом производит вычисления: нехотя крутятся в нем заржавелые шестеренки, — значит, осталось еще два крана. Или нет. Нет, нет, — все-таки три. Значит, три крана осталось. Значит, оно уже близко. Да, оно уже близко, это светлое будущее.