Страсть Мерритта Маккинни

Нельзя сказать, что Мерритту Маккини все в жизни давалось легко как по щелчку пальцев. Однако до недавнего времени он не сталкивался с проблемами, которые не мог бы решить — самостоятельно или с помощью своих новых друзей-Всадников. В этой компании он ощущал себя двояко: с одной стороны, немного беспомощный перед Оком, как и остальные, с другой — он ведь был даже старше Дилана. В глубине души Мерритт даже готов был позаботиться о каждом из них, а особенно об одном человеке — Дэниеле Атласе. Вот тут-то вся его выверенная годами схема, по которой он жил, разбилась вдребезги. Даже в юности Мерритт не воспринимал мужчин как объект страсти, с чего бы тогда сейчас? О, ответа он не знал. Поначалу он испытывал к Атласу смешанные чувства — от возмущения до восторга, но затем, затем… каждое движение рук этого молодого мужчины, его голос, огонь, горящий в его глазах — все это просто сводило с ума. Именно его Маккини считал достойным лидером и в то же время хотел уберечь от такой ноши. Стать советчиком, помощником, самым близким другом. О большем Мерритт не смел и мечтать, хотя в последнее время его стали мучить сладкие, яркие эротические сны. А у Дэниела, видимо, все было хорошо. Он был все тем же — собранным, спокойным и язвительным и уж точно не догадывался о чувствах Мерритта. Может быть, оно и к лучшему. Проклиная свою беспомощность, Мерритт записался на сеанс к психоаналитику, адрес которого он нашел в какой-то неизвестной газетке — меньше шансов, что его узнают. — Итак, дорогие мои, — Дилан, кажется, был в приподнятом настроении — возможно, этому способствовало то, что он в очередной раз снял для всех самый дорогой и навороченный номер отеля. Уж Мерритт-то знал, как Дилан любит зависать во всяких джакузи или саунах, куда его, Маккини, и силком не затащишь. — Теперь наша концепция несколько изменилась. Мы не будем сажать в тюрьму и подводить под монастырь нехороших людей. У Ока есть новый план. Выдержав театральную паузу, Родс продолжил: — Сейчас наша задача заключается в том, чтобы помочь некоторой группе больных детей. Диагнозы самые разные, потом, если кто хочет, может ознакомиться. Средства на лечение выделял вот этот фонд, — Дэниел протянул Всадникам цветные листовки. — И. — И все деньги в кармане у руководителя и уместились, — понимающе сощурился Атлас. — Именно! Дилан еще что-то вещал, проходило обсуждение деталей, которые можно было обдумать позже, запоминая лишь частично. А пока — проигрывать в голове до мельчайших оттенков голос Дэниела. И вдруг, среди мелькающего калейдоскопа фотографий и статей, Мерритт увидел вырезку из газеты — с номером телефона психолога, к которому он имел неосторожность записаться. Что за дерьмо! Маккинни даже бровью не повел, чтобы не вызывать ненужных вопросов, но, стоило всем разойтись, закрылся в ванной и несколько раз беспомощно ударил кулаком по стене. — Что, проблемы? — осведомился поджидающий у двери Атлас, словно Мерритт пробыл в комнате мудрости Бог знает сколько времени. — Да не знаю. А хочешь посмотреть? Ты, наверное, специалист, — и Маккинни с готовностью начал расстегивать молнию. — Да ну тебя, — Дэниел улыбнулся почти ласково, словно оценивая хорошую шутку. Если бы он знал, как близка эта шутка к правде! Запись пришлось отменить. Маккинни так боялся, что его рассекретят, что решил на всякий случай перестраховаться. Он даже не хотел представлять, как отреагируют все Всадники на то, что он воспылал страстью к одному из своих товарищей. Именно к одному, если бы это была Лула, Джек мог бы просто пару раз двинуть ему кулаком, и все бы тихо-мирно закончилось. Но самое главное, Мерритт боялся реакции Атласа — обаятельный красавец, недаром же ему выпала карта «Любовник», какой реакции от него можно ожидать, кроме насмешки? Непонимания? Удивления? Словом, ничего хорошего не дождешься, скорее всего, его просто выгонят. За все эти годы Мерритт уже должен был привыкнуть скрывать свои чувства. Но не получалось. Наоборот, пламя разгоралось все сильнее. Дэниел был для него абсолютным лидером, которому хотелось подчиниться и одновременно — хрупким цветком на тонком стебле, который грозил сломаться от порыва ветра. В таких мучениях прошло еще несколько дней. Утром, влив в себя нелюбимый черный кофе, Мерритт балагурил вовсю, даже больше обычного, чем приводил в дикий восторг всегда энергичную Лулу. А ночами стонал в подушку от своих слишком откровенных мыслей. Нельзя так, нельзя! Нет хуже слова «нельзя», которое тяжелым серым камнем давит на грудь, грозя сломать ребра и это несчастное трепещущее сердце… Или можно? До выступления оставался всего один день. Каждое движение было отточено до блеска, роли выучены, реквизит — на месте. Джек с Лулой отправились прогуляться по парку, Дилан с Дэниелом тоже куда-то запропастились. Что ж, если Родс вынашивает планы о том, кого выбрать в качестве своего преемника, то Атласа можно считать достойной кандидатурой. — Да уж всяко не меня, если я справиться не могу, — горестно выдохнул Мерритт. Пока он был один, он позволил себе немного расслабиться, снять маску уверенного в себе манипулятора, эксцентричного телепата. И, как оказалось, напрасно. — Что ты сказал? Он резко обернулся. Так, спокойно. Выдох-вдох. Коричневые замшевые ботинки. Обтягивающие джинсы. Светло-голубая рубашка под цвет его глаз. Атлас. Лучше не придумаешь. Мысленно Маккинни схватился за голову, но постарался нацепить на лицо одну из своих улыбок. — Приятно поговорить с единственным умным человеком в команде — с самим собой, — слова были выбраны идеально, а вот голос слегка сел. И Дэниел это заметил. За последний год он стал очень наблюдательным, что сейчас не играло на руку Маккинни. — С чем ты не можешь справиться? — серьезно спросил Атлас. — Не изображай из себя лидера, у тебя пока что не получается. — С чем? Хочу тебе напомнить, у нас завтра ответственный день. Мы должны все отыграть как по нотам. Послушай, я все равно от тебя не отстану, так что не отпирайся. Времени у нас вагон, — Дэниел сел напротив своего собеседника, достал из карманов брюк карты и со скучающим видом принялся их изучать. — Это ты меня послушай, нечего тут обсуждать. Я просто… — Ты в последнее время слишком нервный. Ладно на это не обращает внимание Дилан, ему сейчас немного не до того, ладно Лула, которая с нами совсем недавно, ладно Джек, по уши в нее влюбленный…, но я все вижу. Тебя что-то мучает. И, чтобы облегчить нам задачу, я попробую тебя прочитать! — Попробуй, только не выйдет, — криво усмехнулся Маккинни, стараясь успокоить бешено стучащее сердце. Они вдвоем в пустом номере, так близко друг к другу… он видит, как слегка поднимается и опускается грудь Атласа в такт дыханию, как он покачивает кончиком носка… сейчас Мерритта возбуждало все. И именно это необходимо было скрыть ради общего блага. — Хм, — Дэниел склонил голову на бок и хитро прищурился, — у тебя есть проблема. Может, их несколько, но я говорю о некой глобальной, и она одна. Это не дает тебе спокойно жить, какое-то сильное чувство… тихо, не мешай, очень сильное… и… это не женщина, — с удивлением в голосе заключил Атлас. Сердце Маккинни пропустило удар. — Дело в мужчине средних лет, от двадцати пяти до сорока. И ты чувствуешь что-то тяжелое, отнюдь не радостное. Это… вина? Мерритт судорожно вздохнул. Определенно, мальчик вырос в своих талантах. Неужели он сейчас догадается? — Возможно, дело в твоем брате? Чейзе? Мерритт только что не охнул. Ход мыслей Атласа его определенно впечатлил. — А что, он пытался нас всех угробить, но он тебе не чужой человек, как и все мы. На лицо конфликт интересов, — попытался оправдаться Атлас, хотя уже догадывался, что ситуация заключается совсем в другом. — Эх, все-таки не дано тебе читать мысли, — с ноткой грусти в голосе сказал телепат, — ты был прав, когда сказал: чем ближе вы находитесь, тем меньше видите. Это ты в точку! — Ну, ближе всех здесь только я, — шутливо протянул Дэниел и вдруг резко замер, даже дышать перестал. — Мерритт… Кажется, перестали дышать они оба. Маккинни подался вперед, ловя каждый звук, каждое движение Атласа. — Неужели ты правда ненавидишь меня? Я думал, мы все-таки приятели, — несколько обескураженно произнес Дэниел. Как бы Мерритт ни хотел сохранить свои чувства в тайне, но молчать или, того хуже, лгать в ответ на подобное предположение было бы преступлением. — Нет. Я тебя не ненавижу, — глухо ответил он. — И никогда такого не было. Я уважал тебя. Ты… замечательный фокусник, Атлас. Дэниел вскочил так быстро, словно его какая-то сила спихнула с дивана, подошел к Мерритту так, что мог рассмотреть его зрачки. — Тише, тише… не говори ничего, — Дэниел аккуратно коснулся плеча мужчины и почувствовал, как тот дрожит. — Дэниел, пожалуйста. Не мучай меня. — Мерритт… — Уходи. Ты наверняка уже… уходи, — прикосновение Атласа было теплым, и хотелось сохранить это воспоминание надолго. — Я все понял. Я не уйду. И не презираю тебя. Только прошу об одном: скажи это вслух. Сейчас. Мерритт, заставляй страдать нас обоих, — в его голосе зазвучали властные и вместе с тем молящие нотки. Стук сердца. Все внутри так и рвется от сомнений. Впервые за очень долгое время Мерритт не знал, как ему поступить. Минута, другая… Атлас ждал, все так же внимательно глядя на него сверху вниз. Будь что будет. — Я люблю тебя. — Хорошо. Иди сюда, — Дэниел наклонился и крепко обнял Мерритта. Тот, не веря своему счастью, осторожно обнял в ответ, ощутив, что сердце Атласа бьется быстро-быстро, вопреки спокойным интонациям. — Дэниел, — прошептал Мерритт, крепче прижимая к себе молодого иллюзиониста, — я так долго… знаешь, я думал, что ты будешь презирать меня. — Что ты! Ты мог бы мне сказать об этом и раньше. Мне с тобой очень хорошо рядом. Но давай пока не будем торопиться. — Такое с тобой впервые? — понимающе улыбнулся Мерритт. — Да, — и Дэниел поцеловал его — одними губами, знакомясь, легко и нежно изучая. Маккинни ощущал его свежесть, немного колючую щетину и тепло податливого тела под своими руками. Но самый удивительный, самый волшебный фокус заключался в том, что все это происходило в действительности, а не в мечтах. И у них обоих будет еще много времени впереди, чтобы получше узнать друг друга.