Какими бывают собаки

      — Исполнитель, знай свое место!       «Да, правильно, Мика! В следующий раз так и крикни ему в лицо, чтобы знал, что нужно молчать, когда два инспектора разговаривают. Наглый, дерзкий Гиноза! Совсем забыл про уровень своего психопаспорта!» — именно так думает Мика, когда идет в Бюро на очередной рабочий день. Благо, что в этом месяце особой работы у них нет: несколько попыток убийства, слава Сивилле, не увенчавшихся успехом.       Шестеренки ее будней довольно-таки удачно прокручиваются, задействуют все механизмы повседневной рутины. Отчеты — в идеальном порядке, жалобы — по расписанию и в не менее идеальном порядке. Все закономерно и правильно. Кроме Гинозы, которому, видно, не терпится втереть ей что-то из своей житейской мудрости.       Мика упорно трудится все эти полгода, но ее старания, кажется, летят коту под хвост. Шеф даже не прислушивается к ее аргументированным доводам касательно методов работы инспектора Цунэмори и заслуживающим внимания действиям исполнителя Тоганэ. А о «панибратстве» обнаглевшего до чертиков Гинозы Нобучики и вовсе слышать не хочет! Цунэмори советуется лишь с ним, а до рассуждений Мики ей и дела нет! Злость — вот, что ощущает Симоцуки, когда идет в Бюро на очередной рабочий день.       А там, конечно же, объявляется Гиноза с, как всегда, безукоризненно затянутым галстуком.       — А где все остальные?       Гиноза даже не оборачивается, продолжая вбивать что-то в компьютер.       — Аканэ, Тоганэ и Хинакава во вторую смену, инспектор. Кунидзука скоро должна прийти.       — Для тебя она инспектор Цунэмори, понятно?       Теперь Гиноза все же соизволил обернуться и бросить на нее мягкий взгляд глаз цвета сочной зелени. Мика не позволит себя смутить. Не позволит это такому, как он. С темно-синим, как пугающая океанская глубина, психопаспортом. Люди с такими цифрами и такими цветами вообще не должны жить в правильном, процветающем обществе.       — Да, вы правы.       Симоцуки удовлетворительно хмыкает и проходит к своему рабочему месту.       — Инспектор.       — Ну что еще?       — Не выспались? — Гиноза ухмыляется и показывает пальцем на кожу вокруг глаз.       Мика вспыхивает и начинает лихорадочно рыскать по сумке в поисках тонального крема.       «Да как он смеет?!» — вопит все внутри, а Гиноза тихо смеется в кулак. ***       — …вещдоки — это, конечно, хорошо, — Караномори нагибается к столу и тушит тонкую сигарету о пепельницу, — но и они не дают полной картины произошедшего. Тем более, такие незначительные.       Комнату заволакивала пелена сигаретного дыма, из-за которой все расплывалось перед глазами, а голова жутко начинала болеть. Симоцуки сосредоточенно вглядывалась в фотографию перчатки, найденной ими в парке, увы, по всей видимости, даже не ношенной. Ни одного образца ДНК на ней не было.       — Караномори, может, вы не будете курить в помещении?       Женщина откидывает голову назад и, медленно похрустывая шеей из стороны в сторону, наконец разворачивается, чтобы смерить Мику насмешливым взглядом.       — Я тут не один год работаю, и уж примите как данность: в аналитическом отделе — мои правила.       — Да как вы… — девушка не договаривает, а просто захлопывает рот от подобной наглости. Ох уж эта Караномори!       Тоганэ, работающий с ней сегодня, лишь переводит взгляд с блондинки, отряхивающей сигаретный пепел с халата, на инспектора, чье лицо от гнева больше напоминает расцветший мак.       — Инспектор, кстати, не понаслышке вам скажу, что курение помогает немного снизить преступный коэффициент. Помню, был у нас тут мужчина… а нет, даже двое — стабильность стабильностью. Пусть и исполнители, но коэффициент больше не прыгал.       — Не хватало еще обзавестись подобной доисторической привычкой.       — Хм… Ну, может, тогда алкоголь? Как Гиноза, а?       Нобучика на стуле хмыкает и отрицательно качает головой, мол, «не надо ей алкоголя, маленькая».       — Хватит, Караномори.       — Тогда остается секс. У нас же столько красивых мужчин в отделе. Посмотрите: Гино, Сакуя-кун, Се-кун. Знаете, в два раза почти срежет.       Глаза Мики краснеют, и все в помещении понимают, что просто так аналитик не отделается.       — У вас же есть мужчина?       — Сион… — пытается вставить свое слово Гиноза, чтобы образумить увлекшуюся коллегу, но та явно наслаждается смущением и гневом на лице молодого инспектора.       — Отвратительны! — Мика подпрыгивает со своего места и тычет рукой прямо в нос Караномори, которая пытается незаметно отъехать подальше от острых ноготков. — Как вы вообще можете думать о подобном! Вы — псы, которые только и думают, как впиться в глотку или сорваться с поводка! Сигареты, алкоголь, секс! Вы отвратительны! — она испепеляет глазами аналитика, бросает пару гневных взглядов на Гинозу и Тоганэ, а после вылетает из помещения.       Тишина стоит в течение нескольких минут, после чего ее разрушает свист офигевшего Тоганэ.       — Сион, зачем? — начинает было Гиноза, но Караномори прерывает его жестом руки.       — Против статистики не попрешь. ***       Симоцуки шмыгает носом, найдя утешение в квартире Кунидзуки.       — Очень похоже на Сион… — лаконично подмечает Яёй и ставит перед девушкой чашку с горячим чаем. — Она не со зла, инспектор.       — Как же… как же раздражает! И она, и Гиноза, и инспектор Цунэмори вместе с Тоганэ! Караномори унижает при всех своими аморальными вопросами, а Гиноза всегда лезет с нравоучениями!       — Инспектор.       — Что?!       — Не все псы такие, какими вы их считаете.       Мика вытирает набежавшие слезы кулаком и немного успокаивается. Аромат чая постепенно приводит ее в чувство, и она берет чашку дрожащими руками. Кунидзука протягивает ей конфету.       — Сион всегда такой была, но она не зря работает аналитиком в Бюро. Гиноза-сан — бывший инспектор. Пусть даже он и кажется вам навязчивым, прислушайтесь к тому, что он говорит.       — Хм… — глубокомысленно изрекает Мика. На этом разговор прекращается. ***       — Инспектор, не стоит туда идти. Территория открытая — это небезопасно.       — Я сама разберусь, что безопасно, а что нет. Без вас. Кунидзука, за мной. — Девушка скрывается за стадионом, следуя за очередным преступником, а Гиноза насквозь прошибает пластиковое сидение рукой. Все же упрямство новоиспеченного инспектора его очень злит.       «Вечно лезет, куда не просят!» — крутится в голове Мики, когда она бежит мимо заброшенного здания, правда вот когда холодный металл проскальзывает по ее плечу, девушку уже не одолевает злоба на нахальное поведение исполнителя.       — Инспектор Симоцуки!       Кунидзука пытается прицелиться, но Мика загораживает преступника, схватившего ее за запястье. Он кричит что-то неразборчивое, и горячая кровь падает девушке на лицо. Симоцуки не знает, чего в ней больше: страха или отвращения, потому что мужчина прижимает ее липкой рукой к себе и пытается поднять упавший ножик до того, как Мика оттопчет ему все ноги.       Мике страшно, и она уже, как зверь, почуявший неминуемую угрозу, рвется и царапается, забыв про валяющийся у ног доминатор.       — Мика!       Гиноза сбивает на ходу мусорный бак и вылетает из узкого прохода между зданий, бросается на мужчину и одним движением руки ломает запястье, держащее нож. Симоцуки падает на асфальт и старается отодвинуться от воющего преступника и пытающегося скрутить его исполнителя.       — Гиноза-сан, стреляю!       Заряд пробегает в метре от Нобучики, и он еще пару секунд наблюдает, как тело под ним разрывается на составляющие. Кровь заливает все: глаза, волосы, уши, ноздри, рот. Мужчина отходит от лужи ошметков и сплевывает на асфальт, протирает глаза галстуком.       — Гиноза-сан, простите, я сейчас схожу за водой, чтобы вы умылись. — Кунидзука уходит к дрону с медикаментами, а Нобучика продолжает отплевываться от противной соли во рту.       — Инспектор, вы ранены? — походит к ней Гиноза после того, как ему хоть немного удается избавиться от крови на лице. Он мягко касается плеча Мики, желая осмотреть небольшую рану. — Инспектор, вам лучше снять куртку и закатать рукав, — девушка, кажется, не слышит его и продолжает смотреть на лужу крови и разорванных органов на дороге. — Инспектор? Инспектор Симоцуки? — Мика что-то бормочет себе под нос и тянется к волосам. Гино ощущает нервную дрожь ее тела, а расширенные зрачки и вовсе заставляют его беспокоиться. — Мика! — Он встряхивает ее, как грушу, и она наконец-то приходит в чувства.       — Дважды…       — Что?       — Дважды в-в-вы назвали меня по имени, Гиноза. Я напишу на вас жалобу… Забыли о суб-б-бординации?       Он непонимающе смотрит на нее, будто осмысливая то, что Симоцуки только что сказала, а потом через силу улыбается.       — Теперь я понимаю, что с вами все в порядке.       — Вы в его крови, отойдите! — Мика чуть слышно шипит сквозь зубы и судорожно вцепляется в плечо.       — Я помогу вам перебинтовать рану.       — Я сама!       Гиноза качает головой, но все же отстраняется, наблюдая, как младший инспектор снимает пиджак.       Противно от одной мысли, что за спасение она обязана ему. Но мысль о том, что он возвышается над ней и наблюдает за ее жалкими потугами оказать себе первую помощь, и вовсе приводит ее в уныние. Все псы как один — хотят посмеяться над ней, выставить полной дурой перед начальством. Особенно этот Гиноза.       Мужчина отворачивается, а она осторожно стягивает блузку и осматривает рану, залитую кровью. Мика не понимает, где порез и ждет Кунидзуку. Та, к счастью, приходит достаточно быстро. ***       «Не все псы такие! Не все псы такие! Да все, черт возьми! Все!»       Гиноза отчитывается перед Аканэ об операции, а та внимательно выслушивает его, изредка задавая емкие вопросы.       — …так как доминатор был силой выбит из рук инспектора Симоцуки. Объект был ликвидирован с помощью летального режима.       — Ясно, — как всегда кротко отвечает Аканэ и перечитывает рапорт, ища нечто понятное лишь ей одной. — Предлагаю усилить наблюдение в центральном районе. И в парках.       — Почему в парках? — спрашивает Нобучика, слегка удивляясь.       — Женщина, найденная в парке, была ранена тем же оружием, что и инспектор Симоцуки. Можно предположить, что перчатка принадлежала Акабояси Даики, ликвидированному вами у заброшенного стадиона. Не исключено, что он не один. Третий отдел, кстати, параллельно расследует дело о женщине, убитой у еще одного парка. Его дело уже передали нам, — отвечает Аканэ на немой вопрос Се. — Тоганэ, Хинакава, мы еще раз осмотрим место преступления.       — Есть.       — Инспектор Симоцуки, постарайтесь найти мотив, послуживший причиной этих двух убийств. Все же первую жертву наверняка тоже убил Акабояси.       — Есть, инспектор.       Цунэмори с исполнителями уходят, а Мика подходит к стеллажу, чтобы взять свою кружку. Кружка находится на одной из самых высоких полок, на что Симоцуки недовольно, как кошка, фыркает, сдувая прядку с лица, и тянется наверх. Рана на руке все еще саднит, но Симоцуки не обращает на нее внимания и продолжает скользить ладонью по гладкой металлической полке.       Внезапно стеллаж отзывается глухим скрежетом и начинает накреняться в ее сторону, пара дел валится ей на голову, и девушка встает в оборонительную позицию, выставив руки вперед. Удара не следует, и она ощущает легкое дуновение воздуха впереди.       На голову Гинозе продолжают падать дела с двух верхних полок, а он упорно пытается поставить стеллаж на место.       — Инспектор Симоцуки, приведите, пожалуйста, кого-нибудь из рабочих. Две ножки погнулись.       Девушка отстранено кивает и быстро бежит к двери, а в голове продолжает крутиться: «опять этот Гиноза…» ***       — Инспектор.       Мика буквально лежит на перилах площадки на крыше. Голова соображает медленно, а мысли напоминают тугой комок проволоки: чуть начнешь распутывать — рискуешь больно уколоться. Все же она оборачивается и пару секунд вглядывается в силуэт приближающегося исполнителя.       — Гиноза? Что вы здесь делаете?       — Вышел подышать. Вы всю ночь работали?       — Как вы?..       Он не дает ей договорить, а лишь с насмешкой показывает пальцем вокруг глаз.       Буквально в тот же момент, когда она понимает, что тональник забылся дома в ванной, у нее в руках оказывается стаканчик с ароматным капучино. Симоцуки поднимает звенящую голову и сталкивается с немного грустным взглядом Гинозы.       — Выпейте. Кофе по утрам иногда получше свежего воздуха, — Нобучика оборачивается и быстро удаляется.       — Очередной урок мудрости?!       Гиноза на секунду замирает, и Симоцуки видит, как от смеха подрагивают его плечи в форменном пиджаке. Он уходит, а Мика еще долго не начинает пить, вдыхая горячее облачко аромата. ***       «Осторожнее, инспектор».       «Дать вам куртку?»       «Видите, мы не всегда в глотки вцепляемся».       «Кофе по утрам иногда получше свежего воздуха».       Симоцуки теряется в этих сбивающих с толку словах. Ее учили тому, что проявить заботу к ближним — правильный поступок, достойный человека, живущего в процветающем светлом мире. Еще ее учили тому, что латентные преступники — псы. Как ни корми — все равно укусят.       — Неужели вы правда придерживаетесь такого мнения? Будто мы не люди вовсе, а, инспектор?       — Вы! Вы меня напугали!       — Простите.       — Люди с таким коэффициентом преступности не являются рядовыми гражданами, и вы это прекрасно знаете. А ваш коэффициент и так все время колеблется. Я назначу вам пару дополнительных сеансов к психотерапевту.       Гиноза хмурится и идет к своему рабочему месту. Он прекрасно осознает, что Симоцуки вовсе не требуется знать, что его коэффициент повышается, когда младший инспектор из-за упрямства и неосторожности снова влипает в какую-нибудь историю, затемняя свой фон и подвергая себя опасности. ***       Наверное, в жизни Мики ничего не изменится, и она так и будет писать жалобы на Аканэ, чуть реже на исполнителей… Будет пить чай у Яёи, вдыхать столбы дыма у Сион, слушать нотации Гинозы. Она не допускает мысли о том, что ее оттенок вдруг может затемниться и она встанет в одну шеренгу с псами, хозяйкой которых сейчас была. Нет, она вовсе не допускает такой мысли, когда мчится в парк, где только что произошел взрыв. Мика — образцовый гражданин, и ничто не поколеблет ее веры в могущество системы. Она положит свою жизнь на алтарь этого общества.       Девушка подбегает к взорвавшейся стене старого храма, пытаясь найти выживших, но таких, как выясняется, немного.       — Кунидзука, вызови несколько машин медицинской помощи.       «И инспектора Аканэ», — хочет добавить она, но тут же замолкает. Мика сама справится.       — Инспектор Симоцуки, я думаю, следует отойти от храма.       — Я помогу раненым, Яёи. Аптечку.       Мика смотрит на людей и хочет крикнуть, чтобы все отошли за линию дорожек, но взгляд натыкается на кричащего что-то мужчину. У Симоцуки отличное зрение, и она различает мельчайшие капельки слюны, вылетающие из беззубого рта. Шнурок в его руке очень напоминает провод.       — Симоцуки!       Мика смотрит на беззубый рот и не успевает заметить, как Гиноза обнимает ее, пряча голову девушки в вырезе пальто. А дальше грохот и удар. И крики. Мику подбрасывает вверх так, будто кто-то с силой, резко хватает ее за ремень брюк. Холодные камни внезапно становятся горячими, а голова больно ударяется обо что-то. Ей больно, нестерпимо больно.       Проходит около минуты, но Мике кажется, что прошло несколько дней, потому что боль в затылке просто невыносима. Симоцуки не открывает глаз, боясь яркого дневного света. Дышать трудно, потому что что-то жутко тяжелое давит ей на грудь. Что-то очень тяжелое, большое и… теплое.       «Гиноза!»       Мика распахивает глаза и ощупывает руками спину исполнителя. Пиджак мокрый от чего-то липкого и горячего, как и щека Мики. Она замирает, когда ощущает движение у своей шеи.       — Инспектор… Не все псы… такие, — хрипло шепчет он, почти касаясь ее уха, и Симоцуки чувствует, как горит ее кожа. ***       Симоцуки все так же пьет чай у Кунидзуки, правда теперь уже сама приносит конфеты и выпечку. Яёи нашла ее яблочную шарлотку очень даже неплохой. Еще девушка купила очиститель воздуха в отдел аналитика и подарила ей целый набор мятных жвачек, на что Караномори громко рассмеялась и расцеловала ее в обе щеки, заляпав красной помадой.       Мика несколько раз в день приходит навещать Гинозу, спина которого сильно пострадала при взрыве. Девушка подолгу там пропадает и все реже и реже думает про цвет своего психопаспорта. Ей просто хочется побыстрее попросить у Нобучики прощения за свое поведение и сказать спасибо за все его наставления, когда тот очнется.       Хочется, чтобы он снова усмехнулся и принес ей капучино на балкон.       А пока Мика идет в Бюро на очередной рабочий день, прокручивая в голове снова и снова:       «Не все псы такие, какими вы их считаете».