Neon Naue

      Пак Чимин вообще странный парень. Потому что он всегда поступает совершенно не так, как ему хочется, но при этом постоянно задирает свой прелестный носик, говоря «Нечего мне приказывать. Я всегда делаю то, что хочу», а еще может фыркнуть, добавив «Не тебе меня учить». Но его самого его жизнь вообще не особо волнует, он живет просто плывя по течению. Что будет, то будет. У него нет никаких забот. Его абсолютно точно не устраивает образ жизни, который он ведет. Настолько, что его тошнит от самого себя, но он даже на это закрывает глаза и сам себя уверяет, что ему все нравится. «Я не я, если изменю своему образу жизни», — небрежно бросает Пак, щелкая зажигалкой и прикуривая тонкую сигарету.       Чон Чонгук фыркает на его упрямость и бурчит себе под нос «Какого черта сигареты хватаешь, если курить ничерта не умеешь, болван?», смотря как Чимин кашляет и тут же выбрасывает злосчастную сигарету. Чонгук бы люлей надавал этому безмозглому омеге за такое отношение к себе и своей жизни, но знает, что Пак снова сделает вид, что ему на него откровенно похуй. Поэтому альфа не сует свой нос и продолжает смотреть на все это блядство со стороны. Со стороны дальнего угла стрип-бара, нервно глотая противный виски, который допивать он и не собирается. Чимин походкой модели поднимается на сцену и подходит к шесту, надменно и высокомерно глядя на пьяных альф, столпившихся внизу. Омега чувствует свое превосходство, все эти альфы постоянно валяются у его ног, а Чим практически недосягаем. Запретный плод, который продолжает издеваться каждую ночь над посетителями бара, танцуя у шеста в обтягивающих черных дырявых джинсах и сетчатой полупрозрачной футболке. Чонгука не штырит, как всех, а тошнит от того, как омега крутит своей прекрасной пятой точкой перед всеми, красиво выгибается, сексуально прикусывает нижнюю губу, как умеет только он, отдаваясь музыке. Чимин любит в конце садиться на край сцены, свешивая с нее ноги. Жадные, голодные альфы растерзать омегу готовы. Пак смотрит на этих жалких людишек с превосходством, позволяя им чуть ли не ноги свои целовать, шаловливыми ручками гладить, пробегаясь от колен до шикарных бедер. На него слюнки пускают, а Пак продолжает изображать сучку. Ему льстит такое количество внимания и все эти похотливые взгляды. Чонгук прикокошить омегу хочет также сильно, как все эти пьяные альфы завладеть его шикарным телом. Потому что ему не нравится такой Пак, который на самом деле ведь очень стеснительный, милый, ласковый и нежный парень. Но самому Паку быть таким нюньсей не нравится, потому он и делает вид, что он неприступная сучка. Чимину даже не по нраву заглушать свой природный запах, а потому он каждый вечер приезжает на крутом джипе в бар и походкой от бедра проходит сопровождаемый лучом света софита в полумраке через весь зал к сцене, пока альфы падают за ним штабелями от сильного запаха, заполняющего все помещение. Гук комментирует это ядовитой фразой «Ты и перед течкой сюда явился? Совсем придурок», хотя прекрасно знает, что не заглушающие свой запах предтечные стриптизеры денег получают в три раза больше, чем обычно. Чонгук больше минуты пребывания Чимина на сцене не выдерживает, а потому линяет из стрип-бара, пока не стошнило от такого выебистого Пака. Видеть сладкую, нежную булочку вот такой развязной шлюшкой выше всех сил Чонгука.       Чимин купается в лучах славы среди альф каждый вечер, флиртует, подмигивает всем подряд, облизывая губы, а сам в душе кривится от отвращения. Но он не он, если бросит все это. Он снова дефилирует по залу со сцены, улыбаясь всем подряд, даже тем, кто норовит распустить ручки и шлепнуть Пака по прекрасным ягодицам, приставляет пальчик к чужим губам и хлопает ресничками, когда его даже пытаются поцеловать. Чимин как обычно бредет в свою личную комнатку, где обычно оставляет все свои вещи и отдыхает в перерывах между танцами. В клубе всегда полумрак, красным светом подсвечивается сцена и того же цвета лучи света падают на танцующих омег. Чимин заворачивает за угол, намереваясь скрыться с глаз, но вспискивает от неожиданности, когда его цепко хватают за запястье.       — Снова из себя сучку строишь, негодник мелкий, — шепчут на ухо, прикусывая мочку и сжимая крепко в объятиях.       Чимин сначала пугается, а потом пыхтит и что есть сил толкает парня в грудь, дабы отцепился липучка этакая.       — А тебе-то что?! — складывает руки на груди омега, задирая нос и смотря с превосходством на альфу. — Я не твоя собственность! Что хочу, то и делаю!       — Не моя собственность, говоришь? — вкрадчиво переспрашивает Чонгук, приближаясь к омеге. — Ты так в этом уверен?       — Уверен! — твердо произносит он. — Ты сам от меня отказался! — Чимин крутит задницей, намереваясь гордо уйти, но его снова хватают за руку и приковывают к холодной стене, не давая и с места сдвинуться. Пак совершенно не боится недовольно смотреть альфе в глаза. Темные, глубокие, затягивающие в свою пучину, но Пак уже научился достойно противостоять их красоте и притягательности.       — Я что, больной, отказываться от такого омеги? — ядовито улыбается Чон и опускает руку на его ягодицу, притягивая к себе еще ближе. — Тем более истинного, — добавляет он, прикусывая нежную кожу на шее парня.       Чимин вскрикивает и вспыхивает злостью, ударяя того кулаком в плечо.       — Отпусти меня! Мне плевать, что мы истинные! Я все равно тебе не нужен!       — Такая непослушная клубная сучка мне конечно не нужна. — Отвечает Чон, за что опять нехило получает кулаком в плечо и какое-то нецензурное и злое пыхтение. — Мне нужен мой нежный и ласковый Чим, — шепчет он на ухо.       Омега злобно выдыхает и дает тому коленом, Чонгук успевает вовремя среагировать и не пострадать, но омегу упускает. Тот подрывается и уже почти скрывается с глаз за поворотом, но Чон злобно рыкнув таки ловит того, едва ли не сворачивая юркому парню руку.       — Ах ты непослушный. Хочешь, чтобы твой альфа тебя наказал?       — Ай! Отпусти сейчас же! Мне больно! — вскрикивает Пак, а после удивленно вылупляет глаза, когда чувствует ладонь на своих губах.       — Замолчи, — злобно рычит на ухо Чон, прижимаясь к спине.       — Ммм. — Дергается Чим, хватая альфу за руку. — Ты не мой альфа! — восклицает он, отдергивая его руку и пытаясь сбежать.       — Ты чего такой вредный, а? — альфа дергает его на себя, пытаясь наконец усмирить разбушевавшегося омегу.       — И ничего я не вредный! — топает ногой Чим и кусает Чонгука за руку.       Альфа шипит от боли, зубки у Чимина крепкие и кусать он любит сильно, но руку не отдергивает, все еще крепко держа настырного парня. Пак злобно прищуривается, понимая, что его не отпускают, и садистски сжимает зубы сильнее. Чонгук матерится сквозь зубы и не слабо цапает парня за шею в ответ. Чимину приходится разжать зубы, пискнув от неожиданности.       — Я тоже кусаться умею, — шипит на ухо, прижимая к себе крепче, практически не давая дышать.       Взъерошенный как воробей Чимин тяжело и злобно дышит, желая прикончить липучку-приставучку.       — Ты. Бросил. Меня. — Ядовито выплевывает слова Чимин, чувствуя чужое такое же загнанное дыхание на затылке.       — Ты же сам сбежал от меня, малыш, — усмехается альфа, прикрывая глаза и ведя носом по шее омеги, жадно вдыхая запах ананаса. Такого же кислого, как и вредный характер омеги, от которого только и кривишься, как от лимона.       — Значит на то была причина! — впивается он ногтями в руку альфы.       — Не было никаких причин.       — Была! Отпусти меня!       Чонгук хмыкает и снова толкает растерявшегося парня к стене, зажимая и злобно смотря в глаза.       — Что тебе не нравится?       — Всё не нравится! Я не нужен тебе! — кричит омега и отводит взгляд, хмурясь и складывая руки на груди.       — Да кто тебе это сказал?! — Чонгук злится и сжимает руками аппетитные бедра парня, притягивая к себе.       Чим зыркает на него соколиным взглядом и толкает в грудь.       — Что? Когда пьяные голодные альфы лапают за зад, тебе нравится, а когда истинный — нет? — Чонгук пытается заглянуть в глаза омеги, но тот почему-то отводит взгляд, растеряв всю свою мужественность и уверенность. Альфа берет того за подбородок и заставляет посмотреть на себя. Глаза омеги на мокром месте, но Чон совсем не понимает, что же не устраивает Чимина, почему он не хочет быть с истинным, почему притворяется, ломая комедию и бегая от самого себя, почему занимается тем, что противно ему. Чимин опускает взгляд и слабо бьет Чонгука ладонью в грудь, да просто из вредности, и дует губы.       — Я не нужен тебе, а ты не нужен мне. На этом и закончим. — Бурчит Чимин и вновь порывается сбежать.       Чонгука злят беспричинные задвиги омеги и он снова прижимает его к стене, грубо впиваясь в губы жадным поцелуем. У Чимина дыхание спирает. Он хмурится, мычит и мутузит парня кулачками, пытаясь еще и пнуть его хорошенько. Чонгук кусает его за губу, на что омега хныкает, понимая, что уже не выберется из плена. Альфа позволяет себе удовольствие помять бедра омеги, который все еще мычит и вредничает, но уже развязно отвечает на пылкий поцелуй, закидывая руки на его плечи. Чонгук целует долго, беспощадно кусая пухлые губки в кровь и до синяков сжимая его бедра. Чон знает, что Чимин любит ласково и нежно-пренежно, но он этого не заслужил, да еще и выкаблучивается, светит тут своим телом перед всякими, флиртует… Вот пускай знает кто тут главный.       Альфа кусает его шею, оставляет засосы, усмехаясь тому, как шипит и тихо матерится омега. Отворачивается, вредничает, но не может не поддаться поцелуям, сильным рукам, гуляющим по телу под футболкой. Что бы Чим не говорил, как бы он не психовал, но истинный есть истинный и Чимин все равно тает от него, даже когда он так груб. Чонгук тянет его за руку и ныряет в его комнатку, где по сути кроме стола и дивана ничего нет. Чимин понимает, что уже точно попал, когда дверь запирают и подхватывают его за бедра, вжимая спиной в стену и снова впиваясь в губы. Он обхватывает альфу ногами за талию и руками крепко держится за шею, дабы не упасть, да и так удобнее. Он тоже не сдает позиции, кусает губы Чонгука в ответ и сжимает волосы на затылке.       — Будешь крутить жопой в баре перед всеми, мало не покажется, — говорит Чонгук, шлепая парня.       Чимин обижается, хмуря бровки, и бьет его пяткой в поясницу. Чонгук понимает, что омега так просто не сдастся и будет контратаковать — все еще дуется и вредничает.       — Я сам себе велосипед. С чего бы мне тебя слушать? — дует он губы.       — С того что я твой альфа, а ты только мой омега, ясно? И это не обсуждается. — Отвечает альфа, легко разрывая легкую футболку омеги по швам.       — Эээй! Это моя любимая футболка! — злится Чимин, дергая парня за волосы на затылке.       — Купишь новую.       — Вот сам и купишь, — недовольно бурчит омега в губы парня, отвечая на более мягкий и нежный поцелуй, закрывая глаза и мурлыча от удовольствия.       Чимин сложный и вредный с запахом кисловатого ананаса, но таким Чонгук его безумно любит и готов приручать его вновь и вновь, показывая кто хозяин. Чонгук быстро стягивает с парня узкие джинсы, облюбованные другими альфами, и гладит его прекрасные стройные ножки. Чимин теряет себя в ощущениях, по которым ужасно соскучился, жадно упивается родным запахом сладкого апельсина, утыкаясь носом в шею парня. Он готов помереть от счастья, ведь его альфа любит. Любит до безумия и никак по-другому быть не может. Чимину не нравится, когда его пожирают взглядами пьяные посетители бара, не нравится делать вид, что весь такой из себя сучка. Чимин на самом деле нежный и ранимый, хранящий себя и таящий в объятиях лишь Чонгука. Ему нравится тонуть в карих глазах альфы, нравится выгибаться лишь для него. Чим и не замечает даже как альфа сам уже раздевается и снова подхватывает его на руки, целуя плечи, шею. Чонгук достает с кармана джинс тюбик смазки и смотрит на Чимина, который усмехается.       — Ты что, носишь с собой смазку каждый день?       — Прихватил сегодня, — улыбается Гук. — Я знаешь ли не хожу по таким местам. И сегодня в бар не на омег глазеть пришел, а к тебе.       — Придурок, блин, — Чим давит какую-то совсем счастливую улыбку, целуя его в губы.       Чонгук проникает смазанными пальцами в омегу, упиваясь его тихими стонами. Чимина нереально вставляет с прикосновений своего альфы. Плющит и выносит мозг, заставляя подчиняться. Чимин просто вредный до ужаса и требует от Чонгука слишком много — набивает себе цену, негодник. Но не может не признать, что это его альфа, что он только его омега.       Чимин блаженно стонет, прикрывая глаза, когда наконец чувствует Чонгука внутри, и признает, что ужасно скучал по этому чувству, по Чонгуку, по его поцелуям на шее, теплым рукам по всему телу. Он безумно любит все это, а выступает лишь для вида. Ему хочется внимания, любви. Жаркой и бесконечной. Такой, какую может дарить ему только Чонгук. Чимин упивается этим, выгибаясь, подставляя тело поцелуям, с садистским удовольствием царапая обнаженную спину Чонгука и кусая его за ухо. Как бы альфа не злился, он все равно нежен и осторожен, старается не причинять боль, а лишь доставить удовольствие своему омеге, чьи тихие стоны — услада для его ушей. Он знает как двигаться, где целовать так, чтобы Чимин был на седьмом небе и умирал от ласки и любви парня. Омега крепко обнимает партнера за плечи, и что-то неразборчиво шепчет на ухо, сдерживая стоны. Чонгук целует за ушком и шепчет слова любви, прижимая к себе крепче. Они соскучились друг по другу после ссоры и расставания. Они всегда скучают. Ведь Чим часто сбегает от него, делая вид, что не знает его, заставляет альфу бегать за ним. Ему нравится крутить хвостом и заставлять доказывать свою любовь к нему поступками, а не просто словами. Поэтому сейчас он сгорает в чувствах, что дарит ему альфа. Всегда сгорал, ведь безумно любит его. Чонгук больно кусает омегу в плечо, на что тот шипит и ругается на незадачливого альфу. Меченых омег не берут на такую работу, его точно уволят после этого. Но он через секунду же забивает на это, ведь так приятно осознавать, что у него теперь тоже есть метка.       — Меня убьют, если я буду пахнуть альфой, — бормочет Чим куда-то в шею парню.       — Ну и что? Ты же все равно уволишься, — тяжело дышит ему на ухо Чонгук, сжимая руками его бедра.       Чимин скулит и возмущается, что он вообще-то не собирался уходить из клуба, где у него уже свой авторитет, но Чон не слушает, продолжая медленно проникать глубже в податливое, разгоряченное тело омеги. Чимин пыхтит от негодования и кусает там, где может, едва сдерживая стоны, хотя вряд ли их кто-то услышит.       — Я скучал по тебе, — шепчет альфа.       — А я по тебе нет, — бормочет сам себе Чимин, прижимаясь к теплому и родному телу ближе.       Чонгук улыбается, целуя своего вредного омегу в щеку. Все равно он любит и тоже скучал, Чонгук точно знает.       Пак впивается ногтями и зубами в его плечи, умирая от ощущения его глубоко внутри, мелко дрожит, кончая, и тяжело дышит, обмякая в крепких руках. Альфа рычит ему в шею и кончает следом внутрь расслабленного тела, за что сразу получает пяткой по заднице.       — Придурок, — бормочет Чим, хмурясь от легкого, но приятного ощущения сцепки. — Ты вообще думаешь что делаешь? Я ж залечу, черт возьми. — Он злобно кусает его уже в который раз и дергается, дабы его наконец отпустили, но Гук прижимает к себе, не позволяя двигаться.       — Думаю. Думаю, что тебе куда больше пойдет нянчиться дома с лялькой, нежели танцевать перед альфами в баре, — улыбается он, медленно покидая тело, когда спадает узел.       Чим как-то совсем по-детски смущается, закусывая губу, и прячет покрасневшее личико на груди парня, закрываясь ладошками, чтобы Гук не увидел его счастливую улыбку. Альфа мило улыбается, когда Чим вдруг говорит за что-то спасибо и целует его в губы, обнимая за шею и прижимаясь к нему.       Чимину хочется стабильности и наконец определенности. А теперь он точно определен как омега Чонгука и только безумно рад таскаться с лялькой по дому. Только Чонгуку знать о счастье Чима не обязательно. Хотя как бы там он не скрывал себя настоящего, альфа знает все тайные желания Пака, который уж точно уволится и больше не будет от него бегать, бережно храня под сердцем зарождающийся огонек их любви.