Аллилуйя!.. Нет, караул!

      В начале девятнадцатого века жил да был в Российской империи камергер, граф Николай Петрович Резанов. Жил нормально: имел средства, доходы, жену-красавицу Анну. Впрочем, та, успев родить ему двоих детей, умерла во цвете своих лет. Казалось, печали графа не будет предела, но он сумел найти себе отдушину. Вовремя вспомнив об одном из аспектов своей деятельности, а именно — морских плаваниях, открытии новых земель и налаживании выгодных контактов с местным населением, Николай Петрович подал прошение императору об экспедиции к берегам Калифорнии. Советники царя долго, говоря по-простому, отфутболивали его с такими идеями. - Мудрый граф — смотрит вдаль, но мудрей государь, - только и слышалось от них.       Император Александр I, кстати, как в воду глядел, давая отказ за отказом. Правда, он и сам не подозревал, что своими действиями спасает от беды одну юную особу, живущую в далёкой Америке. Будь его величество чуть твёрже в намерении оставить упрямого Резанова дома, глядишь, и у Кончиты судьбы бы сложилась. Впрочем, не будем забегать вперёд.       Но граф решил, что Российская империя — тюрьма, и валить, ой, то есть плыть из неё нужно хоть на край света. Правда, после он заявил, что за границей — та же кутерьма, но всё-таки решил в Петербурге при дворе не оставаться. Называется — что имеем не храним, а дальше будет хуже. В итоге он сообщил, что купит и снарядит за свой счёт на верфи два корабля - «Юнона» и «Авось». И — опа! Государственные советники по русской традиции, едва почуяв халяву, стали резко за экспедицию. Александр, заботясь о бюджете империи, также возражать не стал. Хотя, более вероятно то, что Резанов просто его уже достал. К тому же Америка сулила богатую торговлю, налаживание дипломатических связей, освоение нетронутых ресурсов... Ну, и так далее.       И вот — наш флотоводец набрал команды, погрузил товары и, не забыв захватить переводчика, поднял паруса и отчалил. В путешествие пустились под святым Андреевским флагом и со странным девизом: «Авось!». Авось доплывём. Авось там договоримся и товары сбудем. Вообще-то нормальные люди на авось ничего не делают. Тут уж — либо ты настроен на свершения и всё тщательно подготовил, либо ты сидишь дома и не квакаешь, не то есть риск пойти ко дну. Хотя корабли оказались крепкими да и моряки опытными, так что до Америки наши соотечественники всё же доплыли.       Впрочем, здесь надобно сделать ремарку. Резанов был так уверен в успехе не только из-за хорошей материальной подготовки, но и потому, что ему явилось благословение свыше. Дело в том, что с юных лет он был больным... Нет, нет, не в том смысле, что имел ряд неизлечимых диагнозов. Однажды юный Николенька увидел в церкви икону Казанской Божьей Матери, и это был финиш. Ощутив на себе кроткий взгляд вишнёвых глаз Богородицы, он полюбил без памяти. Полюбил, однако же, не как божество, а натурально, как женщину. Чувствуя грех, он часто корчился в конвульсиях, бился головой о церковный порог и причитал: «Господи, помилуй!». Господь молчал. Он был воистину велик и не настолько уж мелочен, чтобы ревновать избранную Марию, мать своего возлюбленного сына Иисуса к простому смертному. История умалчивает, что он там себе фантазировал (да простят православные графа Резанова, а заодно и автора сего безобразного текста!), но Дева Мария отнюдь не была в обиде. Более того, она явилась Николаю Петровичу и благословила его путь. Учитывая то, что произойдёт дальше, можно сделать вывод, что и божества иногда ошибаются.       Получив одобрение Небес, граф уже совсем размечтался. Он желал расселить в Новом Свете новую расу. Что скрывалось под этим определением — загадка. Китайцев, что ли? Или негров, ой, пардон, афроамериканцев? Так последние в Америке и без него уже находились. Должно быть, русские — это отдельная раса? Ладно, проехали. Резанов хотел создать мир без царей, правительства, виселиц и всей прочей, простите ещё раз, пакости. Эх, знал бы он, что без всего этого нельзя! В любом, даже малоцивилизованном племени, так и так есть вождь и телесные наказания. Альфа-самцы, которые имеют всё самое лучшее и всех самых лакомых, есть даже у невинных в моральном плане животных. Ну, мечтать-то не запретишь...       В один прекрасный, на первый взгляд, день российская делегация прибыла в Калифорнию и была представлена губернатору. Губер, кстати, испанец по рождению, был так польщён, что пригласил всех на бал в честь шестнадцатилетия своей дочери Марии Консепсьон Аргуэльо или, проще говоря, Кончиты. В подарок девушка получила золотую диадему с бриллиантами из коллекции императрицы Екатерины (кто Резанову её дал, интересно?), танец и внимание зарубежного посла, что вызвало, разумеется, неудовольствие жениха Кончиты, сеньора по имени Фернандо. Его можно понять: неприятно, мягко говоря, когда ты любишь девушку, хочешь жениться, а тут приплывает какой-то хрен с горы и начинает её окучивать. Впрочем, факт окучивания заметили и русские морские офицеры: - Ой, наш-то, наш, - посмеивался один. - Так и пошёл на абордаж. - Не по нему эта хрустальная башенка, - качал головой его товарищ.       В итоге мужики побились об заклад на ящик французского вина, что их командир «сорвёт калифорнийский цветок», а, проще говорят, затащит девицу в койку. И ведь один из них выиграл! Впрочем, обо всём по порядку... - Позвольте мне спросить: вы — ангел Сан-Францисский? - спросил обалдевший Резанов, уже чувствуя некий душевный и не только подъём. - Le agradesco, oh conde, un resalo tan rico, - сказала Кончита, и это означало: «Благодарю вас, граф, подарок столь щедрый». - Позвольте мне посметь... - осмелел он ещё больше. - Que, Le su sta agui a Usted?       Вежливая Кончита поинтересовалась, нравится ли гостю приём, но он, конечно, ничего не понял. Как и она. Да, да, Николай Петрович не знал испанского точно также, как и Кончита не знала русского. Вот и поговорили, называется. - Мне сорок лет, нет бухты кораблю, - наседал Резанов, чуть преуменьшив свой возраст на два года. - Позвольте, ваш цветок слезами окроплю...       Эээ, что вот это было сейчас? Нет, цветок, который калифорнийский и который таки хочется сорвать — это и ёжику понятная метафора. Но что б слезами! - Pero es cierto que en La Russia de Dios Largas he Ladas queman con su helor? - спросила девушка вновь, что означало: «Правда ли, что в благословенной России ледяные просторы обжигают своим холодом?».       Вопрос остался без ответа, так как графу Резанову было в тот момент начихать на холод, просторы и, по всей видимости, на Россию тоже. Он думал только о себе. Сами посудите: если бы ему было дело до успеха миссии и до того, какое мнение сложится о русских после его посещения, стал бы он ночью тайно лезть в комнату просватанной невесты с явно нечестными намерениями? Поняли? Вот то-то же.       То, что у одинокого мужчины за сорок сорвало башню при виде красивой, чистенькой и невинной девочки, да к тому же с вишнёвыми глазами, вполне объяснимо с физиологической точки зрения. Вот только человек, представляющий целое государство, должен всё-таки иногда думать головой, а не членом. Здесь бы завести речь о любви с первого взгляда, да язык не поворачивается назвать сие непотребство любовью.       Как специально, в тот вечер несколько раз звучала красивая и трагическая песня. В ней рассказывалось о ветке благоуханного белого шиповника, которую юный любовник подарил графской жене. Видимо, графине наскучили золото и бриллианты, которыми одаривал её муж, так что дарителю колючего куста она отдалась прямо тут же, судя по всему, не отходя от подоконника. Парочку застукал садовник, которого более всего возмутил уже сам факт появление дикого шиповника на своей ухоженной территории. Он застрелил любовника и зачем-то ещё и графиню. Их похоронили за старинным валом, а рядом в память о любви вырос и расцвёл куст белого шиповника. В припеве утверждалось, что цена для любви — лишь только жизнь одна. Словом, музыкальный фон распалял воображение.       Итак, граф явился к Кончите и сперва назвал её ангелом, потом полез целоваться в губы, потом сказал, что она глупая, а затем понёс пургу про Россию, соловья, образ Богоматери и всякие там контрфорсы... Одним словом, наивная девушка не выдержала (к тому же Резанов был красавец) и «посвятилась в любовь». Её тоже можно понять: не каждый день столь красивый и таинственный мужчина говорит такие чудесные слова, обнимает так нежно и так целует... Вот и пошла кругом голова у испанской барышни. Шестнадцать лет — какой с неё спрос? Впрочем, по тем временам в этом возрасте уже выходили замуж, что, однако, не означает мгновенное появление ума, опыта и хоть какой-то житейской мудрости. Да, Кончита — наивная девушка, но Резанов-то... О чём он вообще думал? Как сейчас говорят, ХЗ. Впрочем, что ещё можно ждать от человека, который и Святую Деву Марию воспринимает не иначе, как свою женщину.       Пресловутое ХЗ явилось герою-любовнику наутро. Встав с постели прелестницы, Николай Петрович решил, что его грехам нет числа, оделся и отправился узнать, как идёт торговля. Ах да, у него было ещё одно задание: доставить продовольствие нашим поселенцам на Аляске. Не зная, что теперь делать с обесчещенной дочкой губернатора, он покинул её спешно. Обычно так уходят после ночи утех от женщин единичного использования. От любимых, правда, тоже приходится уходить — на работу, на войну, на исследование иных галактик или просто в душ, но от любимых уходить не хочется, и уходишь с сожалением и жаждой вернуться, а не потому, что ХЗ.       Резанов, подсчитывая тюки с бархатом, атласом, чайные сервизы, меха и прочие разности, которые необходимо было впарить, ой, простите, продать, полагал, что авось всё обойдётся. Будь он хоть каплю мужиком, то вместо того, чтобы хвататься за свои тюки, пришёл был к отцу девушки, признался, покаялся и попросил её руки. Так ведь нет! Граф, побившись лбом об стенку со стенаниями: «Господи, помилуй!» намеревался, загнав товар, отплыть куда подальше. Здесь можно возразить, что граф полюбил Кончиту. Хорошо, полюбил. А зачем торопить матросов, мол, чего вы телепаетесь, отплытие на носу!? Разумеется, воздушный образ Кончиты сопровождал бы его в сердце всю жизнь, а вот о судьбе реальной Кончиты наш герой как-то не подумал. Лишить девушку невинности вне брака — это по тем временем не баран чихнул. К тому же, не какую-то там крепостную девку Дуньку, за которую и заступиться некому, а благородную девицу, ещё и иностранку, ещё и чужую невесту. Без комментариев.       Авось не обошлось. По Сан-Франциско поползли гадкие слухи, а бедная Кончита, не сдержав переживаний, призналась во всём своему духовнику. Само собой, отец девушки был в ярости и, как губернатор, запретил всякую торговлю. Скандал разрастался. Фернандо, оскорблённый в лучших чувствах жених, вызвал обидчика на дуэль, которую проиграл. Сей достойный сеньор, будучи раненным, попросил Резанова жениться на Кончите, не губить её. От такого благородства Николай Петрович налил Фернандо водки и выпил сам. Пропустив пару рюмок, они уже обнимались, а ещё через пару рюмок за русским женихом пришли люди губернатора. Дальнейшая судьба Фернандо неизвестна — не то он умер от ран, не то выжил от водки.       На собственную помолвку граф Резанов явился изрядно датым, впрочем, смущаться было поздно. Кончита с кружевной накидкой на голове светилась от счастья изо всех сил, хотя сердце предвещало недоброе. Она просила забрать её с собой, уверяя, что умеет предвещать бурю сердцем. - Мне кажется, что я тебя теряю, - закончила она свою речь, даже перейдя на русский, которого не знала.       Если бы бедняжка знала, насколько права! К слову, поженится тотчас они не могли из-за разницы вероисповеданий, на то требовалось разрешение римского папы. С другой стороны, будь Резанов, правда, столь безрассудно, столь безумно влюблён, он бы ни на кого не посмотрел и увёз Кончиту с собой. Да, это не по закону. Но... пробираться в комнату девушки тайно и тут же лезть к ней под юбку не намного законнее. Сбежав, можно было найти и подкупить какого-нибудь попа не сильно высокой морали, а затем уж объявить всем и идти бросаться в ноги. Кончита могла бы взять веру мужа и называться как-нибудь Мария Ивановна. Одним словом, в сложившейся ситуации можно было сделать хоть что-то. Резанов не сделал ничего. - Я тебя никогда не забуду, - рыдал, расчувствовавшись, пьяный граф. - Я тебя никогда не увижу! - Я тебя никогда не увижу, - вздыхала, плача, Кончита, уже предчувствуя, очевидно, что её ждёт. - Я тебя никогда не забуду.       Обменявшись клятвами под пристальным взором отца и священника, они расстались. Николай Петрович плыл на Аляску, полный горьких дум. Хотелось по излюбленной привычке побиться головой об палубу и покричать: «Господи, помилуй!», но было неудобно перед матросами. В этот момент в кают-компании морские офицеры уже почти прикончили ящик вина, который принёс в качестве выигрыша одному из них «сорванный калифорнийский цветок».       По воле злого рока, дальнейшее плавание прошло так плохо, что и представить нельзя. В свете последних событий о дипломатии пришлось забыть. Продовольствие для русского поседения на Аляске Резанов всё-таки доставил, но потом срочно засобирался в Петербург. По дороге наш герой простудился, и нет, чтобы отлежаться в тепле, тем более, что предлагали, так ведь сто процентов нужно скакать. Скакать же требовалось к российскому государю, чтобы тот обратился к римскому папе. Всё-таки жениться! О том, что Кончита явно не будет рада, если он схватит воспаление лёгких и окажется при смерти, граф, конечно, не подумал. Природа жестока: всё точно так и случилось. Ни ангел, ни Богоматерь не явились и не спасли его. Резанов умер, проливая слёзы о своих великих планах, которые, увы, не осуществились. И ни полслова о Кончите.       А что же Кончита? Она принялась ждать. Каждый день девушка шла на мыс, садилась на камни и смотрела на океан. Не идёт ли корабль под Андреевским флагом? Но ни «Юнона», ни «Авось» на горизонте так и не появились. Никогда. Своим ожиданием и верой, нужно сказать, Кончита очень напоминала другую прекрасную героиню, а именно — Ассоль. В каноне, как многие, я надеюсь, помнят, она дождалась-таки алых парусов. Те, кто читал фик «Драные паруса», также принадлежащий безобразному перу автора сего «шедевра», знают, что Ассоль тоже дождалась... правда, не Грея, но тоже весьма впечатляющего мужчину. Судьба одного человека никогда не повторяет судьбу другого, так что Кончите осталось только смотреть на море.       Через год правитель русских колоний в Америке прислал её отцу письмо, где сообщил о смерти графа Резанова. Кончита не поверила. Она ждала своего жениха из России, которого толком даже и не знала, тридцать пять лет. Зачем? Почему? Любовь любовью, но когда один человек так явно кидает другого... Вот ведь загадочная бабская натура! Истина дошла до неё, когда Кончите было уже за пятьдесят, и ничего не оставалось уже делать, как уйти в монастырь. Всё. Приплыли.       История эта стала достоянием тысяч людей, которые, узнав её, плачут от умиления и поют «Аллилуйя!» и видят в этом ужасе идеал настоящей любви. А мне хочется кричать: «Караул!». Какая может быть любовь, когда из-за того, что кое у кого ширинка не смогла сдержать напора, жизнь милой девушки, обесчещенной и отравленной ожиданием и надеждой, прошла впустую? День за днём и год за годом ждать неизвестно, чего, чудовищно, поверьте. Не дай Бог никому такого «идеала».       Так уж получается, что когда я стебу романтические истории, обязательно делаю абзац обращений. Дорогие графы Резановы! Помните, что вы — не центр мироздания, что к честным девушкам нужно относится порядочно, что нельзя оскорблять людей, которые не сделали вам зла. Ну, и долг перед Родиной — это святое. Дорогие Кончиты! Если вы, ожидая от возлюбленного решительных шагов, так оных и не дождались, подумайте: а есть ли любовь? И проверьте, жив ли он вообще. В верю — не верю можно играть бесконечно, а факты остаются фактами.       ...А цена для любви, правда, лишь только жизнь одна. Одна жизнь, которую любящие разделили на двоих и прошли бок о бок вопреки всем преградам.