Вкусно, Морковка?

Ник еще раз отошел от кролика, рассматривая проделанную работу. Джек, точнее то, что от него осталось, уже практически не подавал никаких признаков жизни: с повисшей головой, он неподвижно сидел привязанный к стулу, иногда, по окровавленному телу, как ледяные капли, проносились пульсирующие нервные окончания. Из глазниц и отрезанной конечности, которую Ник перевязал жгутом, чтобы оставить ушастого в живых подольше, вытекала противная красная жидкость. Зрелище было куда кошмарней, чем в самых отбитых и сумасшедших фильмах ужасов. Это вам не красная гуашь или качественная компьютерная графика. Всё было по-настоящему. Маньяки, садисты, убийцы, насильники — это всё Николас Уайлд в одном флаконе. Единственная мысль, которая оправдывала его жалкую душу: «У меня отобрали смысл всей жизни, а за это обязательно нужно мстить… Я любил её больше всего на свете, но простить измену — никогда… Эти аргументы, вполне оправдывают мои действия. Может, это и есть любовь/ненависть… Ох, она так вкусно пахнет». Уайлд с аппетитом облизнулся и наклонился к Джеку. — Что? Скучно стало? — с издевкой спросил тот. Однако у Джека не было сил, чтобы издать глухое мычание… — Ник, пожалуйста! — невнятно пробормотала крольчиха, которая забилась в угол подвала. Лис не обратил на ее мольбу никакого внимания. Робкий голос Джуди, находил сравнение с шумом в радиоприемнике, который всегда пытались пропустить мимо ушей. Николас был занят другими делами: острый, и большой тесак засверкал в лапах рыжего безумца. На безупречно отшлифованном лезвии отражалось изрубленное тело кролика. Кровожадный банкет продлится ещё на какое-то время… — Джеки, давай мы с тобой поговорим за чашечкой чая? Забудем о наших проблемах и поболтаем, а? — спросил у Севеджа Уайлд, держа в лапах злосчастный тесак, как кисточку перед незаконченной карикатурой — работать ещё было над чем. Кролик хотел только умереть. Весь мир сейчас сузился до размера жалкого подвала. Затхлого, пропитанного бесчувственной сумасбродностью, сырого места, где их никто не найдёт. Его участь уже предрешена — сдохнет донельзя бесовской смертью. Этот маниакальный лис будет его мучить, пытать, создавать Ад наяву, но не убивать… — Ясно… — Уайлд грубо взял кролика за мокрую и окровавленную куртку. — Попью чай один… — Состроив разочарованную мордочку, наигранно говорил лис. Он перерезал веревки удерживающие его на липком от крови стуле, — и с неким отвращением потащил, когда-то красивого жизнерадостного кролика… Сейчас, это просто потрепанный мешок с внутренностями. Отволочив свою игрушку из подвала, лис спустился через несколько минут, чтобы закрыть дверь. Ужасный оскал хищника не сходил с его морды. Осмотрев помещение, он заметил дергающийся комок шерсти в углу — она даже не пыталась убежать. — Джуди, милая, давай я тебе приготовлю ужин, а ты успокоишься? — мягким, но немного хриплым голосом спросил Николас, однако ответом ему были всхлипы. Неизвестно о чем сейчас думала бедная крольчиха. Возможно, она давно простилась со здравым смыслом. Безнадежные сопли, молитвы, прощения ни к чему не приведут. Её уже давно уничтожили морально, но психически… Нет, Джуди предстоит узнать и попробовать на вкус всю тяжесть своего предательства. Ник закрыл железную дверь, и в предвкушение направился на кухню, где оставил свою первую жертву. — Заждался меня, Джеки? — язвительно спросил он, беря со стола разделочный нож, — думаю, что тебе будет крайне грустно узнавать, что мы с тобой заканчиваем… Ничего, Джуди еще успеет с тобой попрощаться. — Последние слова он выделил особой интонацией. Уайлд криво улыбнувшись медленно подошел к кролику. Все, это конец. Скоро жизнь Севеджа оборвется, как тоненькая нить, которая до последней секунды удерживает его душу в этом убийственном месте. Николас игриво ухмыльнувшись взялся за нож поудобнее — дрожь которую он чувствовал в самом начале уже давным-давно исчезла. В лапах была твердость и сила. Лис неожиданно для самого себя начал лоскутками срезать плоть с лапы кролика. В комнате, как и в подвале повис отвратительно сладкий аромат алой крови… Вырезая каждый кусочек мяса, Ник пытался сдержаться, чтобы не попробовать столь аппетитное лакомство. Наконец, не удержавшись, он с энтузиазмом закинул маленький ломоть мяса в пасть. Свежатина! Ему это явно доставляло удовольствие, коего еще не испытывал. Подумать только, эволюция должна была изменить вкусовые предпочтения хищника, но… Крольчатина вызывала огромную бурю новых ощущений, и это мясо очень тешило вкусовые рецепторы рыжего маньяка. Под тихие, предсмертные хрипы Джека, он начал срезать кожу с морды кролика. Ник был поглощен своим кровавым занятием. — Хм… Давай сделаем перерыв? — прервав тишину лис и положил нож на пол. — Эй, полосатик? — иронично проговорил он, склонившись над бездыханным телом кролика. — А ведь у меня были планы на тебя, крольчонок. Рыжий маньяк был расстроен тем, что его жертва скончалась так быстро. Ничего, зато его тушка осталась. Он уверен, что Джуди будет довольна… Взяв тесак, он начал разделывать мясо кролика. Когда тело было полностью разделано, он наплевав на все, начал пожирать ароматное, сырое мясо. Противное чавканье заполнило помещение. Лис буквально урчал от удовольствия. Это было невероятное чувство, когда твоя победа над врагом наконец-то принесла море удовольствий. Самые уродские и отбитые мысли всегда скрываются в тайных комнатах подсознания, но когда что-то очень сильно задевает твои чувства, тут-то все двери открываются, и вытекает ожесточенная ярость, которую уже никогда не вернуть обратно. Безумный садизм и увечья — это только подножье, горы с которого начинал Николас. Самая верхушка — это мучительная кончина своего врага, которого в конечном итоге пробуешь на вкус и понимаешь: «Сыроват, но для победителя сходится». Вспомнив о крольчихе, которая до сих пор ожидала его в подвале, он начал искать тарелку. Нужно соблюдать хороший тон и поделиться вкуснятиной с бывшей напарницей. — Так, что так любит Джуди? Ах, морковку! — Уайлд хаотично разложил по тарелке куски мяса с морковью, ожидая бурную реакцию со стороны девушки. — Потрясающе! — заключил тот, всматриваясь с легкой ухмылкой в покромсанное тело поверженного врага. Лис спустился в подвал. В нос сразу ударил резкий запах, но Уайлд уже привык. Все его внимание было сконцентрировано на маленьком комочке, сидящем углу. — Джуди, дорогая. Я приготовил твой ужин! — Николас с неким азартом поставил на пол тарелку. — Ну же, не капризничай! Я же старался, а ты… — Лис силой повернул голову крольчихи в свою сторону, прильнув к ней, — я старался, так что немедленно ешь! — сквозь зубы процедил он под плач девушки. — Нет, отойди! Уйди от меня! — умоляла Хоппс, пытаясь отстраниться от когда-то любимого ею лиса. — Стой, Морковка, — проговорил Николас, зловеще ухмыляясь. — Твои братья, сестры… Такие милые… Либо, ты, моя дорогая, попробуешь плод моих стараний, либо… Все эти милые комочки шерсти будут кормом для червей… — Ты… К-к… ак… ты… — девушка заикалась, ошарашено поглядывая на лиса, который в свою очередь спокойно смотрел на нее, — я тебя… ты не посмеешь! — Хоппс умоляла Уайда, но тот был непреклонен. — Посмею, так что, пожалуйста, покушай… — насмешка исказила обагренную морду рыжего маньяка. Он буквально пожирал её своими нещадными глазами, светящимися в сумрачной конуре, — это только начало игры с тобой, дорогая. Ты серьезно думаешь, что за такое грязное предательство есть прощение? Я устал распинаться перед тобой, поэтому если не хочешь тяжких последствий для родных, выполняй все приказы беспрекословно. Крольчиха ничего не могла противопоставить рыжему душегубу, кроме как через судорожные всхлипывания и насильственный гнёт проглотить кусочек мяса. После небольшого промежутка времени ее вырвало, но под властной тиранией лиса она продолжала истязать саму себя. Ее посещали мысли о родных, коллегах, они ведь даже не понимают, какой инфернальный ужас происходит в стенах подвала, окрашенный багровыми пятнами двух мучеников. Гнусный дьявол стоял над этим кипящим котлом, чтобы наполнить мучительными страданиями последние минуты погибающего существа, что так отчаянно цепляется за надежду. Мнимую иллюзию на спасение… — Ну как? Вкусно, Морковка? — последнее слово собеседник произнес со смаком, по-видимому, испытывая удовольствие, но вопреки его ожиданиям ответ был резким и грубым. — Сука… Ненавижу тебя! Как же ты низко п… — дослушивать напыщенный поток из проклятий Николас не стал, а бесцеремонно схватил крольчиху за воротник, прижав к стенке, вплотную приблизившись к мордочке Хоппс так, что она ощущала его тяжелое дыхание, казалось он замер в нерешительности, будто бы в нем противоборствуют былые чувства к этому комочку шерсти и ненависть из-за измены. Лис собирался поцеловать девушку, и она это видела, резко подскочив, крольчиха схватила тарелку, в которой все еще были не съеденные куски мяса, и ударила ею рыжего ублюдка, нанося удары с силой присущей неукротимым животным, наполненной первобытной яростью и без капли сожаления в пылающих глазницах девушки. Все затихло, только тяжелое, прерывистое дыхание Хоппс нарушало нерушимую тишину. — Так, надо уходить… — наконец-то произнесла Джуди и быстро, насколько позволяли онемевшие лапы, побрела в сторону тяжелой двери, однако раздался лязг металла и она повалилась на колени, — идиотская цепь, — знойным голосом вскрикнула жертва и в спешке поспешила рыться в карманах Уайлда. Особого труда это не составило: девушка извлекла нужный предмет вперемешку с мелочью, которая звонко рассыпалась по окровавленному полу. Вставив ключ в скважину, она повернула его и послышался характерный звук. Пошатываясь, Хоппс вышла из комнаты, плача от радости и сожаления одновременно, но сзади раздался гулкий смешок. Зов адского пса из могильной плиты, которая навсегда закроется, поглотив надежду в кровавую пучину. Сладкий запах свободы неожиданно превратился в едкий калий, что заставил распасться всю волю, наполненную её телом. Последний проблеск на спасение растворился в помутневших глазах крольчихи… — За-а-а-а-а-а-ай, куда-то собралась? Глухой удар Звук открывающейся двери нарушил тишину, царящую в квартире. Боль, страх, панический ужас — все это пропитало атмосферу в этом месте. — Бо-о-о-оже, какая вонь! — раздался голос, обращающийся судя по всему к своему напарнику. — Ха-ха, еще коп называется, — ехидно произнес второй, — иди за мной, только аккуратно, — приказным тоном ответил субъект. Вновь послышались быстрые шаги. Мужчины определенно приближались к источнику запаха — кладовой. Запах железа усиливался, улавливалось еле тихое звучание сквозь тяжелую железную дверь. Протяжный скрип, недовольное шипение и крик ужаса. Черные жуки ползали по телу девушки. Они вгрызались в серое вещество, создавая туннели, пытаясь пробить выход сквозь черепную коробку. Они ползут по горлу вниз, пожирая все на своем пути. Склизкие черви пожирали внутренние органы, измазавшись в уже загустевшей крови. Они ползают под тонкой и синеватой кожей крольчихи, желая вырваться на свободу. Рот Хоппс был широко открыт в немом предсмертном крике, глаза выпучены от ужаса и невероятной боли. Темные набухшие паучьей сетью вены покрывают ее обнаженное тело, лежащее посреди комнаты. Тишину в помещении нарушило отвратительное чавканье, из глазницы вылезла орда жуков, выдавив глаз собственной массой. Что-то в окружение переменилось, будто бы запах сладкого мяса воодушевил тварей, все они начали барахтаться, стараясь выбраться, звук лопнувшей селезенки ознаменовал освобождение ужасных тварей, опьяненные свободой, пиявки с чавкающим звуком вылезли из раны, неаккуратно разорвав ее края. Расползались по всему телу, окутав его в черное, и стали сосать вяло бегущую по венам кровь. А черви продолжали пожирать внутренности. Окончив дело, твари довольно шмякнулись на пол. Растеклись черными лужицами и исчезли, всосавшись в щели между камнями. Опустошив тело от внутренностей, сильно пожирневшие жуки и черви так же покинули свой обеденный стол и растворились в темноте углов. Виду мужчин предстало ужасающее зрелище. Кровавый пир низменных тварей походил к концу, однако кое-где проглядывались набухшие личинки и черви, пожирающие гнилую плоть, сопровождая свое пиршество отвратительным аккомпанементом…