Песнь моря

*** Жил-был в одном море-океане Морской Царь, и было у него несметное количество прекрасных дочерей-русалок и один-единственный сын, наследник, принц-русал. Все было хорошо в морском королевстве: русалки развлекались тем, что завлекали в свои сети наивных моряков и топили их корабли, Царь подсчитывал и переписывал ежедневно пополняющиеся богатства, принц слонялся без дела по морским просторам и искал себе приключений в ожидании своей очереди на папин трезубец. Надо сказать, что принц был довольно избалованным и самовлюбленным русалом, хотя трудно его в этом упрекнуть: единственный сын Царя, будущий Владыка Морской, красив так, что ни один наземный художник не мог передать этой красоты на своих холстах. А еще наследник морского царства обладал великолепным голосом, и когда пел он, вокруг все замирали, словно очарованные, прекращались ссоры, успокаивались бури, ложились в глубокий штиль злые океанские волны. Принц, в общем-то, был добрым малым, хоть и заносчивым, и не раз спасал незадачливых моряков от чар своих ненасытных сестричек или от буйства океана своим пением, а иногда, наоборот, мутил воду в глубоких впадинах, закручивая ее в воронки, чтобы позлить морских разбойников или наказать злобных пиратов. Вот эта вот заносчивость и безрассудность и привела принца к беде. Повздорил он с самой злобной морской ведьмой, которая и так ненавидела всю царскую семью и мечтала завладеть трезубцем и троном Владыки Океана. Старая каракатица решила сосватать принцу свою мерзкую дочку-кикимору, а наследник Царства Морского возьми и ляпни, что он скорее женится на первом встречном рыбаке, чем на этой склизкой зеленой уродине с водорослями вместо волос. Разозлилась ведьма не на шутку и наслала на принца страшное проклятье: - Отныне твой голос будет лишать людей разума и приводить их к погибели в водах морских! И будешь ты проклят до тех пор, пока не найдется смертный человек, девушка или парень, что сможет противостоять твоим чарам, и ради которого ты возжелаешь отказаться от трона твоего отца! Наследник пришел в ужас от такой участи - людей он любил, губить их не желал, но и отказаться от пения, единственной своей настоящей страсти, тоже не мог. Погоревав о своей несчастной судьбе, принц попросил отца отпустить его в безлюдные воды около острова Буяна, куда людские корабли и рыбацкие лодки заплывали слишком редко, если и плавал там кто, то только злобные пираты, а их было совсем не жалко. В добровольное изгнание с наследником отправилось несколько его друзей-русалов, да сестры иногда навещали братца-отшельника, в основном, чтобы поживиться свежими пиратами, попавшими под очередные серенады и баллады заколдованного принца. Царь Морской в тайне надеялся, что сынок нагуляется и вернется, позабыв про пение и унаследовав трон в положенный срок, а сам принц... А сам принц, звали которого Адам, мечтал, что хотя бы среди пиратов найдется тот - именно "тот", а вовсе не "та" - кто сможет снять с него заклятье, даже если за это придется пожертвовать своим правом на папин трезубец. *** - Признаешь ли ты, Томас Рэтлифф, себя виновным в краже ста золотых монет у досточтимого мистера Даддера, как последний это утверждает? - Нет, конечно! Ничего я не крал, я же говорил!.. - Итак, суд признает мистера Томаса Рэтлиффа виновным и обязывает... - Но я же не!.. - ...И обязывает его возместить украденное в двойном размере! В противном случае вышеупомянутый Томас Рэтлифф будет приговорен к десяти годам работ на королевских галерах! Томми слушал свой приговор и изо всех сил стискивал зубы, чтобы сдержаться и не наговорить лишнего, после чего одними галерами он не отделается. Не надо было обладать большим умом, чтобы понять, что чертов судья заодно с подлым ростовщиком Даддером, поди и деньги уже решили поделить пополам, а значит, что бы Томми не говорил в свою защиту, все обратят против него, да еще и изобретут более жестокое наказание мнимому вору. - Ну что, Томас, время тебе даю до следующего утра - принесешь деньги и гуляй на все четыре стороны, ну а не принесешь... - Слышал, галеры по мне плачут... - Точно так! А чтобы не сбежал ненароком от справедливого наказания, гитару твою ненаглядную оставлю пока тут, в камере за тебя полежит пускай, пока ты золото собираешь. Вот так оказался Томми снова на улицах этого неприветливого портового городка, куда привели его долгие странствия в поисках своего счастья или удачи - как повезет. За недолгую свою жизнь Томми повидал таких городков и деревень бессчетное множество. Был он простым парнем, к месту не привязанным - без семьи, без дома, без достатка, всего богатства - старая отцовская гитара, оставшаяся в наследство. С помощью этой самой гитары Томми и добывал себе медяки на пропитание и ночлег, а иногда и место в крестьянской телеге, неспешно едущей по очередной большой дороге. Парень он был толковый и ладный, не красавец может, но девицы с некоторых пор заглядывались, да и руки у него из того места росли - никакой работой, что была ему по силам, Томми не брезговал. Вот только долго усидеть на одном месте он не мог, вернее, нигде пока не находилось такого места, где бы Томми захотелось остаться, завести свое хозяйство, жениться на хорошей девушке. Может, совсем был он к такому не годен, а может, не нашел еще свое. "Вот как не соберу до завтра две сотни золотых, так мое место меня само и найдет на ближайшие десять лет. Хотя столько я на галерах не выдержу, раньше помру. Эх, как что-то жить захотелось!.." Горькие мысли одолевали Томми, и чем ближе становилось время расплаты, тем мрачнее рисовалось будущее горемычному бродяге. В отчаянии Томми забрел в самый бедный и неприглядный трактир и услышал там странные речи. - ...Тому, кто чудище морское одолеет и корабль наш с экипажем и всем добром сохранит - капитан отдаст десятую часть награбленных сокровищ и отвезет в любые земли, куда смельчак пожелает! - Чудище? Что еще за чудище?! - спросил Томми у сидящих рядом моряков, ведь сколько он не путешествовал, никогда не слышал о таком, до этого самого дня. - Самое настоящее чудище! Водится оно в дальних водах у острова Буяна, топит любые корабли, что заплывают в те края! Люди говорят, что обладает морское чудище смертоносным голосом - те, кто его слышит, теряют голову, сами выбрасываются за борт и разбиваются об острые камни острова! Никто еще не смог противостоять тому голосу - ни одному моряку или рыбаку не удалось остаться в живых! Наш капитан ищет смельчака, который поможет одолеть чудище или проведет корабль мимо острова в целости и сохранности. Обещает пятьсот золотых заплатить прямо сейчас, а остальное, когда все мы избежим страшной смерти. Томми не очень жаловал корабли, но пятьсот золотых "прямо сейчас" были нужны ему позарез. Да и поглядеть на земли за океаном не с галерной скамьи тоже было весьма заманчиво. К тому же, как справиться с чудищем, вернее, с его магией, Томми смекнул почти сразу, и не потому что был умнее многих, а потому что знал сотни различных песен, и в одной из них как раз рассказывалась история про коварную Сирену и хитрого моряка... В общем, не прошло и часа, как Томми подписал контракт с самым настоящим пиратским капитаном, а получив причитающийся ему аванс, сразу пошел к бесчестному судье и выкупил свою гитару. На оставшиеся триста золотых он купил себе кожаные штаны и сапоги, как у заправского пирата, теплый плащ и пару запасных рубах, а еще крепкую веревку и целый мешок самых дорогих восковых свечей. - Зачем тебе свечи-то, Томми-бой? Или ты чудищу романтический ужин собрался устраивать? Отвлечешь своим курносым носом да подведенными глазами, а мы и проплывем, так? Команда на судне вся сплошь состояла из весельчаков и зубоскалов, но подшучивали они над Томми без злобы, да и он за словом в карман не лез и мог ответить им тем же. Никто его не обижал, выполнять чужую работу не заставлял, а то, что пытались выведать, как он собирается чудище перехитрить - так любопытством кто не страдает! А Томми им по вечерам на гитаре играл, и тогда замолкали суровые моряки, задумывались каждый о своем, прятали в усы и бороды кто мечтательные улыбки, а кто и горькие слезы. Прошел без малого месяц, и вот на закате очередного дня показался вдалеке остров Буян - Ну что, смельчак-Томми, твое время пришло! Говори, в чем твой хитроумный план, как ты чудище намерен одолеть? А план у Томми был простой, как все самые смелые в мире вещи: чтобы не потерять головы от волшебного пения, нужно всего-навсего его НЕ СЛЫШАТЬ! - А для этого мне понадобятся те самые свечи, которые так не давали вам покоя! Ну и... ваши уши, само собой! Обрадовались пираты находчивости Томми, послали юнгу в трюм за мешком со свечами, стали уши протирать для большего эффекта. - Беда! Беда! Нету свечей, пуст мешок - крысы все свечи пожрали! Что же теперь? Неужто мы все умрем?! Огорошенные нежданной вестью, смотрели моряки на своего "спасителя", а Томми смотрел на виднеющийся вдалеке остров и думал о том, что глупо вот так заканчивать жизнь из-за каких-то крыс, а главное - он будет повинен в смерти сорока моряков, с которыми уже успел подружиться, даже несмотря на их пиратство. Бросился Томми в трюм, начал ползать на коленях, заглядывать под каждый ящик и моток веревки, перетряхивать мешки с награбленным добром. Хоть свечные стружки насобирать, хоть один маленький огарок, огрызок - хоть кого-то спасти! И вот в самом дальнем углу, под мотком наполовину сгнившей бечевки, наткнулся Томми на одну-единственную свечу, из тех, что покупал в порту перед плаванием, видать откатилась она из прогрызенного мешка и крысы ее не заметили. С превеликим облегчением встретили моряки на палубе своего спасителя, снова зажглась в их глазах надежда. И Томми принялся за работу: раздробил свечу на сорок пар маленьких кусочков, скатал из них тонкие полоски, приказал морякам плавить их и затыкать теплым мягким воском уши. Больше всего он боялся, что кому-то не хватит, кто-то останется без помощи, и только когда сам капитан последним залепил свои уши воском, Томми вдруг понял, что не оставил ни крошки от спасительной свечи одному человеку. - А как ты-то сам, Томми-бой? Для себя ты припас какой секрет? Что тут скажешь? Не было у Томми других секретов, а значит, все одно, пришло время ему помирать. Чтобы успокоить моряков и дать им выполнить задуманное, Томми жестами попросил их привязать его к основанию мачты, да покрепче, и дать ему в руки верную гитару. "Помирать, так с музыкой". И поплыл корабль к острову Буяну. К тому времени наступила полночь, волны морские казались черными, как судейская мантия, и только полная желтая луна освещала кораблю путь. Они плыли в тишине, даже плеск воды о борт не тревожил слух, и вдруг Томми услышал голос. Голос был глубоким и таким чистым, что пронзал насквозь, заставляя тело цепенеть и дыхание замирать где-то под сердцем. Голос выводил одну единственную ноту, от которой морская гладь покрылась рябью, а кожа Томми мурашками - нота тянулась и тянулась, рвалась ввысь, набирая силу, от нее становилось больно и страшно, и казалось, что сердце или барабанные перепонки в ушах не выдержат этой звонкой чистоты. А затем нота сменилась мелодией, и Томми снова смог дышать, но только затем, чтобы сглатывать горькие слезы, потому что голос пел о чем-то невыразимо печальном, о тоскливом одиночестве и непонимании, об изгнании и несбывшихся надеждах, о закатном солнце, освещающем путь таким же, как он, преступникам любви. Всхлипнув и сморгнув слезы, Томми вдруг почувствовал боль в груди: это натянулись и врезались в тело веревки, так сильно он хотел найти обладателя этого прекрасного голоса, заключить в объятья, отогреть, пообещать, что будет с ним навсегда. Остатки разума кричали Томми, что голос убьет его, что нужно сопротивляться, не поддаваться, не слушать! И Томми подтянул ближе к себе гитару, последним усилием воли положил пальцы на струны. Громкий звонкий аккорд разнесся над океаном, врываясь в очарованный разум, прогоняя морок. Томми стиснул зубы и заиграл первую же мелодию, что пришла ему в голову, и далеко не сразу понял, что его гитара вторит волшебному голосу, что теперь они поют вместе. Песня длилась целую бесконечность и вдруг оборвалась на самой пронзительной ноте, словно незримый певец задохнулся от удивления. Томми не мог поверить, что испытание осталось позади, его руки все еще сжимали гитару, а уши ловили каждый новый звук. И предчувствия его не обманули - вскоре в звенящей тишине послышался плеск, затем с нижней палубы раздались испуганные крики матросов, а в следующую минуту перед замершим музыкантом опустился на колени молодой высокий парень с черными, как смоль, волосами и любопытными глазами цвета ясного синего неба в погожий день. *** Адаму было невыразимо тоскливо на этом скучном острове Буяне. Они с друзьями изучили вдоль и поперек окрестные воды, перепробовали уже все мыслимые и парочку немыслимых развлечений, но время шло, ничего нового не происходило, кораблей в их края заходило все меньше, и наследник Владыки Морского уже готов был сам кинуться на скалы от скуки и одиночества. - И чего тебе неймется, не пойму, - жеманно тянул один из друзей принца, обладатель жемчужного хвоста и больших карих глаз. - Живешь себе, не тужишь, дел никаких нет, над душой никто не стоит... Хочешь, устроим вечеринку в том дальнем гроте, натаскаем светящихся жемчужин, выпросим у твоих сестричек парочку утопленников посимпатичнее? - Не хочу утопленников, и вечеринку не хочу, надоело... Хочу чего-то... кого-то... Хочу, чтобы с меня сняли заклятье! Надоело тут сидеть! Мир хочу посмотреть! И не только подводный! На такие речи друзья-русалы обычно переглядывались и пожимали плечами - их все устраивало, они ни за что не променяли бы свою разгульную беззаботную жизнь на какие-то неведомые приключения и путешествия. - А хочешь, снова устроим заплывы вокруг острова в полнолуние? - предлагал другой русал, с угрожающе великолепным черным хвостом и серебряной диадемой на буйных кудрях. - Посмотрим, у кого чешуя будет больше блестеть в лунном свете! Но Адам только упрямо сжимал губы и уплывал от своих приятелей на другой конец острова, забирался на торчащий из воды острый риф и тоскливо смотрел вдаль, туда, где за розовым горизонтом его ждали неведомые страны. Как-то вечером, на закате, покой принца был нарушен шумной компанией его царственных сестричек. - Ах, милый, ты все грустишь? А между тем невдалеке мы видели корабль! - Настоящий пиратский корабль, братишка! - Ну же, давай, улыбнись! Разве ты не слышал? Целый пиратский корабль хочет развлечь твое унылое высочество! - Давай же, братик, спой! Мы так давно не развлекались! Адам разрывался между жалостью к неизвестным ему морякам и любопытством - а вдруг именно на этом корабле найдется тот, кто сможет разрушить чары злой ведьмы и изменить его безрадостную жизнь? В конце концов, это же пираты, - успокаивал себя Адам - они, наверняка, бесчестны и жестоки, и если они сунулись в его владения, прекрасно зная, что тут их ждет верная смерть, что ж, сами виноваты! - Ну же, братишка! Ты же не хочешь упустить свою... нашу добычу? Тяжело вздохнув и стараясь не думать о плохом, Адам закрыл глаза, вдохнул в легкие свежий морской воздух и вывел первую чистую ноту, словно пробуя свои силы, вспоминая, что значит петь, пробуждая свой прекрасный и смертоносный дар. Как же он любил пение! Музыка заполняла его с ног до головы, напитывала энергией, шевелила короткие волоски на затылке. Адам ощущал себя совсем другим, когда пел, свободным, сильным, всемогущим, для него переставали существовать границы, казалось, еще чуть-чуть, и он сможет летать - парить над океаном подобно чайкам. И в этот раз все было еще лучше, чем всегда - сильнее, ярче, до мурашек, до слез, до щекотного ощущения расправляющихся крыльев за спиной. Адам не мог понять - почему, пока не услышал вдалеке волшебную мелодию, она вторила его песне, делала ее еще прекраснее, как будто угадывала те чувства, что принц вложил в свое печальное творение. - Адам, ты слышишь?! Что это? Откуда? Взволнованные друзья уже окружили принца, тормошили его, как будто он мог знать ответ. Оборвав мелодию и облизнув враз пересохшие губы, принц вдруг сорвался со своего рифа, вспоров сильным телом морскую гладь, и устремился к виднеющемуся неподалеку кораблю. Судя по удивленным вскрикам и шумным всплескам за спиной, друзья-русалы тотчас последовали за своим царственным предводителем. Адам страшился и больше всего на свете желал того, что могло ожидать его на борту пиратского корабля. Неужели сейчас он встретит того, кто был предсказан ему злой ведьмой, кто избавит его от заклятья, кто предназначен ему судьбой? Каким он будет? Старым или молодым, прекрасным или уродливым, а вдруг все это обман и морок, а на самом деле корабль окажется уже пуст на радость царским дочкам-русалкам, как и все, что были до этого? С замирающим сердцем Адам поднялся на борт, где его прекрасный серебристый хвост немедленно превратился в пару стройных ног, обтянутых тонкими кожаными штанами и одетых в высокие сапоги. На секунду позже на палубе появились также и друзья принца. Их ждал сюрприз, и неизвестно еще, кто оказался удивлен больше: красавцы-русалы или остолбеневшие от изумления моряки. И только Адам каким-то внутренним чутьем понял, что среди дюжих косматых мужиков с вытаращенными глазами нет того, кто ему нужен. Словно само сердце вело наследника Океана наверх, на вторую палубу, как будто он доподлинно знал, где искать своего избавителя. А увидев щуплую фигуру, привязанную к мачте, принц испытал сразу столько чувств, что чуть не упал за борт от их многообразия. Тут были и радость, и восхищение - молодой пират оказался весьма симпатичным, и страх - а вдруг он не понравится искусному музыканту? А еще Адама обуяла ярость - как смели эти грязные мужланы привязать своего товарища к мачте, обрекая на верную гибель?! Но стоило принцу опуститься на колени перед своим спасителем и заглянуть в его глаза, все эти мелочи сразу перестали иметь хоть какое-то значение. - Это ты играл? - Да, я. А это ты пел? - Да... Ты смог противостоять чарам моего голоса! - Это все моя гитара... наверное. - Но почему остальные моряки не бросились в воду и не разбились о скалы? - Я залепил им уши воском. Простишь? - За что же они привязали тебя? - Я сам их попросил. Я ведь думал, что ты - чудовище... - А теперь?.. - Теперь нет... Развяжешь меня? - Да. А ты еще сыграешь мне? - Всегда, когда ты захочешь... Адам чувствовал себя таким счастливым, что чуть не запел победную песню про любовь, которой не нужны даже карты, чтобы два любящих сердца могли найти и понять друг друга. Но он не был уверен, что с него уже снято проклятье, и не хотел рисковать. Как только его собственный прекрасный пират с его помощью освободился от пут и оказался на ногах, Адам тут же заключил его в осторожные объятья, не смея надеяться на что-то большее. И счастливо выдохнул, почувствовав робкое объятье в ответ. Они стояли так целую вечность, прислушиваясь к дыханию друг друга, забыв обо всем и обо всех на свете, как будто давным-давно они потеряли друг друга, а теперь нашли. И, наверное, они стояли бы так еще много ночей и дней, но вдруг снизу послышались возмущенные возгласы, стук и звон, корабль закачался, а со стороны моря донеслись громкие рассерженные крики - словно целая огромная стая гигантских чаек делила добычу. - Что там случилось? - спросил музыкант, нахмурившись и чуть отстранившись от принца. И Адам готов был проклясть себя за тот ответ, который ему пришлось произнести. - Это мои сестры... сестры-русалки. Боюсь... они требуют отдать им твоих друзей пиратов. *** С той самой поры, как Томми услышал волшебный голос, он словно уснул и попал в странный потрясающий сон, он даже почти не удивлялся всем последующим событиям, принимая их как должное, как часть своей новой судьбы. Прекрасный принц - а Томми ни секунды не сомневался, что от веревок его освободил именно принц, ведь никто больше не мог быть таким красивым и заботливым - смотрел на бедного музыканта с таким восхищением, что Томми впервые в жизни почувствовал себя значимым, на что-то годным, кому-то жизненно необходимым. Конечно же, он пообещал своему принцу сыграть ему еще сотни тысяч мелодий, он готов был пообещать ему все, что тот только пожелает с тех самых пор, как заглянул в пронзительно синие глаза, вдохнул пьянящий аромат океанского бриза и неведомых цветов, растущих в уединенных гротах. Но оказалось, что их испытания еще не закончились, и какие-то злобные русалки собрались умертвить себе на потеху целую команду бывалых моряков, которые стали за этот месяц для Томми настоящей семьей. - Нет, - сказал Томми своему принцу, покачав головой, - нет, мы не должны этого допустить. Я пообещал этим пиратам, что они останутся живы, а разве я смогу жить и быть счастливым, не выполнив своего обещания? Томми ни секунды не сомневался в своем принце, и тот его не разочаровал. Только нахмурились на миг брови, и синие глаза чуть потемнели, как воды океана перед грозой. - Хорошо, я помогу твоим друзьям избежать смерти, - ответил принц. - Только я знаю, как отвлечь моих сестриц от преследования, и каким путем привести корабль к ближайшему берегу. Но они никогда не простят меня и сживут со свету, если я вернусь... Наверное, мне придется навсегда покинуть остров Буян и морское царство... Никто и никогда не жертвовал собой ради Томми - от этого у бедного музыканта сердце переполнилось теплом и чем-то болезненно трепещущим, а в уголках глаз защипало соленым. - Я отправлюсь в изгнание вместе с тобой, куда бы ты ни пошел, даже на самое глубокое морское дно! Я всегда буду рядом, играть тебе свои мелодии, а ты сможешь петь... если, конечно, никто больше не станет от этого умирать... Теперь глаза принца сияли, как океанская гладь в яркий солнечный день - даже смотреть было больно! Он притянул Томми к своей груди, погладил по щеке и прошептал: - Да будет так! Их губы встретились, прижались друг к другу, приоткрылись навстречу, чтобы поделиться дыханием и этими невероятными ощущениями, от которых кружилась голова, и все тело начинало дрожать, как на сильном ветру. И в этот самый миг раздался гром, сверкнула молния, и двоих влюбленных окатило соленой волной, при этом, чудом сохранив их совершенно сухими. - Заклятье! Заклятье пало! - воскликнул совершенно счастливый принц и стиснул Томми в еще более жарких объятьях. Дальше все произошло так, как они и порешили: принц что-то наврал своим сестрам и друзьям, и как только русалки убрались восвояси, то есть, обратно к острову Буяну, пиратский корабль на всех парусах помчался к ближайшей бухте. Томми сидел на корме, играл на гитаре и любовался своим Адамом, который напевал какой-то победный мотивчик, поворачивая океанский ветер в нужную им сторону. В бухте пиратский капитан отдал Томми причитающуюся десятую часть ранее награбленного золота, Адам на прощание спел морякам целый ворох песен, от которых у всех расцветали улыбки и звенели от счастья сердца, и они распрощались, разойдясь по своим дорогам. Они с Томми сняли номер в прибрежной гостинице, а потом прикупили себе домик на небольшом уютном острове. Адам нырял и добывал жемчуг и редких рыбин для аквариумов богачей, Томми продавал эти сокровища на ярмарках, а по вечерам они приходили в город, чтобы порадовать жителей своими песнями. И нет на всем белом свете пары, счастливее этих двоих - бедного музыканта и бывшего океанского принца. *** ЭПИЛОГ. Снова день клонится к закату, окрашивая воды океана в малиновый с золотым. Томми щурится, подставляя к глазам ладонь козырьком, всматривается в водную гладь, ждет. Мирные волны набегают на берег, ласкают белой пеной загорелые лодыжки музыканта, словно передают привет, обещают скоро вернуть того, кого он высматривает вдали. Томми и так знает, что ждать осталось недолго - скоро стемнеет, а он уже приготовил ужин, и запах мясного рагу плывет над морем, подхваченный вечерним бризом. Скоро из пены морской поднимется стройная высокая фигура, и соленые капли на золотистой коже будут блестеть в закатных лучах подобно драгоценным камням. Его собственное морское божество - его личный принц подойдет к нему, сияя влюбленной улыбкой, и обнимет, не заботясь о том, что с берега их могут увидеть поздние зеваки. Они будут ужинать прямо на дощатой террасе, смеясь, болтая обо всем, черпая рагу из одной большой миски и кидая кусочки мяса прожорливым рыбам, вечно крутящимся у берега, как собачонки. А потом отдыхать на прогретом за день песке, глядя, как в небе зажигаются первые звезды. Томми точно знал, чем закончится сегодняшний вечер – так же, как было вчера, и как будет во все последующие вечера их жизни. Он мог закрыть глаза и увидеть, как Адам поднимется с песка и протянет ему руку, поблескивая счастливым взглядом, как потянет его в дом. И как они упадут на широкую постель с мягкой периной, утонув в ней, прижимаясь друг к другу. Кто-то начнет первым, обожжет кожу другого нетерпеливым прикосновением, чьи-то губы успеют прижаться к чувствительному местечку в основании шеи - не важно, они все равно сойдут с ума от жара, и желания, и восторга обладания - вместе. И не раз, и не два за ночь глухие стоны и звонкие вскрики будут пугать спящих на оконном карнизе чаек, а нежный шепот вторить шелесту морских волн: "Люблю тебя... единственный... мой..." Так будет. Громкий крик чайки и тихий смех неподалеку заставили Томми вздрогнуть и открыть глаза. Прекрасный, словно морской бог, Адам подошел к своему возлюбленному, стряхнул с волос сверкающие капли и заключил улыбающегося музыканта в жаркие объятья. - Скучал без меня? О чем ты мечтал? - О тебе. О том, как ты приплывешь ко мне на прекрасном дельфине и подаришь самую большую жемчужину океана... - Самая большая хранится у папы во дворце. Но если тебя устроит средняя... Океан тихо шелестел за их спиной, волны стирали следы двух пар босых ног. А где-то высоко в темнеющем небе готовилась зажечься самая первая звезда - звезда всех влюбленных.