Неправильно... или? - 2. Приключения в Хогвартсе

             Тренировки начались в субботу. В этот раз Выручай-комната превратилась в гигантский полигон, копирующий то городские трущобы, то горные перевалы, то вообще дикую-дикую местность. Задачу Северусу всегда ставили одну и вполне понятную: найти «цели» и уничтожить их до того, как эти самые «цели» успеют его заметить. С учетом того, что для работы задействован был тот самый виртуальный интерфейс, который обучал альтернаторов — задача была очень, очень сложной.              Но, похоже, он вполне справлялся. Айрин, Явик и Теф всегда были готовы не только объяснить, что к чему, но и обеспечить моральную поддержку, что было особенно важно. Стрелять из пистолета он научился более чем прилично еще в прошлом году, но снайперка… Это было сложней.              Первая тренировка завершилась через два часа после начала. Во избежание возникновения соблазна «потренироваться самому» оружие у него Рин конфисковала. И лишь час спустя после завершения тренировки он понял, почему именно она так поступила. Плечи болели зверски, руки словно отваливались, а перед глазами то и дело мелькали крестики оптического прицела и красные точки целеуказателя. Если раньше ему казалось, что обычное оружие — это намного легче и проще, чем волшебная палочка, то после знакомства с штатной снайперской винтовкой альтернаторов его мнение в корне изменилось.              — Ты как? — уточнила у него Айрин, когда они вдвоем привычно сидели у него в кабинете и проверяли «шедевры» первокурсников-когтевранцев. Даже эти умные ребята порой составляли свои работы с такими ошибками…              — Что? А, все нормально, — он привычно повел плечами и тут же об этом пожалел. Заметив сочувствующий взгляд девушки чуть было не высказал вслух предложение засунуть ей ее же собственное сочувствие куда подальше, но почему-то делать этого не стал, вместо этого предпочитая перевести тему.              — Ты ведь умеешь действовать, как снайпер, я прав?              — Ну… Как тебе сказать. В целом — да, но ввиду некоторых обстоятельств предпочитаю обходить винтовки такого плана стороной.              — Каких обстоятельств?              Хотелось отвлечься. Сделать перерыв в проверке заданий. Раньше бы он просто пошел и посидел у огня, или прогулялся по коридорам, но сейчас рядом было интересное явление по имени Айрин, у которого всегда была в запасе парочка историй. Иногда даже интересных.              — Мы после первого месяца в «семерке», ну, то есть обучения в программе «N7», проходили распределение на специализации. Всего их шесть. Солдат, адепт, инженер — это, соответственно, боец, «маг» и технарь. Есть еще штурмовик — солдат с биотикой, разведчик — солдат с техникой, ну и страж — эдакий биотик-полутехнарь. Куда отправить биотика решала, в основном, комиссия — рта там никто раскрыть особо не давал. Эта же комиссия и решила, что «небоевым» специалистам недостаточно научиться использованию пистолетов разных модификаций. Штурмовые винтовки по непонятным причинам тоже не устроили отцов альянсерской армии. Уж не знаю, чем именно, но сначала меня пытались обучить стрельбе из дробовика и снайперки. Теперь небольшой экскурс в историю, так сказать: все оружие на основе эффекта массы люди создавали, основываясь на чертежах, оставленных протеанами, а также уже имеющемся опыте турианцев и азари. Что такое турианец и протеанин — ты видел, думаю, представляешь, какая конкретно у меня с ними разница в росте, весе, ну и в наличии хитина на теле, верней — полном его отсутствии. Снайперка весила что-то около двадцати кило, а отдача у нее ты уже сам понял, какая. Дробовик в этом плане по весу легче, но бьет своего обладателя еще жестче. На опыте с дробовиками я получила рукоятью этого самого дробовика в табло, при попытке выстрелить из снайперской винтовки — отлетела от этой самой винтовки метра на два. В общем, на этой веселой ноте знакомство мое с данными видами оружия завершилось и осталась я при своих пистолетах и штурмовке. Ну, правда, потом года через два мне подогнали модифицированную снайперку, которая уже обладала приемлемым весом и меньшей отдачей, вот только у меня уже не было желания действовать иначе. Да и, признаться, биотические способности у меня рассчитаны как раз-таки на ближний бой, следовательно — в роли снайпера я всех этих прокачанных навыков лишаюсь. А, ну сюда же добавь, что примерно за пару месяцев до того, как попасть на Базу, я обнаружила, что хер пойми как машу двумя мечами круче профессиональных фехтовальщиков.              Отложив в сторону красное перо, он откинулся на спинку кресла и чуть прикрыл глаза, слушая кажущийся когда-то противным голос.              — Кроме того — мы ведь в основном по строениям коридорного типа сначала работали, а там, знаешь ли, не шибко развернешься со снайперкой. Ну а когда пошла заварушка со Жнецами мы практически сразу Гарруса встретили, а это, что называется, снайпер от этих самых, турианских Духов. На случай замены или помощи ему всегда в этом плане могли подсобить Найлус и Сарен, ну а потом уже и Тейн у нас прописался, и Заид — тот еще ублюдок, но стрелял отменно… А уж когда мы забацали корпус Сьюзи… Сам понимаешь — против искина с оружием шансов не было ни у кого. На Базе как-то само получилось, что я к Эльке попала, ну а у нас, как правило, как инструктор дерется, так и ты в итоге перенимаешь и стиль, и приемы. А ей намного милей с ноги в ебло прописать, чем в кустах сидеть в ожидании подходящего момента. Кем Дембель занимался — с теми другое: они, наоборот как-то издалека стараются бить, не подставляясь сами и даже при этом оставаясь полностью незаметными. Лекса — та больше по телепатии спец, верней сказать — по обучению всякой херне паранормальной. С ней не особо забалуешь, но кто у нее обучался — тому, как и ей, оружие не нужно в принципе: враги сами себя порубят на дрова и сложат красивым штабелем. Северус, ты что, спишь?              — Почему ты так решила? Просто слушаю. Глаза устали, если честно. Иногда возникает ощущение, что я смотрю на все вокруг через прицел, а на том объекте, на который смотрю, вдруг сама собой красная точка вырисовывается.              — Главное, на курок машинально не жми — то еще будет зрелище для посторонних, которые не в теме. Я так однажды по улице шла и биотические пассы отрабатывала без активации самой биотики. Чуть в дурку какие-то добросердечные дяденьки не сдали.              Смешок сорвался сам собой, стоило только представить эту ситуацию. Говорить Шепард о том, что ее и без пассов руками хочется сдать в психиатрическое отделение Святого Мунго, он не стал.              — Так, у меня все! — сообщила Айрин, аккуратно складывая пергаментные свитки в стопку. — Еще чего надо проверить? Или будем экспериментировать?              Да, пожалуй, именно экспериментами можно было завершить очередной день. Тем более, что завтра — выходной день и можно будет спокойно отоспаться хоть до обеда.              — Кстати, давно хотела спросить — откуда у тебя старый полигон? Ну, то есть я конечно понимаю, что Эл подкинула, но как-то не понимаю, когда именно он у тебя появился.              — Просто пока кое-кто на Базе гулял и занимался вещами неподходящими для своего возраста…              — И ничего ролики не «неподходящие», — обиделась Айрин. — Между прочим, самое полезное дело для тренировки равновесия и развития определенных групп мышц. Да и весело это, хотя… Ты все равно не поймешь — не силовик, что называется.              Да уж — со спортом он был не в ладах примерно с того момента, как навернулся с метлы во время первого урока полета. Поздней, конечно, он научился летать и даже может это делать без какого-либо транспорта, но вот всех типовых альтернаторских развлечений со спортивным уклоном он понять так и не смог. Разве что гонку на «Альбионах», но данный вид спорта к «спорту», на его взгляд, можно было отнести лишь с натяжкой.              — Ээээй, Северус! — Рин пощелкала пальцами, заставляя его отвлечься от собственных размышлений.              — Да так, было дело… Слушай, может, заодно ты объяснишь мне одну вещь? — спросил у нее мужчина и принялся рассказывать.              ***              Несколько месяцев назад.              Лили наскоро объяснила ему, как пользоваться испытательным полигоном и отправилась по своим делам. Дел девушке предстояло достаточно много, поэтому зельевар решил оторваться на полную катушку, занявшись тем, чем не занимался еще со школы — экспериментами.              Знакомство с Айрин и последующее участие в разборках альтернаторов и Демиурга привели к пониманию одной простой и досадной истины: новые враги способны отразить практически любую его атаку. Там, где их не выручали умения, на помощь приходила грубая сила, которой в любом из них было намного больше, чем у Северуса. Это обстоятельство не только задевало самолюбие гордого мага, но и существенно уменьшало его шансы на выживание, чего допускать было нельзя. Именно поэтому в свободное время, не откладывая в долгий ящик, он занялся разработкой заклинаний, которые могли быть применены против новых противников.              Симулятор еле справлялся с нагрузкой. Эта модель была довольно простой и рассчитана на новичков, которые не особо изощрялись в способах разрушения… Хм… На будущее ему нужно было что-то новое.              — А вот и я! Ты тут как, не заскучал? — Лили материализовалась на наблюдательной площадке как раз, когда какой-то огромный полупрозрачный шар медленно подплывал к небоскребу. Зельевар сразу же отвлекся на нее и на время забыл о только что выдуманном заклятии, чтобы пообщаться.              Однако с удивлением отметил, что она смотрит не на него, и со странной смесью страха, уважения и.... гордостью? Решив посмотреть, что же ее так впечатлило тот обернулся. И ужаснулся: какого монстра он в себе воспитал?              Созданный им «ежик», как он позже окрестил свое детище, как раз домалывал самый верхний этаж, используя в качестве «иголок» только что измельченные части нижних этажей.              — Сев, ты это, ты… Это что? — Электра явно была впечатлена возможностями, пусть и незаурядного, но всего лишь мага, из не сильно развитого техномагического мирка.              — Ну, тут всякого намешано, я пару фильмов посмотрел…              — Ты же мне потом покажешь, что это за заклинание… Покажешь, правда? — замурлыкала рыжая.              Маг вздохнул. Когда было так, что он что-либо НЕ ПОКАЗЫВАЛ ей?              — Я-то думала, что ты на сектумсемпре остановишься, а тут такой класс выдуман…              ***              — Вот и скажи мне, Рин… Знаешь, может быть, я вообще ни черта не понимаю в людях, но как может такое случиться, что однажды это «а-а-а, темная магия, спасите-помогите», а потом — класс?              На самом деле, он хотел спросить это у Лили. Причем уже давно, но не хотел начинать разговор, который мог бы привести к ссоре. Но вот сейчас Айрин в их диалоге задела больное место и получилось так, что весь негатив, предназначенный Лили, выливался на ее белобрысую голову. Что обладательницу головы, впрочем, не особо беспокоило.              Она вообще на споры не обижается. Совсем. Берется доказывать свою точку зрения, или же с удовольсвием выслушивает аргументы собеседника. Нет, если в процессе спора применить какой-то запрещенный прием вроде оскорбления или перехода на кулаки — она легко ответит той же монетой, но пока спор не выходит за рамки беседы — ничего плохого от такого разговора не произойдет.              — Ну с этим, знаешь ли, все просто.              — Ну если так просто то давай, излагай.              — Ну я и излагаю, — сказывалось дурное влияние Дембеля, видимо, поскольку Рин уселась на полу перед камином. Подумав, профессор переместился поближе к ней. Возможно, причиной такого поступка Шепард был банальный холод, который она хоть и достаточно легко переносила, но не особо любила. — Смотри, законы в каждом мире разные. Где-то убийство — непростительная мера, а где-то за этот поступок даже можно остаться безнаказанным или отделаться легким испугом, то бишь условным сроком… В одном мире к «темной магии» относится некромантия, то есть оживление мертвецов. Соответственно, не попадающие в эту категорию те же «авада» с «круциатусом»… Ну ты понял.              — И примерно понимаю, к чему ты ведешь. Если База набирает людей из миров с разными традициями и законами, то для того, чтобы им друг с другом сосуществовать, надо выработать какой-то закон, или правило…              — Оно уже давно было придумано. Еще первые альтернаторы решили все очень просто и без всяких оговорок их законы дошли до наших дней. Мы делим условно всех жителей самых разных миров на три категории: свои, «левые» и «враги». Врагов надо истреблять — это правило едино для всех альтернаторов. Отношение к «левым» у каждого свое: кто-то будет их спасать, кто-то даже может пожертвовать десятком «левых» для решения своих проблем… База может на многое закрыть глаза. Честно говоря, до своего прихода в эту структуру я была склонна… идеализировать альтернаторов, но впоследствии поняла, что их стиль работы во многом зависит от конкретного сотрудника. Кто-то предпочтет сразу же сузить вселенную до размеров точки, а кто-то еще побарахтается ради спасения нескольких миллиардов незнакомых людей. Кто-то легко свалит, бросив союзников умирать, а кто-то пожертвует собой, прикрывая их отступление. Но врагов истребляют все.              И есть третья категория — это «свои». К ним относятся все альтернаторы. Кроме правила «врагов надо истреблять», существует правило «своим нельзя причинять вред». Именно «не причинять вред». Это не значит «не бросать в бою», «прикрывать спину», «доверять», а просто поддерживать нейтралитет в меру сил и возможностей.              — И если брать эту твою классификацию… Пока мои действия не наносят вред альтернаторам, я не буду классифицироваться как их враг, какую бы разновидность магии не использовал.              — Именно. Кто-то, конечно, будет коситься, но да это неотъемлемая часть любой жизненной ситуации: кто-то одобряет, а кто-то нет. Что же до Электры… Она по разным измерениям намотала столько лет работы, что уже и сама не в состоянии подсчитать, но по моим прикидкам — около трех сотен выходит. Надо ли говорить, что после первых пары заданий из нее выбили начисто всю эту шелуху в стиле «ой, вот эта магия темная, а вот к этому заклинанию я и щипцами не притронусь». Среди ее приятелей в других мирах есть люди, к которым я даже подойти побоюсь, не будь ее рядом — хер знает, что они со мной вытворят. Так что про эту вашу муть типа «белое-черное» можешь вообще забыть и не париться. Есть магия. Она должна работать, она должна помогать защищать «своих» и «левых», которых Элька, в целом, защищает. Если это будет стая инферналов — тем хуже для противников. Если это будет что-то вроде твоего «ежа» — тем хуже для противников. Если оказывается, что темномагическая сектумсемпра эффективна против шавок «Демиурга» — тем хуже для противников.              — Точку зрения Лили я понял, а что насчет тебя?              Ее мнение его тоже беспокоило. Не хотелось бы, чтобы одно из заклинаний, которые он собирался испробовать в ближайшие пару недель, стало для Айрин неприятным сюрпризом.              — В смысле? — девушка сделала вид, что не поняла.              — Ну, ты ведь у нас вроде светлый техномаг, да?              — Да кто тебе такую хуйню спизданул, покажите мне этого умника, я его наизнанку биотикой выверну, — фыркнула девчонка. — Ну сам посуди: какая, к чертям, «светлота» учитывая, в какое время мы живем? Тут только начни пацифизм пропагандировать — забьют ногами в женском туалете, уж это я знаю не понаслышке. Нет, в целом, я… не то, чтобы добрая… Просто до определенного момента времени предпочитаю решать дело миром. Какой смысл затевать драку за то, что можно попросить и получить за минуту, понимаешь? Лично у меня получалось всегда так, что словами решать проблемы было выгодней, чем патронами, нервами, ну и ребят подставлять… Помнишь, я тебе про Траверс рассказывала, ну про то, что у нас было до всей той заварушки со Жнецами? Тумс, те ребята-биотики с Бернсом, Кайл… Ну начала бы я бой и что в итоге было бы? Куча трупов, да еще и возможно, кому-то из наших прилетело… И ради чего? Это с одной стороны. С другой… Если меня довести, а уж тем более — если наехать на кого-то из близких мне людей… Тут уж тушите свечи и готовьте гробик — у меня были хорошие учителя и в плане различных техник допроса, и в плане показательных казней, и в плане простого «кровь-кишки-распидорасило». При этом в данном случае никаких угрызений совести и прочего «бла-бла-бла» вроде «убивать нехорошо» у меня в мыслях не мелькает. Так что лично я не называла бы себя светлым техномагом. Так, светлый в темную полосочку. Ну что — ответила я на твой вопрос?              — Ответила, Рин, ответила. Пошли, свинка моя подопытная, я тебя бить буду.              — Прикинь — ты единственный человек в этом долбанном мире, который может вломить Айрин Шепард и остаться безнаказанным! Гордись, профессура.              — Ой, да иди ты…              — Куда? К черту или к Мерлину?              — Никакой разницы, — принялся настраивать симулятор профессор. Столь ответственное дело Айрин он не доверял и правильно, в принципе, делал.              — Вот в том-то и дело, что никакой. Ты же меня знаешь — я всегда возвращаюсь отдохнувшая и с магнитиками.              — Скорей уж в дым пьяная, в чужом шмотье и с бухлом в карманах.              — Ипать-копать, профессор, да как вы выражаетесь?              — С кем поведешься, Шепард, с кем поведешься…              ***              Урок ЗОТИ у слизеринцев первокурсников подходил к концу. В ходе этого урока профессор Амбридж успела до зеленого бешенства возненавидеть Шепард. Нет, не старшую — при виде той она начинала брызгать слюной уже добрый месяц, а младшую, которая была такой же наглой, мерзкой и до ужаса противной девчонкой.              — В связи с этим… Поэтому… А также… И в заключение… — громко раздавалось каждый раз, когда Амбридж принималась диктовать. Стефани Шепард словно стала ее эхом, повторяя с секундной задержкой каждое сказанное слово.              Многие ее сокурсники сидели, не скрывая своих улыбок. Эти гаденькие детские ухмылочки добавляли неприятных эмоций профессору. А Шепард-младшая все говорила, говорила, говорила… И повторяла раз за разом каждое сказанное Амбридж слово.              — Деточка, не могла бы ты потише? — поначалу просила ее Амбридж.              «Деточка» виновато извинялась, но уже полминуты спустя громкость чистого звонкого детского голоса возвращалась к прежнему значению. И так было уже двадцать минут урока. Дрянь говорила, что только повторяя вслух услышанные текст она может не сбиться с мысли и все-таки написать конспект, но Долорес ей не верила. К сожалению, возможности заставить ее замолчать не было. Выставить девчонку из класса? О, Амбридж с удовольствием это сделала бы, но подобные манипуляции с ее сестрой завершались радостной улыбкой последней и столь же радостным насвистыванием какой-то мелодии при выходе из кабинета. Доставлять радость еще и младшей гадине Долорес не планировала, поэтому приходилось терпеть. Терпеть этот звонкий высокий голос, который перекрывал ее собственный, который вызывал все больше одобрительных усмешек со стороны однокурсников, который… которая…              — Заткнись!!! — эмоции снова взяли верх и Амбридж закричала на нее. На эту девчонку. Та посмотрела на нее испуганными глазами, в которых начали появляться слезы. В следующий момент девчонка выскочила из класса, всхлипывая и вытирая глаза рукавом мантии.              На долю секунды профессор было обрадовалась, но уже минуту спустя…              — И следовательно… А также… И в заключение… — твердил после ее слова хор более чем десяти детских голосов. Обладатели этих голосов смотрели на Амбридж с нескрываемой ненавистью, а губы их кривились в язвительных усмешках.              Неизвестно, сколько именно выдержала бы еще профессор Долорес Джейн Амбридж, но на ее счастье все-таки зазвенел звонок. Отпустив слизеринцев и даже забыв задать им домашнее задание от волнения, Долорес поспешила издать новый декрет об образовании. Рядом с большим залом несколько минут спустя появилась характерная табличка, оповещающая всех о том, что «ученикам на уроке запрещено голосом диктовать себе или другим любые тексты, включая те, что проходятся в данный момент на уроке».              — Мисс Шепард, за самовольный уход из класса вам назначена отработка. Сегодня вечером жду вас в своем кабинете — вы будете писать строчки.              Судя по тому, как передернулась девочка — писать она не любила. О, что именно и как писать — для нее станет большим сюрпризом, уж в этом Долорес была уверена.              Остаток дня ее преследовали различные мелкие неурядицы. Сначала выяснилось, что кто-то вбил гвозди острием вверх в ее стул. Потом оказалось, что доска намазана чем-то непонятным и это «что-то» упорно отказывалось отмываться с помощью магии, при этом не давая писать мелом на доске. Запутавшись в собственных шнурках, Долорес едва не упала на парадной лестнице. Да что там говорить — она действительно упала и если бы ее не подхватила внизу лестничного пролета ненавистная старшая Шепард — неизвестно, чем бы закончился для нее этот полет!              Во время ужина сидящий по правую руку от нее профессор Снегг изучал книгу с весьма неаппетитными картинками анатомического характера. На вопрос, нельзя ли отложить изучение учебного пособия по влиянию на людей различных ядовитых ингредиентов он сообщил, что не имеет ни возможности, ни желания этого делать. После этого мужчина словно издеваясь пожелал ей приятного аппетита, хотя наверняка отлично понимал, что пресловутый аппетит отбил ей начисто.              В связи с неудачными событиями этого дня, вечера Амбридж ждала с нетерпением. Девочка постучала в дверь ее кабинета в назначенный срок.              — Разрешите войти? — от безукоризненно вежливого тона Стефани Генерального Инспектора по непонятной причине передернуло.              — Проходи, дорогая, — дождавшись, пока девочка закроет за собой дверь, Амбридж кивком головы пригласила девочку сесть напротив себя. После этого уставилась на ребенка, стремясь поймать ее взгляд.              Все дети боятся смотреть в глаза сильным взрослым. Все дети без исключения при виде Амбридж опускали глаза и старались смотреть куда угодно, лишь бы не ей в лицо. Все, кроме сестер Шепард.              Почему-то, глядя на лица этих девочек, Амбридж начинала сама чувствовать то, что всегда стремилась внушить другим: панический ужас. Возникало ощущение, что у этих двоих есть невероятная сила и мощь и стоит только их разозлить, как вся эта невиданная мощь обрушится на ее голову.              — Вы знаете, почему вы здесь, мисс Шепард?              — Потому, что вы решили мне назначить наказание, профессор Амбридж? — словно бы нерешительно произнесла девочка.              — Вы убежали с урока.              — Я знаю.              — И за это будете наказаны.              — Хорошо, что надо делать? — этот спокойный и тихий неконфликтный голос почему-то вызывал еще больше агрессии. Ученик должен умолять о наказании, просить прощения, клясться всем самым дорогим, что у него есть, что больше никаких ошибок с его стороны не будет. Ученик должен бояться учителя! Но Стефани, кажется, была немного другого мнения.              — Как я и говорила, вы будете писать строчки. О, нет, мисс Шепард — не спешите доставать из сумки свои письменные принадлежности. Вы будете писать моим пером.              Да, наказать младшую сестру этой гадины, которая наверняка причастна ко всем неприятностям профессора Амбридж, было определенно хорошей идеей — теперь мерзкая девчонка дважды подумает прежде чем заступать дорогу Долорес.              С самой милой своей улыбкой Амбридж протянула девочке перо.              — Вы будете писать моим пером, мисс Шепард.              — А чернила, профессор? — по-детски наивно уточнила девчонка.              — О, они вам не понадобятся. Приступайте. Вы должны писать «я не должна убегать с уроков».              — Сколько именно раз, профессор?              — Столько, сколько потребуется, чтобы смысл отпечатался, — ехидно улыбнувшись, Долорес взяла чашку с чаем и, отпив большой глоток, поставила ее на стол.              Ей, определенно, показалось, что глаза ребенка сверкнули нечеловеческой злобой. Ей показалось, что в следующий момент время словно остановилось. Показалось ли ей, что она не может пошевелиться? Нет, вот это уже была реальность — как Долорес не силилась, но сдвинуться с места она не могла. Не могла ни сказать ни единого слова, ни одним жестом выдать опутавший ее страх…              Резкая боль в левой руке, но она даже не может застонать. Ребенок напротив нее невозмутимо сидит и пишет, возит черным пером по свитку пергамента, выписывая указанные ей слова раз за разом. И раз за разом эти слова вместо того, чтобы отпечататься на кисти Стефани Шепард, оказываются на руке Долорес Амбридж. А она ничего не может — ни сказать ни единого слова, ни пошевелиться, ни сообщить каким-то другим способом, что ей больно.              Ей точно не было известно, сколько времени продолжалась эта пытка.              — Как думаете, профессор Амбридж, уже достаточно, или еще не отпечаталось? — как ни в чем не бывало спросил ребенок некоторое время спустя.              — Прекрати… немедленно прекрати это, гадкая девчонка, — практически просипела Амбридж.              — Раз вы уже достаточно меня наказали, я заканчиваю писать. Всего хорошего, профессор Амбридж. Спокойной ночи, — последние два слова девочкой были произнесены с каким-то зловещим послевкусием.              Едва за Стефани Шепард закрылась дверь как Амбридж поспешила закрыться на все замки. Впервые в жизни первый помощник министра магии спала со включенным светом. Да что там врать — она вообще не могла заснуть, ведь каждый раз, когда она пыталась это сделать, где-то над головой раздавался звонкий детский смех, а после знакомый голос произносил:              «Я больше не буду убегать с уроков, профессор Амбридж. Но мы ведь теперь часто будем писать строчки, верно?»              В Большой Зал к завтраку профессор Амбридж спускалась, мягко говоря, в растрепанных чувствах. У самых дверей она буквально столкнулась с опаздывающим профессором Снеггом, по правую и левую руку которого находились две племянницы. Старшая как обычно витала в облаках и старательно делала вид, что ее тут нет, а вот младшая при виде Долорес взяла старшего родственника за руку и улыбнулась ей милой улыбкой, от которой профессор передернулась.              — Доброе утро, генеральный инспектор, — она все никак не могла понять, этот мужчина со всеми так здоровается, или только ей достается этот издевательский и ядовитый тон обращения. Словно он знал, что на самом деле лично для нее это утро никакое не доброе. — Я слышал, что моя головная боль успела получить в наказание уроки по чистописанию. Могу у вас спросить... меня, как человека, которому доводится много писать, очень интересует способ нанесения информации на бумагу, при котором не используются чернила. Да и девочка просто в восторге была бы от такой игрушки, — сейчас голос мужчины стал практически елейным, а в черных глазах Амбридж успела заметить чуть ли не тень собственной смерти.              — Возможно, в другой раз, Северус, — тихо произнесла она, состроив очередную жеманную улыбочку. Она успела заметить, что иногда зельевара, да и многих других окружающих, от ее поведения передергивает.              — О, кстати, профессор, а что у вас с рукой? — внезапно подала голос Айрин. До этого момента девочка не подавала голоса, стоя по правую руку от родственника, но сейчас решила задать невинный вопрос с подтекстом.              — Ничего серьезного, деточка. Я просто…              — Упали, да? Как я вас понимаю… В этом замке уже давно пора ввести какие-то правила техники безопасности, — неожиданно поддержала разговор девочка. — Эти движущиеся лестницы — это же безобразие полное. Мало того — тут кругом дети, они носятся, шумят, безобразничают… Представляете, что будет, если кто-то случайно толкнет кого-нибудь… При полете, скажем, с третьего этажа, запросто можно костей не собрать, если летать не умеешь. Вы вот, например, умеете летать, профессор?              Адская семейка, как мысленно окрестила Амбридж этих троих, непринужденно стояла напротив нее.              — Ты мне угрожаешь, мелкая дрянь?! — последнее время ее нервы определенно подверглись такому жесткому воздействию, что окончательно отказывались служить своей обладательнице.              — Долорес, попрошу вас не выражаться при детях. Вы же все-таки профессор, а на Стефани и так в достаточной мере оказывается дурное влияние, — при этих словах Северус положил ладонь на плечо младшей девочки. — К тому же, лично я не слышал от Айрин никаких угроз в чей-либо адрес. Никогда, насколько я помню. Уж на что она мне не нравится и какими бы странными не казались ее вопросы вроде того, что она задала вам…              — Большое спасибо, дядюшка, — со знакомыми змеиными интонациями произнесла девушка.              — Всегда пожалуйста, племянница. Советую тебе поспешить, чтобы не пропустить завтрак. Увидимся позже, профессор, — чуть кивнув головой, зельевар первым прошествовал к преподавательскому столу. Едва Долорес села рядом с ним на свое законное место, как из внутреннего кармана мантии маг достал книгу, которую и изучал за завтраком: «Влияние растительных и животных ядов на характер трупных пятен». Качественные и правдоподобные иллюстрации в этой книге лишили профессора Долорес Амбридж аппетита как минимум до ужина. Следующего ужина, причем.