***
Так это и начинается. Саша вспоминает случай полугодичной давности, какую-нибудь незначительную мелочь, за которую можно прицепиться и гордо объявляет, едва не разливая выпивку от нахлынувшего энтузиазма, «теперь ты должен будешь выполнить моё желание». Женя смеётся. Женя пьян и не хочет отказывать. А уж Шишкину он не отказывает никогда.***
-… и потом ты берешь его номер, который мы потом… потом… эээ… будем юзать для назойливых мальчишек из гей-клуба, точно! — заканчивает он, светясь осознанием продуманности и, несомненно, безупречности своего плана. — Я не уверен, что- — О, да брось! У тебя всё получится, давай! — младший практически выпихивает парня из-за стола и толкает в неизвестном направлении (что, кстати, было плохой идеей, учитывая нетрезвость этих двоих и окружающих), — вперёд! Клюковский пошатывается. Клюковский пытается сфокусировать неожиданно расплывающееся (с чего бы это!) зрение и найти чьё-нибудь привлекательное и невинное личико. Милая мордашка не заставила себя долго искать, находясь всего в паре столиков. Странно, что никто не обратил на него внимания раньше, думает Женя. Он же совершенно не вписывается в тягуче пьяную и развратную жизнь данного заведения, сидя там, в самом неприметном углу, с робкой улыбкой и плавным мечтательным взглядом, периодически нервно оглядываясь по сторонам. У таких мальчиков обязательно спрашивают паспорт на входе, а позже неуверенно косятся, не попутал ли он место с выставкой бабочек. Так что, когда Клюковский с очевидным шумом падает на стул около светловолосого парнишки, тот заметно пугается и подпрыгивает. Что, конечно же, не остаётся незамеченным первым. — О, чёрт, да не укушу я. — Х. хорошо? — прозвучал тихий голос. Этот малой, в своем роде, удивительный. Пальцы живут своей жизнью, тарабаня по поверхности стола и сжимая заклёпки парки, зрачки неспокойно мечутся по поверхности стола, брови нахмурены, словно он принимает в этот момент труднейшее решение — стоит ли заводить такое спонтанное знакомство с упавшим за его столик и весьма нетрезвым человеком? А пока решение находится в рассмотрении, Клюковский заказывает выпивку на двоих, надеясь поскорее исполнить ставшее уже дурацким желание Саши и свалить домой, к привлекательной кровати. Нахер Шишкина, его бары и его идеи, думает Женя. Осознание приходит нескоро. Только когда официант с почётным видом ставит напитки на стол и удаляется. — Что? Нет-нет, не-. я не думаю, что стоило это делать- — Расслабься, красавица, я угощаю. — Я не пью, — незнакомец слегка поморщился на такое нелепое обращение, но всё же сделал вид, что не заметил. Не хватало еще повздорить с пьяным и, по виду, более высоким и крепким, чем он сам, подозрительным парнем. — Так как, говоришь, тебя зовут?***
Вихлянцев хочет провалиться под землю. Вихлянцев думает, что вряд ли это хорошая идея — сообщать незнакомой личности хоть что-то о себе. Однозначно не очень хорошая идея. Поэтому он скользит взглядом по сомнительной толпе, выискивая куда-то ушедшего Белкина. — Кто это? — а вот и он. Кудрявый мальчик дёрнулся от неожиданности, слишком резко обернувшись на Мишу и ударившись локтем об стол, за что получил пьяный смешок со стороны Клюковского. Смущение. — Он как раз собирался уходить, — нервно протараторил Вихлянцев, сверля друга спаси-меня-пожалуйста взглядом. Белкин ещё пару секунд оценивал сложившуюся ситуацию, после чего медленно опустился на рядом стоявший стул. Он мельком глянул на незнакомца, подметив его расфокусированный плывущий взгляд, после чего демонстративно отвернулся от него. — Я принёс тебе колу, — кивнул он Вихлянцеву. — Спасибо. — Как прошёл зачёт по психологии? — Ужасно. Я пришёл, знаешь, посмотрел на вопросы и решил, что в другой раз. На фоне разговора раздалось неловкое покашливание: Клюковский был явно недоволен тем, что ему не уделяют должного внимания. Тем не менее, эти двое продолжали болтать как ни в чем ни бывало. Поразительная грубость. — Эх. А по экономике? — У меня даже предмета такого нет в расписании. — Жаль. Клюковский рассержен. Клюковский зол. Не доставляет даже на удивление неплохая выпивка, подаваемая в этом явно переоценённом заведении. Чего только стоят кричащие неоновые вывески на входе! Можно и не упоминать официантов, которых вообще не должно здесь быть. Хотя, возможно, он чего-то не знал о петербургских барах. — Это что, шутка такая? Вы издеваетесь надо мной? — взорвался молчавший до этого парень. После ещё минуты наигранного обсуждения проблемы мировой экономики, он обречённо уронил голову на стол с характерным стоном. Это безнадёжно. — Привет, девчонки. Женя? — беседу прервал появившийся из-ниоткуда Шишкин. Как по свистку, оба — и Вихлянцев, и Клюковский — мгновенно повернули головы в сторону пришедшего Саши. Тот недоуменно застыл на месте, пытаясь вообразить, в какое дерьмо вляпался его сожитель на этот раз. Не вышло. — Откуда ты… — захлопал глазами Вихлянцев, таращась на пришедшего парня. Клюковский же, после пары секунд ступора, громко неприлично заржал. Шишкин с вселенской скорбью во взгляде покосился на своего сожителя. Тому категорически запрещено покидать пределы своей квартиры. Тем временем, четвёртый персонаж данной комедии, разворачивающейся за крохотным столиком, дал напомнить о себе: — Чью выпивку принёс официант пару минут назад? — Мою, — громогласно заявил Саша, перегибаясь через весь стол и беспокоя Клюковского своей задницей, вдруг оказавшейся у его лица, и подтягивая к себе стакан. Никто не удивился, даже когда Шишкин, не пожалев сил, отправился в приключение по бару в поисках свободного стула. А потом со скрипом по паркету протащил его назад к Женям и Белкину. Даже когда на него глазела добрая половина посетителей. Расплывшись в довольной улыбке, он плюхнулся на сидение и закинул ноги на что-ты-блять-делаешь Клюковского. Тот возмущённо промолчал. Но Белкин этого делать не собирался: — Ок, давайте-ка быстро всё проясним. Кто вы двое? — Я Саша, он Женя, будем знакомы, — растягивая гласные и мартини через трубочку, протянул Шишкин, вальяжно раскинувшись на стуле. Давно набухавшийся Женя удостоил всех лишь очередным пьяным смешком. Как ни в чём ни бывало, все четверо продолжили в тишине не спеша потреблять свои напитки. — А вас? — мелодичный пьяный голос раздался с другого конца столика. Автором высказывания стал не кто иной, как Клюковский, который почему-то оказался очень заинтересован в данном знакомстве. — Я Миша, — нехотя отозвался Белкин. — Он Женя. — Выпьем за встречу! — громогласно воскликнул Шишкин, резко вскакивая со стула и поднимая пустой стакан. Вихлянцев устало вздохнул, подыгрывая сложившейся комедии, и отпил своей колы. Саша продолжил: — Так вот, как теперь вам будет известно, мы впервые в этом прекрасном городе. — Да? И что вы здесь забыли? — Тебя, красавица, — подмигнул Клюковский твоему тёзке, вспоминая заведомо проигранное с начала вечера пари. В ответ Вихлянцев прикрыл веки, как будто они вмиг налились тяжестью, и раздражённо потёр переносицу. Справляться с пьяными подкатами было выше его сил и терпения. — Много каких мест тут посетили? — вежливо поинтересовался Миша, настойчиво игнорируя предыдущую реплику. Саша сразу оживился, начиная длительное перечисление с загибанием пальцев: — «Lomonosov бар», «Гадкий Койот», «Ливерпуль», «Grizzly Bar», «Mishka», «Пивная карта»… Абсолютно нелепый с самого начала разговор незаметно перетёк в дружественную беседу.***
Полчетвёртого. Белые ночи Петербурга обеспечивали освещённость улиц даже в такой поздний час. Саша, Миша и Жени, вывалившись, наконец, из душного помещения бара, приняли тяжёлое решение расходиться по домам. Свежий воздух, увы, отрезвлял их сознания после сомнительно-увлекательного вечера. — Так ты дашь мне свой номерок? — но Клюковскому, видимо, уже и свежий воздух не поможет. Немая сцена. Четыре персонажа избитой комедии замерли, старательно отводя взгляды друг от друга. Шишкин, предчувствуя нехорошую развязку, потащил Клюковского за локоть и в спешке попрощался, бросив что-то вроде «Ещё увидимся, петушки!». Новые знакомые ещё некоторое время смотрели им вслед нечитаемыми взглядами. Занавес.