Полосы

      У Вани метка появляется позже, чем у всех, кого он знает, но это не мешает Ване радоваться, потому что в мире все же находится человек, предназначенный лишь для него. В октябре 2011-го года судьба пишет на запястье Евстигнеева заветное имя и дату рождения, и после вся жизнь меняет свой ход, переворачивается с ног на голову, течет в другом направлении, и в направлении, которому имя «Мирон Федоров». Детская радость сменяется полугодовыми поисками, и вот к концу 2012-го Ваня находит нужного Мирона Федорова.       Метка Мирона появляется еще в шестнадцать лет, но это событие не кажется важным, скорее обязательным. На его груди выписано аккуратными буквами «Дмитрий Хинтер». Мирон не ищет этого человека, потому что верит, что тот сам найдет его, и словно бы предугадывает ход своей жизни. В 2010-м он встречает человека по имени Дмитрий Хинтер, и все меняется. Мирон любит, Хинтер становится для него братом по разуму и духу, источником вдохновения и кем-то настолько родным, что порой хочется так сильно обнять, чтобы буквально слиться в одно целое.       Ваня находит Мирона сломанным и морально подавленным. Федоров делает все почти на автомате, движения у него механические, а глаза мертвые. Только когда Мирон пишет тексты своих треков, он выглядит живым: руки живут отдельной жизнью, взгляд напряженный, и весь Мирон словно бы в лихорадке мечется. Ване хочется подойти и обнять, прижать вечно печального Федорова, но он никак не решается даже сказать Мирону, что они «родственные души», потому что стоит кому-то упомянуть вечную связь соулмейтов, во взгляде Федорова появляется столько боли, что она почти течет по его щекам.       Вечерами, возвращаясь в свое дешевое жилье на окраине Питера, Мирон часто смотрит на черную полосу на своей груди на месте, где раньше было имя Хинтера и дата его рождения. Мирон обводит полоску пальцами и бессильно кричит, опускаясь на пол. Ему больно, не так сильно, как когда Хинтер сказал, что обрывает их связь, и свалил в Берлин, но больно ощутимо, так что сердце рядом с черной полосой почти разрывается от непонимания и жалости к себе. Федоров смотрит на свою грудь и знает, что под полосой уже несколько месяцев, как появилось имя «Иван Евстигнеев», знает, что Ваня почти всегда рядом, но не спешит вступать в отношения. Мирон не верит в счастье.       В начале 2013-го Ваня начинает временами обнимать Мирона, когда у того случаются нервные срывы, и тогда он впервые узнает о черной полосе на груди Федорова и понимает, почему Мирону так плохо. С ним разорвали связь один раз, значит, это может запросто повториться — так характеризует отношения Федорова к соулмейтам Ваня. Только если бы Мирон знал, насколько трепетно относится к нему Евстигнеев, что простые объятия, когда Ваня сзади обвивает руками Федорова, приносят столько радости поначалу и столько грусти потом, что хочется вздернуться. Но Ваня терпит, ждет и любит Мирона, потому что так надо.       Все срывается к 2015-му. Мирон почти убит собой внутри, а боли из-за былого разрыва начинают мучить его не только по ночам, но еще и днем. Мирон знает, что любит Ваню, знает, что если засыпает в его объятиях, то спит на час дольше обычного, но все еще не может решиться на то, чтобы признаться в своих чувствах. Он часто просыпается от снов, что Ваня смотрит на него не тепло и с нежностью, как обычно, а холодно и безразлично, а потом все, конец — и около сердца уже не одна полоса, а двойная сплошная. Мирон после такого идет на кухню и всю ночь смотрит в окно, иногда что-то пишет и пьет успокоительное, оглаживает метку на груди и царапает полоску чуть повыше.       Ваня этого не знает. Но он догадывается, что Мирон не в порядке, но ничего не может поделать. Он видит, как временами дыхание Федорова становится рваными, а татуированные пальцы цепляются за что угодно, что только можно использовать, как опору. В такие моменты Евстигнеев действительно боится, что Мирон сорвется и как-нибудь вскроется, но Федоров хоть и сломан, но держится, потому что он сильнее, чем кажется. А Ваня только обнимает его, иногда целует в висок, но ничего не говорит. Но и это не вечно. — Мир, я люблю тебя, — говорит Ваня и жмурится, готовясь к чему угодно, но не к тому, что его обнимут и прижмут ближе.       Ваня открывает глаза и видит лицо Федорова совсем близко, Мирон смотрит растерянно, неуверенно сжимая в своих руках чужое тело, и Ваня только мимолетно улыбается ему и целует. Венка на запястье Евстигнеева с меткой почти горит огнем, сердце Федорова около чужого имени сбивается, срывается и сходит с ума. Ваня запускает руку под чужую толстовку и касается метки Мирона своей, оглаживает ее и прижимается плотней, закрепляя связь. Не будет у них больше черных полос ни на груди, ни в жизни.