Зеркала

Роуделу никогда не снятся кошмары. Ночь – его время, его мечта и его любовь. Его сила. Она единственная, кто никогда не подведет. Нужно только сделать первый шаг. Скрыться в темноте безграничного ничего, как там, за Дверями, почувствовать, как обнимает густая мгла, принося спокойствие. Роудел еще ни разу не боялся. Ему просто незачем. У него фосфоресцирующие глаза с узкими зрачками и тьма за спиной. Кот, который гуляет сам по себе. Кот, у которого не было, нет и никогда не будет хозяина. Кот, у которого есть нечто большее. Грация искоса смотрит на вновь препирающихся Зелфара и Мизейру, и прячет улыбку в уголках губ. У него есть то, чего нет у большинства ночных. У него есть семья. Роудел помнит всю свою жизнь. До каждой детали, до каждого нюанса. Он хотел бы забыть, но не может. Ему не снятся кошмары. Ему снятся воспоминания. Множество безликих масок некогда убитых людей и ночных. Они смеются беззубыми ртами с театрального занавеса сознания Парящей Грации, и готовят очередной сюжет на следующую ночь. Самое яркое воспоминание является частым гостем юного ночного. Маленькая девочка, бегущая по лесу, отчаянно желающая спасения. Слишком чистая, слишком светлая. У нее полные ужаса глаза и слезы на ресницах. Против нее весь мир. Роудел не может выбросить из головы порванное платье, разбитые в кровь босые ноги и измазанное лицо. Наверное, дневные назвали бы это жалостью или сочувствием, но существам из-за Дверей чужды эти чувства. Поэтому Парящий заталкивает это горькое, душащее глубоко в себя, запирает сотней замков. Так не должно быть. Но оно есть. Чертово желание, совершенно ненужное, лишнее, не вяжущееся с образом кровожадной твари, какими считают ночных. Желание защитить. И теперь он каждый день расплачивается за свою слабость. Смотрит в золотистые глаза в зеркале, пропускает сквозь пальцы длинные волосы. Роуделу не подходит этот образ. Он слишком светлый для него, но оставить эту девочку просто воспоминанием нет сил. Она изменилась за столько лет. Стала выше, взрослее, красивее. Жестче. Теперь в ней много от существа ночи. И три ромба под правым глазом. Парящая Грация почти улыбается, когда за спиной воздвигается тень – зеркало не умеет врать. Даже не вздрагивает от острых, словно клинки, костяных наростов, скрестившихся перед грудью. Наверное, он, все же, неправильный ночной. Неправильный солдат. Но девочка в его воспоминаниях звонко смеется, играя с золотисто-рыжим котенком, а девушка в отражении улыбается тепло и чуточку грустно, так непохоже на обычную ухмылку. Черты лица текут и плавятся, укорачиваются длинные пряди, осыпаясь на пол белыми звездами, и когда втягиваются обратно кости, перед зеркалом стоит мальчишка с фосфоресцирующими глазами. Его гость всегда приносит с собой шлейф тьмы, тихий смех и металлический запах. Он оставляет свои следы везде, куда может дотянуться – до синяков сжимает бедра, кусает в шею, старательно вылизывая ранки. Ставит метки, как мастер ставит клеймо на своем творении. После таких встреч Роудел сильно сомневается, кто из них на самом деле кот. Это не предательство. Сейчас, вжимаясь спиной в грудь Ансанса, Роуделу все равно, даже будь оно им. Ему слишком, странно спокойно, чтобы думать о том, что это неправильно. От присутствия того, кого можно назвать врагом, со скрипом рвется занавес и надрывно плачут маски, проигрывая жадным рукам. Горячие ладони на обнаженной коже ощущаются ярко, до дрожи, до участившегося пульса. Костяной мурлычет что-то на ухо, невнятно, мешая нежность с ругательствами, и царапает кожу на животе до крови. Он не может иначе, не может просто. Простота вообще не для них. Они в равной степени делят ласку и жестокость, смешивать, но не взбалтывать, оставляют ненависть, признаваясь самим себе в ее бесполезности. И, постепенно, юный ночной перестает ненавидеть зеркала. Никто из них не помнит, как все это началось. Но им и не надо. У их поцелуев вкус крови. У их зеркал острые грани разбитых краев и красные капли на осколках. Они оба сидят в клетке из ребер скелета древнего дракона и отказываются искать выход. Роуделу никогда не снятся кошмары. Он еще ни разу не боялся - ему просто незачем. У него фосфоресцирующие глаза с узкими зрачками и тьма за спиной. А еще клетка, которая больше не подпустит к нему ни одну маску.