Imagine there's no heaven

Imagine there's no heaven It's easy if you try No hell below us Above us only sky Imagine all the people living for today

2116 год

Джесси обожал Техас. Эту обитель ретроградов, где ещё оставались люди, не подключённые к нейроСети. Выращивающие живой скот, а не эту модифицированную дрянь из пробирки. Ходящие в церковь, а не подключающиеся к трансляции проповедей онлайн. Такое сейчас редко где увидишь. Возможно, это тяга к прошлому была у Джесси из-за воспитания. Католический интернат, в который его распределили после смерти родителей, был достаточно консервативен в своих взглядах. У него до сих пор даже не было порта для нейроСети, что делало его чудаком среди обычных людей. А самое главное, в Техасе всё ещё оставались бары. Настоящие бары: с пивом, запахом пота и табака, со сквернословящими ублюдками и драками. Однажды, тайком от сестры Элизы посмотрев фильм о диком западе, Джесси влюбился в сумасшедшее прошлое раз и навсегда. — О, заткнись, Кэссиди! — полный мужик с незапоминающимся лицом со звоном поставил пустую кружку из-под пива на стол, заставив Джесси вынырнуть из своих мыслей. — Чем ты обдолбался на этот раз? — Просто на секунду представь, Сай, что моя теория верна, — ответил этот самый Кэссиди, пропустив вопрос мимо ушей и развалившись на стуле. — Бог на самом деле был, но он умер. Или сбежал. Просто взял и покинул здание, забрав за собой всех остальных. Улетел осваивать другую планету, например. Это многое бы объясняло. В начале второго среды в баре было не так много народа, но всё равно было шумно и задымлено. В основном из-за этих двоих — Сая и Кэссиди, — расположившихся за столиком у окна. Джесси, сидящий около барной стойки, с интересом прислушался к их пьяному разговору, не отрывая взгляда от экрана. Бармен по кличке Кривой Лео включил «Большого Лебовски» на телевизоре, висящем под потолком. Леонард редко так делал, предпочитая фильмам и музыке спортивный канал с повторами трансляций футбольных матчей полувековой давности, но сегодня уступил Джесси, достав из кладовки парочку DVD-дисков с неплохими, надо сказать, фильмами. Несмотря на то, что Лео разбодяживал пиво водой, он был не таким уж плохим парнем. У него были раритетные диски, что давало ему сто очков вперёд. — Представь, что рай и ад закрыты. И загробной жизни нет. Души просто находят себе новые тела после смерти, — не унимался пиздабол. — Оттуда это чувство дежавю? Никогда не задумывался над тем, почему с некоторыми людьми отношения складываются так, словно вы уже двести лет знакомы? Джесси обернулся, отрываясь от фильма и своей кружки, чтобы посмотреть на говорившего. Тот оказался не самым симпатичным мужиком неопределённого возраста: худой, высокий, с чрезмерно подвижным лицом и руками, забитыми татуировками и напоминающими Джесси стены сортира из старых фильмов. Точно не запланированный ребёнок у своих родителей. Генетический код ему никто не правил, это было видно по его несимметричным чертам лица. Да и одет Кэссиди был так, будто по пьяни грабанул комиссионку ещё в позапрошлом веке. В общем, типичный белый мусор, под мухой рассуждающий о «чём-то высоком». Но что-то в нём было. Именно это «что-то» заставляло Джесси краем глаза следить за тем, как тот жестикулировал. Улыбался, напоминая акулу. Может, дело было в необычном говоре, а, может, Джесси просто устал от той праведной хрени, которой его пичкали с детства. Кощунственный бред, который нёс Кэссиди, забавлял. — Или всё дело в том, что ты бухаешь, не просыхая, и твои навыки коммуникации оставляют желать лучшего? — предположил Сай и посмотрел на часы. — Если бы твоя теория была верна, то все мы обречены. Это хуже, чем ад. Жизнь на Земле вряд ли можно назвать праздником. Кэссиди недовольно хмыкнул, допивая своё пиво. Джесси не видел его лица, делая вид, что с большим интересом продолжает смотреть фильм. Лео повторил его заказ, на этот раз набрав пиво из другой колонки. Оно оказалось немногим лучше предыдущего. — Ты ничего не понимаешь, Сай. Это как множество вторых шансов. Возможность, хотя бы раз прожить жизнь так, как её нужно. С теми, с кем ты должен это сделать. Рай и ад… На самом деле, это символ безнадёжности. Никакой возможности что-то исправить. Финал. — Не знал, что ты такой романтик, сучёныш, — со смехом ответил ему Сай. — Всё, Кэсс, я пошёл. У меня, в отличие от тебя, есть работа. Завтра с утра в редакцию, а ещё надо твою мамку навестить. Она обещала мне отсос. — Ты только помни, что теперь она берёт за него в два раза больше, козёл, после того, как я ей зубы выбил, — ответил Кэссиди. — Блин, придётся снова просить сестру, — Сай попытался изобразить на своём лице грусть, но глаза его смеялись. Через секунду они хохотали так громко, что окна в баре задребежали. Попрощавшись, Кэссиди подошёл к Лео и попросил ещё одну кружку пива, постучав пальцами по столешнице. Возможно, всё дело было в том, что говорил Кэссиди до этого, но Джесси начало казаться, что вот-вот, и тот подсядет к нему и заговорит о какой-нибудь ерунде. Спросит у Джесси, что священник забыл в такой дыре, как эта. Или как-нибудь прокомментирует фильм, идущий по телеку. Почему-то Джесси был уверен, что тому не нравится «Большой Лебовски». Но Кэссиди лишь бегло прошёлся по нему взглядом, забирая своё пиво у Лео, и возвращаясь за столик. Он с интересом уставился в окно, будто там происходило что-то действительно захватывающее. Но там ни черта не происходило: на парковке даже не осталось больше машин, кроме пикапа Джесси и блестящего минивена. Это было как-то неправильно. Джесси нахмурился, рассматривая свои руки и прислушиваясь к себе. Неожиданно перед ним упали два потёртых от времени диджипака с «Криминальным чтивом» и «Кровавым четвергом». Леонард посмотрел на Джесси вопросительно. Тот не заметил, как «Лебовски» кончился. Посмотрев вначале на Турман, а потом на Экхарта, он ткнул пальцем в изображение Умы. На истории Винсента и Джулса Кэссиди перебрался за барную стойку, сев через стул от Джесси. Он был уже порядком пьян, но выглядел спокойно, периодически посматривая в сторону Джесси. Кастер кожей чувствовал, что тот хочет ему что-то сказать. — Вега или Джексон? — спросил он наконец, и начинающее скапливаться между ними напряжение волшебным образом испарилось. — Вега, — прищурившись, ответил Джесси, а затем протянул ладонь для рукопожатия. — Джесси Кастер. — Кэссиди, — он ответил на рукопожатие и ухмыльнулся. — Приятно познакомится. А ты на самом деле проповедник? Сто лет вас, ребята, не видел. Джесси отпустил горячую ладонь Кэссиди, осознав, что рукопожатие затянулось. Сердце в груди по непонятной причине забилось чаще. — Да, — Джесси кивнул. — Хотя думаю, что мне пора оставить сан. — Это ещё почему? — Кэссиди знаком попросил Лео повторить его пиво. — Переживаешь кризис веры? — Вроде того, — задумчиво протянул Джесси, а потом неожиданно для себя начал рассказывать то, чего не собирался. — Думаю, что я выбрал эту профессию потому, что больше ничего не знал. В шесть лет родители погибли, и бабушка отдала меня в приют святого Петра в Нью-Йорке. И почему-то я решил, что отличная идея, стать священником. Хах, будто бы не было других вариантов. А я даже не уверен, что Бог есть. — Да, фиговый из тебя священник, падре, — Кэссиди хмыкнул. — Хотя могу понять. Ты не поверишь, но меня спёрла у родителей цыганка, выглядящая, как последняя блядина. И я на протяжении почти двадцати лет верил, что она моя мать. Пиздец, нарочно такого не придумаешь даже… Когда нет нормальной семьи, очень трудно устроиться в этом мире. Кэссиди поднял стакан и сделал глоток в молчаливом тосте. Джесси смотрел на то, как Бутч прощается с Фабиан. История Кэссиди действительно звучала, как дешёвая выдумка. Может, Кэссиди просто хотелось быть чуть менее скучным, чем все остальные. Может, как раз наоборот. — Ты нашёл своих настоящих родителей? — Джесси кивнул Лео в сторону своего стакана, и тот со скучающим видом пошёл наполнять очередной бокал. — Да. Они оказались иммигрантами из Ирландии. Приличная такая семья. У меня есть старший брат Билли. Юрист. Большая шишка. Я даже в сети видео его выступлений нашёл. Цепкий, как адская гончая, — в голосе Кэссиди прорезалась неподдельная гордость. — А мама красивая, как ангел. Я точно не в неё рожей вышел. Кэссиди замолчал, и Джесси посмотрел на его профиль. Лео недовольно со звоном поставил полный бокал перед ним и скрылся за служебной дверью. Похоже, Леонарда на сегодня всё достало. — Не смог им признаться, что ты жив? — спросил Джесси, хотя уже откуда-то знал ответ. — Не-а, — Кэссиди поморщился. — Какой в этом смысл? У меня ни образования, ни манер… Я ничего не добился и незаконно живу в краденом трейлере на чужой территории. По сути, я даже не существую — у меня нет регистрационного чипа. Я не тот сын, которого хотелось бы вернуть домой. Джесси внимательно посмотрел на Кэссиди. Какое-то неприятно тянущее чувство собиралось внутри его живота. Такое бывало с ним раньше, когда он начинал осознавать, что история не может кончиться хорошо. Что не стоило влезать в очередные неприятности, даже если очень хотелось. Как тогда, когда он сбежал вместе с Тюлип из приюта и научился взламывать системы охраны тачек. — Да уж, я бы тоже не рад был бы видеть тебя на своём пороге, — Джесси криво усмехнулся. — Обнесёшь ещё. — А ты засранец, Кастер, — со смехом заметил Кэссиди. — Ты говоришь, как Тюлип. — Тюлип? — Моя бывшая. Кэссиди кивнул, не став задавать лишних вопросов. Видимо, что-то заметил в лице Джесси, что требовало молчания. Вместо этого он повторял реплики за героями «Чтива». Басил за Уоллесом: «Нет, мужик. Я, мать его, далёк от нормы». Пищал, пародируя Фабиан: «А чей это чоппер?». — «Зед мёртв, детка. Зед мёртв!», — вскинув кулак и состроив отвратительно пафосное лицо, прохрипел Кэссиди. Джесси засмеялся. Леонард вернулся из подсобки. Он выглядел ужасно недовольным, будто они устроили в баре драку. Наверное, уже собирался уйти спать на второй этаж, где была расположена его маленькая квартирка. Последние посетители (помимо Джесси и Кэссиди), — три мужика, с самого начала вечера сидевшие в углу и играющие в покер, — ушли двадцать минут назад. Часы показывали полтретьего ночи. — Пора бы вам сваливать, парни, — без обиняков заявил он. — Приходите завтра, досмотрите. Я сделаю вам скидку. Джесси и Кэссиди переглянулись. Расплатился за всё Кэссиди. Джесси почему-то не стал спорить, просто пообещав вернуть долг. Они вышли из бара на свежий воздух. Выпитое в огромных количествах пиво резко дало по мозгам. — Я не в состоянии сесть за руль, — медленно сказал Джесси. — А автопилот? — Кэссиди приподнял брови, смотря на пикап. — Он же не такой старый, чтобы его там не было. — Сломался, — буркнул Джесси. — А на ремонт зарплаты падре не хватило. Джесси так задолбался, что забыл про поломку. Забыл про то, что будет слишком пьян, чтобы вернуться к себе. В три часа ночи поймать попутку было невыполнимой задачей, а такси обошлось бы в кучу кредитов: до города почти грёбаных двадцать миль. — Ладно, переночуешь у меня, — без тени сомнения, что предложение могут не принять, сказал Кэссиди. — Правда, я живу в трейлере. В лесу. Он чертовски тесный, и у меня одна кровать. — И сколько до тебя? — Джесси провёл рукой по лицу. — Вниз по шоссе минут пятнадцать, и там ещё минут десять, — пожал плечами Кэссиди. Трейлер Кэссиди оказался, как и сам Кэссиди, раздолбанной развалюхой. Когда они пришли, ноги у Джесси горели, в горле пересохло, а перед глазами весело плясали чёрные мушки. Только добравшись до трейлера, Джесси пришла в голову мысль, что Кэссиди мог оказаться маньяком. Наверное, из-за бензопилы, которая валялась прямо около двери. Но мысль ушла точно так же быстро, как и пришла. Кровать была слишком узкой для того, чтобы на ней поместились два взрослых мужика. Если только друг на друге. Очень-очень плотно прижатыми. Хах. Джесси усмехнулся, подумав об этом. От такого веяло сюжетом и декорациями дешёвого порно. Кэссиди стянул ботинки и упал на кровать лицом вниз и, казалось, собирался отрубиться. Гостеприимство, очевидно, было не самой сильной из его сторон. Он закрыл глаза и улыбался. Возможно, его лохматую голову посещали те же мысли, что и Джесси. Черты лица Кэссиди смягчились, и он стал мало похож на себя. Джесси присел в его ногах, чувствуя, как покалывало пальцы от желания похлопать Кэссиди по икрам, обтянутым застиранным денимом. Видимо, Кэссиди зарабатывал тем, что добывал разный раритет и перепродавал его таким же задротам-ретроградам, как Джесси и Леонард. Кастер не знал, что привело его сюда. Не то чтобы кто-то сейчас обращал внимание на то, кто с кем спит, просто Джесси не играл за обе команды. Но что-то такое во взгляде Кэссиди — отдалённо знакомое, пугающее и родное одновременно — утянуло Джесси в трейлер за ним без вопросов. Так же было с Тюлип в своё время. Она была совершенно не в его вкусе — не высокая, не пышногрудая, не блондинка, — но он упал в омут её тёмных глаз с головой. Впрочем, он никогда не жалел об этом. Есть люди, которые стоят поломанной жизни за одно мгновение рядом с ними. Тюлип была одной из таких. Кэссиди, возможно, тоже. Глупая мысль. — Я могу подвинуться, если ты не боишься, что я буду тебя лапать, падре, — с насмешкой хрипло сказал Кэсс, не открывая глаз, и поиграл бровями. — А ты хочешь облапать меня? Последний раз, когда мужик покушался на мою задницу, я выбил ему передние зубы, — Джесси, вопреки своим словам, стал стягивать с себя ботинки, чтобы устроиться рядом с Кэссом. Возможно, из-за нехватки места, даже на нём. Атмосфера в трейлере изменилась. В воздухе повисло напряжение. Обычно Джесси было трудно уследить за всеми этими тонкостями в общении с людьми, но сейчас из его лёгких будто выбили воздух. Он искоса глянул на Кэссиди, но тот продолжал лежать, расслабленно уткнувшись лицом в подушку. Но Джесси заметил, как чуть сдвинулись его брови, образуя почти незаметную складку между ними. Кэссиди был хорошим лгуном, иначе не выжил бы среди цыган, просто Джесси откуда-то знал, какие изменения искать на его лице. — Ох, папочка, мне не нужна твоя пресвятая шоколадная вишенка, — хмыкнул Кэсс, зарываясь своей рожей глубже в подушку. — Это уж как-то совсем не по-христиански. — Но если Бог умер, то какая уже разница, чью шоколадную вишенку срывать? — пошутил Джесси и, подумав, стянул с себя пиджак, снял колоратку и рубашку. Все вещи мятой кучей полетели на стул. Кэссиди приоткрыл один глаз, смотря, как пьяный преподобный Кастер, раздевается сидя на его кровати. — Чёрт, что ты за священник такой? — с тихим смехом спросил Кэссиди, открывая глаза, и слегка напряжённо следя за тем, как Джесси вытягивает ремень из джинсов. Стоило ему это только это сказать, оба замерли. Джесси не знал, почувствовал ли Кэссиди то же, что и он. Укол того чувства, которое поселилось внутри него, как только он заметил Кэсса в баре. «Это всё уже было», — расползалось мурашками по коже. — Святое дерьмо, — пробормотал Кэссиди, отодвигаясь к хлипкой стене трейлера. Его глаза блестели в тусклом свете луны, просачивающемся через поломанные жалюзи окна над кроватью. Сложно было сказать, какого они были цвета. Особенно сейчас, когда белки покраснели от выпитого и отсутствия сна. В трейлере повисла тишина, разбиваемая лишь мерным стрекотом вентилятора, гоняющего горячий техасский воздух. Кэссиди вздохнул и перевернулся, прижимаясь ближе к стене. Кровать визгливо скрипнула, возвращая Джесси в реальность из раздумий. Он лёг рядом с Кэссиди, соприкасаясь своей спиной с его. Было узко и жарко, но Джесси моментально начал отрубаться, про себя жалея, что не стянул ко всему прочему и майку. — Что теперь с твоей Тюлип? — неожиданно сонно спросил Кэссиди. — Отбывает срок за убийство, — после паузы ответил Джесси. — После того, как нас поймали за взлом систем управления тачек, меня отправили обратно в приют. Тюлип была старше, поэтому её распределили на общественные работы. Мне тогда казалось, что нам повезло. Никто из нас не попал в тюрьму. Через год мы могли быть снова вместе… А потом она застрелила одного засранца, её быстро нашли по нейронной сети поиска. Джесси замолчал. Под тяжёлыми веками плавали разноцветные круги. По ощущениям помещение вокруг вращалось, а кровать качалась, как на волнах. Одно было хорошо, что блевать по-настоящему не тянуло, а лёгкая тошнота была уже привычной. — Засранец действительно заслужил? — пробормотал Кэссиди, засыпая. — О, да, заслужил, — на выдохе тихо сказал Джесси. — Тюлип тебе бы понравилась. — Я не сомневаюсь. Джесси не запомнил, с какой мыслью уснул, но снилась ему какая-то фигня. В этой фигне он и Кэссиди были какими-то монстрами, а не людьми. А ещё там была Тюлип, ангелы с бензопилами, океаны крови и трупов и жарко, как в аду. Но самым страшным в этом бредовом кошмаре был он сам. Даже во сне Джесси понимал, что слишком много выпил, и теперь его мозг мстит ему за убитые алкоголем клетки. Проснулся он один с жутким похмельем, лицом в подушку Кэссиди, от которой пахло чужим терпким потом. Несмотря на запах, Джесси пролежал так ещё пару минут, прежде чем рискнул повернуть голову. Кэссиди стоял в одних трусах в той части трейлера, что заменяла ему кухню. Его кожа блестела после душа, на шее болталось полотенце, а сам он потягивал холодное пиво из бутылки и курил в открытый люк, смотря на то, как Джесси просыпается. Что было удивительно, это ушлый говнюк где-то достал ретро-сигареты. Те, что делались из настоящего табака и были завёрнуты в бумагу, а не то электронное паровое дерьмо, которое словно норовило выжечь лёгкие, но облегчения не приносило. Джесси всего однажды пробовал такие, ещё с Тюлип. — Пьёшь, — Джесси скосил взгляд на циферблат на микроволновке (тоже прошлого века), — в десять утра? Джесси поморщился: ну и голосок у него был. Знакомое чувство заставило ухнуть желудок куда-то вниз. Кэссиди на долю секунды нахмурился, будто что-то припоминая. — Меня вырастили цыгане, — хмыкнул Кэссиди, а затем кивнул в сторону двери в душевую. — Новые щётки в шкафчике, полотенце на крючке. Вода только холодная, но учитывая то, какая жара на улице, она уже нагрелась до состояния кипятка. Выйдя из душа, он едва не застонал, когда Кэссиди протянул ему прохладную бутылку пива. В стекле. Таких уже тоже лет тридцать никто не видел. С благоговением он приложил влажный гладкий бок бутылки к своему лбу, сдерживая стон. — Мне сегодня снилось, что ты вампир, — после первого глотка сказал Джесси. Он прижался задницей к краю раковины на «кухне». Наверное, они странно смотрелись, стоя рядом друг с другом на кухне в одних трусах. Мокрые после душа и от выступающего на теле от жары пота. Кэссиди напрягся, чуть дёрнув плечом. — Странно, — сказал он чуть более низким голосом, чем обычно. — Мне тоже иногда это снится. А ещё то, как я взрываюсь на солнце. Просто бабах! и нет меня. Они молча допивали пиво. Что-то за окнами трейлера зашумело, и Джесси сдвинувшись ближе к окну, раздвинул пальцами жалюзи. Его брови взлетели вверх, когда он увидел пробегающего бродячего пса на улице. Перед глазами всё поплыло, напоминания о выпитом вчера. Кэссиди со звоном поставил свою бутылку в раковину, когда Джесси прикурил предложенную ему сигарету. А секундой позже Кэссиди оказался на коленях перед Джесси. Внезапный говнюк. Его лицо было точно напротив паха, к которому он резко прижался небритой щекой. Джесси моргнул, но ничего не сказал, лишь сделал ещё один глоток из бутылки. Пиво было отличным. Лучшим из того, что он пробовал. Джесси не изменился в лице, когда Кэссиди стянул с него трусы. Вначале приподнял одну ногу, потом вторую, позволяя снять их окончательно. Джесси Богом клялся себе, что не хотел этого. Но он не был и против. Кэссиди взял его член в рот, не смущаясь того, что у Джесси даже не стояло. Что тот как-то заторможенно, будто не заинтересовано происходящим, продолжал пить пиво и курить, стряхивая пепел в раковину. Язык у Кэссиди был чертовски ловким, не удивительно, что у Джесси так быстро встало. К тому же нормального секса у него не было уже пару лет. Кэссиди сосал, закрыв глаза. Ресницы у него неожиданно оказались длинными, как нарисованными. Джесси перевёл взгляд в окно, сделав ещё один глоток и стряхнув очередной столбик пепла в раковину, чтобы просто не смотреть на то, как его член исчезает зажатый между узких губ, а чужой нос утыкается ему прямо в лобок. Пёс на улице продолжал крутиться возле мусорного бака. Кэссиди провёл языком от основания члена до головки, а затем резко вобрал его целиком и громко сглотнул. Джесси приоткрыл рот и низко застонал, не сдержавшись. Он выкинул окурок в опустевшую бутылку и, потянувшись, поставил её с грохотом в раковину. Уловив его движение, Кэссиди обхватил его бёдра и подтолкнул наверх, заставляя усесться на край столешницы, разведя ноги и согнувшись в неестественной позе, чтобы не биться головой о верхние шкафчики. Джесси видел, что у Кэссиди нарисовался в трусах нехилый стояк. Головка члена упиралась в резинку, образуя вокруг здоровенное влажное пятно. Он хотел было что-то сказать, но Кэссиди резко отстранился, вобрав его яйца в рот. И это было как-то слишком. Джесси закрыл глаза и откинул голову, всё-таки ударившись головой. В ушах шумело. Язык Кэссиди спустился ниже. Подталкивая ноги себе на плечи, Кэсс начал вылизывать кожу между ягодиц, а затем язык оказался в заднице Джесси. «Какого хрена?», — хотел было сказать Кастер, но верхний шкафчик больно ударил его по лопаткам, когда он дёрнулся от удовольствия. «Да похер», — решил он, шире разводя ноги. Кэссиди укусил его за ягодицу, а затем снова принялся ему отсасывать, часто двигая головой. Джесси схватил его за волосы, оторвав одну руку от края столешницы, в который успел вцепиться, сам того не заметив. Он не знал, откуда только это всё взялось, — эта грубость, властный низкий тон, спонтанный секс с мужиком, — но почему-то происходящее казалось жизненно необходимым. Чем-то чертовски новым. Джесси был полон дерьма, он это знал, но грубым в сексе никогда не был. С Кэссиди почему-то всё казалось так, будто и должно быть. — В кровать, — Джесси потянул Кэссиди за волосы ещё сильнее, заставляя его открыть глаза и посмотреть на себя. Тот оскалился, вытирая слюну с подбородка и не торопясь вставать с колен. Джесси хмыкнув, слез со столешницы, случайно задев бедром плечо Кэссиди. Кастер прошёл мимо него и завалился на кровать. Мир покачнулся. Ещё не было даже одиннадцати, а он снова был пьян. Джесси уткнулся лицом в подушку. Она пахла точно так же, как и с утра, но в этот раз его влажный от смазки, слюны и пота член дёрнулся. «Блядь», — пролетела одинокая мысль в голове. Кровать прогнулась под весом Кэссиди. Он прижался своей грудью к спине Джесси, мягко, но уверено отводя его колено в сторону. Тот завёл руку за спину, чтобы вцепиться в колючие волосы Кэссиди, заставляя его уткнуться своим лицом между разведённых ягодиц. Сердце бухало в груди и где-то в ушах. Джесси показалось, что он оглох. Всё происходящее казалось нереальным. Кэссиди вылизывал его промежность. Джесси снова дёрнул его за волосы, чувствуя, что ещё немного и всё это будет слишком. — Я хочу трахнуть тебя, — произнёс он низким голосом, не узнавая его. И, чёрт, Кэссиди слишком поспешно отодвинулся и сел на кровати. Его подбородок блестел от слюны, волосы торчали в разные стороны. По лицу пробежала мрачная тень. Он, ничего не сказав, поднялся с кровати. На мгновение Джесси подумал, что что-то пошло по пизде. Что у Кэссиди могла быть какая-то история. Из тех, про которые не говорят. С намёками у него всегда было не очень, поэтому Джесси понимал, что снова что-то упустил. Но Кэссиди лишь проковылял до душевой и притащил оттуда смазку и презервативы. Кинув с кривой улыбкой пачку презервативов прямо в лицо успевшему перевернутся на спину Джесси, он сел на кровати, широко расставив ноги. Резко разорвав пакетик смазки зубами, Кэссиди наскоро смазал свои пальцы и завёл руку за спину. Кэссиди ничего не говорил, но опыт был очевиден. Джесси замер, смотря на него, и напрочь забыв про презерватив, валяющийся на его груди. И, чёрт побери, Кэссиди, нахмуривший брови и отрешённо растягивающий себя, — это пугающее и одновременно волнующее зрелище. Он не издавал ни звука. Джесси дёргано разорвал упаковку с презервативом и раскатал резинку по своему члену. Глупо было сдавать назад. Кэссиди оттолкнул его руки от члена, размазав остатки смазки по презервативу. И, чёрт-чёрт-чёрт, устроился на бёдрах Джесси. Он медленно опустился на член, закусив губу и глухо застонав. Джесси задержал дыхание. Сознательно или нет, он точно не мог сказать. Но когда ягодицы Кэссиди шлёпнулись о его бёдра, а основание члена сжало кольцом сократившихся мышц, Джесси выдохнул, перехватил шею Кэссиди и, сложив его почти пополам, притянул к себе, чтобы поцеловать. Только в этот момент до него дошло, что они упустили. Кэссиди застонал ему в рот, и внутри Джесси всё оборвалось. Всё моментально стало ощущаться слишком реальным. Кэссиди целовался так, будто тонул, погибая. Он кусал нижнюю губу Джесси, залезал языком в его рот так глубоко, как, казалось, мог. Это было грязно: со слюной и с привкусом пива. Это было клёво. Клёво? Так вообще кто-нибудь сейчас говорил. — О, боже, — прохрипел Джесси, когда Кэссиди отстранился и приподнялся, чтобы снова медленно опуститься. Он упёрся кулаками в грудь Джесси, и после у того точно останутся синяки. Коротко и непривычно высоко застонав, Кэссиди ускорил движения бёдрами, обхватив свой член влажными пальцами. И, ладно, следующую пару минут трейлер был наполнен только звуками шлепков и низкими стонами. Лицо Джесси покраснело, он чувствовал, как горят щёки. Он в жизни не издавал так много звуков в постели. Наслаждение расползалось по телу, но этого было мало. Тело горело и требовало большего. Резко шлёпнув Кэссиди по ягодице, оставив красный след и заставив его замереть, он перевернул обоих. Чёрт знает, откуда взялись силы в таком грёбаном состоянии. Сложив Кэссиди пополам, закинув себе его голени на плечи, он начал вбиваться в него со всей силой со скоростью сраного кролика. Их лица были друг напротив друга. Кэссиди смотрел на него, широко распахнув глаза. Он хрипло стонал, и Джесси заткнул его рот своим, забыв, что их всё равно никто не услышит кроме бродячего пса. Было чертовски неудобно, они бились зубами, но оторваться друг от друга казалось кощунством для Джесси. Кэссиди пытался что-то сказать, прикусывая губы Джесси. Его кулак резко двигался между их телами. Кэссиди замер, мышцы ног напряглись, зажимая плечи Джесси в тиски. Ещё пару раз Джесси толкнулся внутрь Кэссиди, который закрыл глаза и начал расслабляться. Его ноги стали сползать с плеч Джесси, и тот, отстранившись, развёл их в стороны, опустив на постель. Вытащив свой член, он быстро стянул презерватив и начал быстро водить кулаком по нему — ещё немного и во все стороны повалил бы дым. Он громко застонал, кончая на живот Кэссиди. На несколько мгновений перед глазами потемнело, и весь остальной мир перестал существовать. Он продолжал дрочить себе. — И какого чёрта это было? — просипел Кэссиди, и Джесси открыл глаза. Тот разглядывал свой живот, перемазанный в своей и чужой сперме. Он не выглядел недовольным, скорее, просто удивлённым. Видимо, от Джесси он ожидал чего-то другого. Тот не смог ничего сказать. Он просто лёг, вытянувшись, рядом с Кэссиди. Или почти на него, потому что кровать была слишком узкой для двоих. Он притянул Кэссиди за подбородок, и поцеловал его. Накатило непонятное чувство вины, печали и обиды. Оно было неясным и совсем не своевременным. Кэссиди прикрыл глаза. Расслабленный и влажный от пота он выглядел моложе своих лет. Хотя Джесси, на самом деле, понятия не имел, сколько ему. — И что мы будем делать теперь? — как-то обречённо спросил Кэссиди. За этим вопросом стояло куда больше, чем могло на первый взгляд. Джесси чувствовал это кожей, всем своим нутром. Он подумал о Тюлип. Ещё пятнадцать лет до того, как они снова смогут быть вместе. О её новой подруге Эми. О самом Кэссиди. Об этом странном чувстве внутри груди. Обо всех тех ошибках, что успел совершить. — Пока попробуем просто жить, — медленно произнёс Джесси. — Как люди. Он замер, прислушиваясь к дыханию Кэссиди. Тот постепенно всё больше и больше расслаблялся. Джесси, сам того не заметив, тоже. Какой-то монстр внутри, словно отголосок прошлого, начал затихать. — Пожалуй, ты прав, Джесси, — Кэссиди улыбнулся впервые с их знакомства по-настоящему. — Попробуем быть просто людьми.

2346 год

— Заключённый Прэнсис Кэссиди. Камера триста четвёртая, — монотонно пробубнил искин. — Экспериментальная модификация ДНК препаратом Генезис была произведена два месяца назад. Успешно. Ускоренная регенерация. Побочный эффект — непереносимость солнечного света, самовозгорание кожных покровов. Основа данной химической реакции до сих пор не определена. Также организм заключённого не усваивает предлагаемую ему пищу. Отмечается выращенная кахексия. Джесси посмотрел на голограмму. Приподняв брови, он подождал, пока система считает данные. Прочтёт по грёбаным ключевым точкам на его лице, что он ни черта не понял. — То есть истощение. Запрос на беседу со священником был подан вчера, — продолжал искин. — Наиболее вероятная мотивация — заключённый считает, что он умирает. — Ладно, открывай камеру, — Джесси недовольно поморщился. — Вы должны ознакомиться с его делом, — искрин вывел на основной экран перед камерой бесконечный поток фактов о заключённом. — Я священник, дорогуша, а не судья, — Джесси провёл рукой по лицу. — Мне плевать, что он сделал и во что превратился. Чёрт возьми, ему не нужно было этого знать, потому что этот придурок подставился за Тюлип, которую знал от силы пару часов. А ведь она заразила основной сервер Главного Центра Распределения вирусом, и вырубила пару охранников. Его сумасшедшая бунтарка, верящая в необходимость свободы человека. Кэссиди напиздил этим говнюкам из полиции, что хакнул её нейроСеть, и заставил её сделать это. Что это была его идея. Они поверили. И теперь Джесси просто не мог не вытащить этого засранца. Просто не мог не… Хотя понимал, что если его поймают, то тоже посадят в клетку, как лабораторную крысу. Всадят инъекцию этого очередного эксперимента правительства в поиске рецепта совершенного человека. И с вероятностью в девяносто девять процентов он не выживет. Или превратится в нечто жалкое, как остальные. И, всё равно, оказался здесь. Дверь камеры открылась, и он вошёл в стерильно пустое помещение. Кэссиди лежал на полу: худой, с красными глазами. Скелет, обтянутый кожей. — Ну, здравствуй, Джесси, —сказал Кэссиди, откинув голову назад и уткнувшись затылком в пол, и посмотрел на перевёрнутого Кастера. — Искин, протокол номер восемьдесят шесть: Тайна исповеди. Запустить. — Протокол частных переговоров. Отключение записи в камере триста четыре. Время действия протокола — тридцать минут, — отозвался искин. — Запуск.