"Сюрприз"

О своем возвращении из командировки Ожогин решил в этот раз не предупреждать заранее. Нет, он полностью доверял Колпакову и вовсе не хотел проверить, не изменяет ли ему любовник. Просто Иван любил делать сюрпризы. Вооружившись бутылкой вина и небольшой коробкой конфет, мужчина с улыбкой довольного кота поднимался по лестничной площадке, предвкушая вечер в компании любимого человека и, может быть… Дверь он открыл своим ключом. Поставив чемодан на пол, а бутылку и конфеты на тумбочку, он огляделся. Вещи на месте, а где сам? Впрочем, не испарится же он. Сняв с себя шарф, Иван тихо выдохнул. Он все еще не отогрелся от питерского холода. Стряхнув еще не растаявший снег, мужчина поставил ботинки в угол. — Я дома, — сказал он неизвестно кому. Такая маленькая традиция была у него — говорить о своем прибытии, пройдя в квартиру, даже если этого никто не слышит. Оставив верхнюю одежду в коридоре, мужчина медленно прошел в квартиру. На кухне — нет, в ванной — тоже. И в комнатах. Интересная история. Впрочем, неудивительно, что соня спит в спальне. Хотя времени было всего-то восемь вечера. Улыбнувшись самому себе, Ожогин медленно пошел в сторону спальни. Пол у них в квартире ничуть не скрипел, к тому же везде были ковры. Замерев возле приоткрытой двери и изумленно посмотрев в щель, мужчина десять раз поблагодарил Вселенную за тихие полы. На кровати лежал его Ростислав. Расслабленный и обнаженный, в одной лишь расстегнутой рубашке, он… гладил себя рукой. Чуть прикрыв глаза, мужчина медленно оглаживал свои соски подушечками пальцев, а второй рукой медленно спускался чуть ниже живота. Такой раскрепощенный, ничем не скованный, пошлый. Или Ожогин так сильно соскучился по своему любовнику или любовник Ивана никогда не представал перед ним в таком виде. Но мужчина почему-то склонялся к первому варианту. Первой мыслью было зайти в комнату, но потом вдруг безумно захотелось просто понаблюдать за этим прекрасным зрелищем, не тревожа Ростислава. Конечно, кончить Ожогин ему не позволит. Самому, по крайней мере. Облизнув пересохшие губы, Ваня с осторожностью прислонился к стене и стал наблюдать. Возбуждение не заставило себя долго ждать. Мужчина уже чувствовал, как сильно он истосковался по своему маленькому львенку. Колпаков же тем временем продолжал свои бесстыдные действа. Ласкал себя там, где ему было приятнее всего. Ожогин знал все эти места наизусть. И будь он сейчас там, эффект от прикосновений был бы совсем иным. Ведь чужие руки, трогающие тебя в чувствительных местах — это намного приятнее, чем ласкать себя самому. Но, видимо, Ростислав не смог дождаться приезда любовника. Телевизор был включен и показывал далеко не детские мультики. Ожогин про себя усмехнулся. Даже он не знал, что в доме хранится подобный… контент. — Мгх..! — Иван вздрогнул, когда его уши тронул сладостный стон любовника. Как же давно он его не слышал. Внутри все загорелось. Ожогин закусил губу и томно выдохнул, прикрыв глаза. Если он простоит без дела еще немного, то сам кончит прямо здесь и даже без рук. Натянув свою привычную усмешку бога Коварства, мужчина легонько толкнул дверь и прошел в спальню, оглядывая столь интересное зрелище уже не через щель. — Бог ты мой, что я вижу, — сладко протянул Иван, чуть кусая нижнюю губу. Лежавший на постели Ростислав, до этого расслабленный, такого явно не ожидал. Он резко сел, краснея и шаря рукой в поисках пульта. — Вань, — мужчина беглым взглядом оглядел пришедшего и, наконец, нашел пульт. Он протянул руку к телевизору, чтобы выключить «фильм», однако чужая рука, резко остановившая его, откинула пульт в сторону. — Оставь, львенок, тебе же нравится, — Ожогин навис над любовником, слегка касаясь его губ своими. — Я вижу, ты тут без меня скучаешь… — Да не то, чтобы, я просто, ну, ты не подумай. Ты не предупредил, что приедешь, и… — начал оправдываться Колпаков, но замолчал, заметив ухмылку на губах любовника. Слов было не нужно, Ростислав все более, чем красноречиво показал. — А я тут сюрприз, знаешь ли, приготовил, — Ожогин стянул с себя зеленый свитер, подаренный Колпаковым перед командировкой, и отложил его на край кровати. — Думал, приеду, тебя порадую. — Вань, я… — Я знаю, — Ожогин вдруг перестал ухмыляться. — Я тоже скучал, львенок. Мужчина надавил на грудь Ростислава, заставляя того опуститься на кровать, и навис над ним, целуя мягкие губы. Медленно, словно не он только что терпеливо ждал за дверью, Иван опустился ниже, кусая чувствительную шею любовника и вдыхая родной запах. Как же он скучал… Обычно медленный, сейчас Ожогин едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на Колпакова. Впрочем, последний не возражал. Даже просил, поддаваясь вслед поцелуям, прогибаясь и ерзая под мужчиной. И вновь губы Ивана тронула легкая усмешка. На этот раз она не была коварной или даже злой. Это была нежность. Настолько сильная, что мужчина просто не сдержался. Ростислав был таким милым сейчас, таким нетерпеливым. Впрочем, как и всегда. — Хочешь? — риторический вопрос, но Колпаков кивает, приподнимаясь на локтях и помогая расстегнуть джинсы любовника. Вскоре вся оставшаяся одежда полетела на пол, а Ожогин, как безумный впился в губы Ростислава, приподнимая того за бедра и притягивая к себе. Руки Колпакова обвились вокруг чужой шеи и притянули к себе нависающего мужчину, заставляя поторопиться. Ваня не возражал и, пристроившись между ног любовника, медленно начал входить. Ростислав громко вскрикнул. Две недели. Они не виделись целых две недели из-за чертовой командировки Ивана, а сейчас прижаться к нему, обнять, почувствовать его в себе — это было настоящим блаженством. Толчки становились все резче, а любовники целовали друг друга так, словно не виделись целую вечность. Даже атмосфера в комнате стала другой. Стало жарко, очень. Ожогин перевернул Ростислава на живот и притянул к себе за бедра. Обычно Колпаков стеснялся этой позы, привередничал, ругался, но сегодня не сказал ни слова. Он был не против. Как угодно, лишь бы с ним. Чужая рука легла на плоть и начала ласкать ее, а тихий голос практически у самого уха шептал разные пошлости, от которых любовник краснел и утыкался в подушку, тихо проклиная Ожогина. — Вань, я не могу больше. Мгх, давай, ах, — шептал Ростислав, поддаваясь навстречу мужчине. Дважды повторять не нужно было. Рука еще более активно начала ласкать плоть, а затем Колпаков почувствовал, как его притянули к себе и усадили на колени. Мужчина покраснел. — Ты издеваешься, Ваня, я же просил, не перед зеркалом!.. Охх, черт, Ва-ань, а-ах.! — над кроватью в спальне висело большое зеркало, которое Ожогин, как выяснилось позже, специально повесил для таких случаев. — Смотри и не отворачивайся, — прошептал спокойный голос, а в отражении Колпаков встретился взглядом с холодными, словно сталь глазами. Сильная дрожь пробила все тело. Иван знал, как довести любовника до исступления. Рука с силой сжала ягодицу, а в шею впились горячие губы. Ростислав не мог больше терпеть. Он смотрел в отражение и видел поистине развратную картину. И он ни за что не признался бы даже себе, что ему все это безумно нравится. Хотя и без его признания Ожогин это прекрасно знал. И делал все возможное, чтобы как можно сильнее смутить любовника. — Ваня, а-ах! — послышался громкий крик, и в этот же момент Ростислав кончил, изливаясь в руку любовника, а затем слез с его колен и нагнулся к изнывающей плоти. — О… — Ожогин удивленно посмотрел на слишком осмелевшего товарища, но долго удивляться не пришлось. С легкой усмешкой Колпаков наклонился, проводя языком по истекающей смазкой головке. Иван не сдержал громкого всхлипа. Было слишком хорошо. Наглец начал двигать головой, все глубже вбирая в рот член и помогая рукой, чтобы было удобнее. Долго терпеть Ожогин не смог. Он пытался приглушать стоны рукой, но не помогало. Зарывшись рукой в гриву длинных волос, мужчина задавал свой темп, поддаваясь бедрами навстречу. Черт бы побрал этого наглого парня, знает ведь, как мастерски свести с ума. Закусив губу, Иван резко толкнулся в рот любовника, да так, что последний закашлялся, почувствовав во рту знакомый привкус спермы. Отстранившись от товарища, Ростислав утянул его за собой на подушку, тяжело дыша. Они молчали, прижимаясь друг к другу и слушая, как учащенно бьются их сердца. После такого приветствия не хотелось ничего, кроме как сладко уснуть в теплых объятиях и никуда не вставать. Или, как вариант, пойти в душ. Первым тишину нарушил Ожогин. Он тихо засмеялся на ухо своего возлюбленного и произнес: — Эй, львенок, я там принес твоего любимого вина к ужину… — М, не знаю даже, завтра ведь на работу, — лениво отозвался Колпаков, переворачиваясь на бок и прижимаясь спиной к теплой груди. — Сегодня суббота, — усмехнулся мужчина, обнимая любовника со спины. — Ну, тогда ужин будешь готовить сам, — и, щелкнув Ожогина по носу, как-то слишком резво поднялся с постели и побрел в сторону ванны, ничем не прикрыв свой сверкающий зад, чем вызвал лишь тихий смешок. — Вот ведь показушник, — засмеялся Ваня, сладко потягиваясь в постели. Да, кажется, он определенно устроил любовнику хороший сюрприз. Они оба друг друга удивили.