Красотка и бандит

      Они вошли в Балмору, когда начался дождь – мягкий серый дождь Западного нагорья, вдруг открывший путникам незаметную в ясную погоду поэзию этого города. Шелест дождевых струй, певучий крик силт страйдера, едва слышные из-за закрытых дверей таверны лютня и флейта… все это сплеталось в особую мелодию, трогающую сердца, и спутники еще крепче сжали ладони и счастливо улыбнулись друг другу: данмер и бретонка, оба красивые и молодые.       – Пойдем в «Восемь тарелок», – сказала девушка. – Там очень вкусно готовят и номера приличные.       Данмер замялся. По его снаряжению было видно, что деньги у него бывают, и иногда даже немаленькие, но долго не задерживаются. Кое-какие вещи были шикарны, но явно с чужого плеча, а на доспехах, если присмотреться, можно было увидеть следы от меток ростовщика. Его спутница, напротив, была одета дорого, но без лишней роскоши, вещи были новые и пошиты на заказ, причем по последней хай-рокской моде. Знающему глазу было очевидно, что ей ничего не стоит заказывать себе на каждое путешествие новый дорожный костюм – и при этом она прекрасно знает разницу между дорожным костюмом и выходным нарядом.       Девушка заметила его колебания.       – Но у нас же есть деньги, – сказала она.       – Это твои деньги, – твердо ответил данмер. – И не спорь.       – Хорошо, это мои деньги, и я хочу потратить их в «Восьми тарелках», – не менее уверенно сказала она. – Пойдем, я уже промокла насквозь.       Они быстрым шагом пересекли торговую площадь и нырнули под арку дорогой таверны.       – А воровской притон покажешь мне завтра, – прошептала она, обнимая молодого эльфа за шею и целуя его.       Он крепко прижал к себе девушку.       – Ты такая красивая, – шепнул он, – я без ума от твоих округлых ушек, Морри.       – У всех людей округлые уши, – игриво ответила она.       – Но твои – самые нежные, самые изящные.       – Видит Дибелла, ты первый, кто вообще заметил мои уши, Нелос, – она провела пальцем по острым данмерским скулам. – Но это даже мило!       В трактире было тепло, чопорная хозяйка, хотя и явно была удивлена странной парой, быстро подала заказанный обед и ключ от комнаты. Увлеченные друг другом, влюбленные не смотрели по сторонам, а зря. Один из посетителей, средних лет данмер, какое-то время исподтишка разглядывал Нелоса, а потом расплатился за недопитый грииф и вышел в дождь.       Менее чем через четверть часа в «Восемь тарелок» вошло трое стражников в сопровождении вернувшегося посетителя.       – Вон он сидит, как так и надо, – с торжеством сказал тот, указывая в сторону столика влюбленных. – Удивительно, что у этого с’вита хватило наглости зайти сюда!       Нелос вскочил было, хватаясь за кинжал, Морри вскрикнула, но тут молодой данмер понял, что силы неравны, а бежать некуда, умиротворяюще поднял ладони и расплылся в обаятельной улыбке.       – Что-то случилось, мутсэры?       – Ага, случилось. Ты арестован за вооруженное нападение на члена Дома Хлаалу.       – Вы меня с кем-то спутали, уважаемые. Я жених этой леди, и мы только что прибыли с материка. Милая?       – Д-да, – девушка поежилась, глаза ее метнулись туда-сюда, но потом она взяла себя в руки и прямо посмотрела на стражников. – Да! Он мой жених, уважаемый человек… эльф… мы только что прибыли! Какая чушь, он никого не грабил.       Ее голос больше не дрогнул, хотя она не привыкла лгать стражникам, но было непохоже, что ее слова кого-то убедили.       – Наглая ложь, я хорошо запомнил эту смазливую рожу! – потерпевший ткнул пальцем. – А ну-ка покажи, что висит у тебя на шее, мерзавец! Мой фамильный амулет, клянусь Трибуналом, у него сапфировый амулет моей матушки. Там выгравирована «М» – от Марвос. Проверьте!       – Брось кинжал на пол и покажи свой амулет, – скомандовал один из стражников, похоже, старший.       – Уверяю вас, я купил его в Пелагиаде. Неужели он краденый? – Нелос довольно правдоподобно изобразил удивление и досаду. – Как неловко! Простите, господин, я готов вернуть вам это украшение, но клянусь, я купил его у ростовщика…       – Ты же якобы только что приехал с материка? – ядовито уточнил Марвос. – Что же ты забыл в Пелагиаде?       – Мы шли пешком от Сейда Нина, я хотел показать невесте Вварденфелл! – повысил голос Нелос. – Что за нелепые обвинения!       – Постойте-ка, – поднял палец молчащий до этого стражник. – Я вспомнил, его морда была на листках «разыскивается» трехмесячной давности. Ограбил какого-то купца, правда, не из наших… и, видимо, залег на дно, так его и не нашли. Вылез, значит. Так что бросай оружие и не дергайся, – стражник явно очень хотел наградить преступника подобающим непечатным словом, но под пристальным предупреждающим взглядом трактирщицы сдержался, – или я тебе все зубы повыбиваю и скажу, что так и было. А вы, дамочка, платите штраф за лжесвидетельство. Или она тоже из шайки? – он повернулся к злорадствующему Марвосу.       – В первый раз ее вижу, – фыркнул потерпевший.       Подошла и хозяйка таверны.       – У меня приличное заведение, – отчеканила она, прихватывая с подноса ключ от комнаты, – а не разбойничье логово. Я не буду сдавать комнату пособнице бандита. Выведите ее, только пусть сперва заплатит за обед.       – Пожалуйста, не арестовывайте его! – Морри вскочила, глотая слезы. – Я заплачу любой штраф. Я все возмещу… ведь законы позволяют денежное возмещение?       – Глупая ты, – трактирщица даже немного смягчилась, – небось, он наплел тебе про неземную любовь, а ты и поверила? Да он просто подбирается к твоим деньгам, дурочка. У него таких невест, уверяю, в каждом городе по пять, и каждая – единственная. Сорвет удовольствие, приберет твои побрякушки – и поминай как звали. Не ввязывайся ты в его проблемы, поверь, целее будешь.       – Ну не надо говорить, чего не знаете! – резко обернулась девушка к непрошенной советчице. – И мы с вами на «ты» не переходили!       – Хватит воплей, – раздраженно оборвал Морри стражник. – Суд решит. Наши сожаления, сэра Ралаал, что побеспокоили вас и ваших клиентов.       – Вы выполняли свой долг, – чопорно отозвалась она.       Нелосу скрутили руки и, направляя несильными пинками, повели прочь. Морри поплелась следом, всхлипывая в кружевной платок.       Вскоре выяснилось, что все наличные деньги Морри (а она даже продала свои украшения) не смогут покрыть все известные страже преступления Нелоса. Тот яростно защищался, отрицая каждый эпизод, и насчет некоторых даже, похоже, не лгал, но судья явно нацелился повесить на попавшегося красавчика-бандита все преступления на пути между Пелагиадом и Балморой за последние полгода.       – Да в жизни не было у меня банды, я работаю один. Спросите кого угодно. А в тот месяц я вообще уезжал на материк! Клянусь Альмалексией, серджо, я готов принять заслуженное наказание и искренне раскаиваюсь – но только в своих преступлениях, – пытался воззвать он к правосудию, но судья оставался глух и к его доводам, и к слезам Морри Ормин.       Не менее яростно молодой данмер открещивался от денег, которые влюбленная девушка порывалась внести за него, но судья здраво рассудил, что септимы, поступающие в казну, куда выгоднее септимов, потраченных из казны на содержание очередного нахлебника в тюрьме – и принял все деньги, что предлагала юная бретонка. Нелоса Онмара сверх того осудили всего на две недели.       Он был в тюрьме не в первый раз, но сейчас все было не так, как в ранней юности, когда он только ступил на стезю разбоя и не умел еще правильно оценивать риски, поэтому несколько раз попадался по мелочам. Впервые Нелос ощутил раскаяние – правда, не за свои преступления, а за то, что он подставил Морри, так глупо попавшись. Он должен был хорошенько осмотреться и вспомнить физиономию мужика, которого ограбил пару месяцев назад… или он должен был подумать головой и отказаться вообще идти в приличное заведение – если бы он не постыдился показаться трусом и объяснил возлюбленной причину, она не стала бы настаивать. Сумма, которую она отдала ради него (почти пять тысяч золотом), не была для него чем-то заоблачным в его удачные дни, но сейчас у него не было и сотни. А он чувствовал себя обязанным вернуть девушке деньги, как уже вернул однажды – что, к его удивлению, наполнило его какой-то странной легкой радостью.       Свидания в тюрьме не позволялись, но он обменивался с Морри записочками – одна из стражниц, немолодая уже женщина, очевидно, дослуживающая последние годы до почетной отставки из Легиона на непыльной должности тюремщицы, проявила внезапную сентиментальность и взяла на себя роль покровительницы их любви, передавая весточки даже по нескольку раз в день. Единственный недостаток этой милой имперки заключался в том, что она заводила с Нелосом материнские разговоры насчет его будущей честной жизни с молодой женой. Вообще-то они с Морри не планировали жить честно – юную бретонку весьма влекла воровская романтика. Но Нелос поддакивал стражнице, ожидая только момента, когда та оставит его одного и позволит ему прочесть и перечесть записку, а потом насладиться мечтами о первой ночи с Морри, что из-за его глупой ошибки оказалась отложена на две недели.       Нет, честная жизнь представлялась молодому данмеру скучной. К тому же, он ничего не умел, кроме как грабить и жульничать. Нелос не привык к размеренному труду и заработку, он привык к рискованной жизни и шальным деньгам. Магия ему не давалась, в открытом бою он был тоже слабоват – гильдии Магов и Бойцов не приняли бы его. Приятная внешность и подвешенный язык? Но нельзя же вот просто так, с улицы, податься в актеры, или личные секретари, или где там еще может это пригодиться… а даже если было бы можно, он не хотел. В глубине души он боялся, что у него не получится.       В тюрьме дни тянутся долго, но две недели все же – очень короткий срок, и настал радостный день воссоединения. Морри бросилась на шею возлюбленному, он закружил ее, счастливо смеясь, пожилая стражница умилительно улыбалась, остальные стражники усмехались куда более цинично.       – Да благословит вас Мара, – неслышно прошептала стражница, вспоминая о собственном муже, погибшем пять лет назад при исполнении обязанностей. Эти двое напомнили ей начало их любви – счастливое, невозвратное время.       – Ну и цыпочку ушастый себе отхватил, а? – завистливо усмехнулся один из стражников. – И чего бабы находят в этих серых страхолюдинах, интересно? Рожи – ну ночной кошмар, ну разве нет?       – Отставить разговорчики, – лениво осадил его сержант.              Нацеловавшись и наобнимавшись с Нелосом на мосту, ведущем к Балморе, Морри вдруг стала серьезной.       – Знаешь что, – решительно сказала она, – я не хочу, чтобы ты еще раз попал в тюрьму. Сначала мне казалось, что вором быть романтично, но когда я две недели прождала тебя из тюрьмы, я поняла, что еще раз пережить такое я не хочу. И вообще, тебя могут убить или покалечить…       – Морри, но это моя жизнь, я не могу вот так измениться и стать честным мером, – Нелос ощутил даже какую-то обиду.       – Я понимаю, милый, – она заглянула ему в глаза, – но просто подумай… я же никогда не воровала и не убивала. Я не умею сражаться. Я боюсь боли… если ты останешься бандитом, мы не сможем быть по-настоящему вместе. То есть ты будешь выходить на свой… промысел, – она запнулась, – а я буду ждать, гадая, жив ли ты… и не попался ли ты снова. И так каждый раз. Меня вряд ли примут в свою компанию другие преступники, потому что я, – она почти виновато пожала плечами, – добропорядочная подданная империи…       Нелос помрачнел, вспомнив о всех тех эпитетах, которыми преступное братство щедро одаривало «добропорядочных подданных». Все они были грубы и полны презрения.       – А прознав, что мой возлюбленный – преступник, от меня отвернутся честные обыватели, – тихо закончила Морри. – Я буду одинока.       Какое-то время они молчали.       – Морри, я просто больше ничего не умею, – сказал, наконец, Нелос, кусая губы. – Я сразу знал, что я недостоин тебя!       – Ну что ты говоришь! – она сильно сжала его руку. – Ты ведь еще даже не пробовал… послушай, среди законных профессий есть куча таких, где нужны обаяние и хитрость. У меня есть связи… даже здесь, в Морровинде. Мои друзья нам помогут. Мы придумаем что-то для нас обоих, чем сможем заниматься вместе. Что-то интересное и свободное. Ты, наверное, думаешь, что честная жизнь всегда скучна? Неправда! Мы будем путешествовать, будем встречать разных интересных людей… и эльфов, ну, ты понял, побываем во всяких чудесных местах…       Нелос, вздохнув, привлек девушку к себе. Ему вдруг открылось, как глупо он поступал всю жизнь. С хорошей добычи он мог бы откладывать деньги – и сейчас не чувствовал бы себя беспомощным великовозрастным дитятей, которого тащит на себе женщина, утирая ему сопли и решая его проблемы. Но он любил кутить, чувствовать себя королем жизни, бросая деньги на ветер, чтобы впечатлить дружков и гулящих девиц… данмеру было теперь стыдно, и он обещал себе, что попытается, попытается отныне все делать так, как надо.       Одай лениво текла под мостом, играя бликами, старые деревья чуть поскрипывали на ветру, где-то стрекотал скриб. Двое стояли на мосту, обнявшись, данмер и бретонка, и каждый всей душой молил своих богов (он – Трибунал, а она – Девятерых) подарить им возможность счастья, сделать правдой романтическую сказку, которую они оба придумали себе.              – Онмар-р? А Хабаси слышала, тебя повязали, – мурлыкнула Сладкоголосая, оглядывая данмера и, еще внимательнее, его спутницу, которая настороженно осматривала «Южную Стену» изнутри и старалась держаться поближе к Нелосу. – Почему мой др-руг здесь? И кто эта милая девушка?       – Как повязали, так и развязали, – усмехнулся Нелос. – Это… моя невеста. Я к тебе по делу, Сладкоголосая.       – М-мр, сердце Хабаси р-радуется, когда видит тор-ржество любви, – протянула глава балморских воров, топорща усы – верный знак иронии, но бесшерстные в своей гордыне не интересуются хаджитской мимикой. – Что ха-аджит может сделать для тебя?       – Я имел в виду, наоборот… быть может, я смогу оказать тебе услугу? Мы собираемся на материк, не нужно ли что-то передать кому-то или вроде того?       – Увы, мой др-руг, у Хабаси нет просьб для тебя… – кошка выразительно скосилась в сторону Морри.       Нелос прищурился – похоже, дело для него все же было. Он никогда не состоял в гильдии Воров, предпочитая быть «свободным художником и холодным философом», как называл это один его приятель, но благоразумно водил дружбу с рядом гильдейцев и изредка оказывал им мелкие услуги – в обмен на информацию или звонкую монету.       – Что ж, жаль, – он обернулся к Морри. – Надеюсь, ты не скучаешь, милая? Кстати, вон тот малый за столиком – мой старый приятель, пойдем, я представлю вас друг другу. Аратор, дружище, давно не виделись!..       Нелос планировал отвлечь возлюбленную парой уроков воровского ремесла. Морри и Аратор обменялись приветствиями, Нелос порекомендовал его как учителя и подмигнул, надеясь, что тот правильно поймет намек. Босмер рассыпался в любезностях перед «прекрасной госпожой», похвалил тишину ее шагов и выразил убежденность, что ей от природы дано то, чего многие добиваются упорными тренировками. Насколько помнил Нелос, Аратор так говорил всем, даже увальням-нордам поперек себя шире и топочущим, как стадо мамонтов, что весьма помогало хитрому босмеру жить безбедно.       Морри сначала робела и оглядывалась на Нелоса, тот подбадривал и хвалил ее, и вскоре она увлеклась и насела на учителя с тем, чтобы он рассказал ей, действительно ли можно так научиться красться, что тебя не заметят даже посреди чистого поля в ясный день. Босмер снисходительно объяснял, что не всем байкам можно верить, и, в любом случае, любой мало-мальски опытный авантюрист в случае необходимости скрыться в чистом поле просто озаботится созданием невидимости. Повинуясь незаметному знаку данмера, Аратор пригласил новоявленную ученицу попрактиковаться на балконе, где есть место для маневра, а Нелос выразил желание спустится вниз и взять себе пару кружек мацта. Вместо этого, стоило Морри удалиться, он снова вернулся к Хабаси.       – У Хабаси есть хор-рошее задание для того, кто хочет ср-разу уплыть с Вварденфелла, – вполголоса сказала хаджитка. – Пр-ридвинь свои уши и слушай…              В комнате на втором этаже «Южной Стены» в глухой ночной час, когда лишь Дибелла и Мефала бдят над Смертным Планом, выискивая взглядом жаждущих их благословения, они наконец-то дорвались друг до друга.       – Моя нежная… моя красавица, – шептал Нелос, умело расстегивая многочисленные застежки.       Она целовала его, не давая говорить. Он ласкал ее шею, упиваясь гладкостью светлой кожи, ее маленькие уши, столь волнующие его, ее грудь с розовыми сосками…       – Две недели я боялась, что все это так и закончится, – вдруг прошептала она. – Что ничего не будет. Что ты передумаешь… или что в тюрьме с тобой что-то случится. Или что я вдруг заболею и умру. Я готова была устроить тебе побег… я глупая, да?       – Нет, – он вздрогнул от прикосновения ее рук. – Я буду очень стараться, чтобы ничего не закончилось… и чтобы ты была счастлива.       Два тела сплелись на постели, бело-розовое нежное, знавшее лишь дорогие притирания и ткани, и серое жилистое, отмеченное шрамами, помнящее и шелка, и дерюгу, и холод канавы, и пар лучших бань. Она никогда не была с эльфом раньше, а он уже знал человеческих женщин, но оба не испытывали ранее такого восторга от единой мысли, что в их объятиях – воплощенная мечта. Легчайшее касание вгоняло в сладостную дрожь, поцелуй едва не возводил на вершину блаженства… и две богини, незримо наблюдающие за соитием влюбленных, улыбались. Одна улыбка была печальной, а вторая – жестокой и кровожадной. И стоял в стороне третий, не улыбаясь – ибо он был из тех, что смеются последними.              – А если ты не вернешься?! – Морри была на грани слез. – Плевать на деньги! Что мне золото, если тебя убьют?!       – Я не смогу уважать себя, если не верну тебе деньги, что ты потеряла из-за меня. Послушай, Морри, это и в самом деле непыльная работенка…       – И что же в ней непыльного? – ядовито спросила она.       – Какой-то дурак в одиночку собирается ограбить одни руины, а я подстерегу его на входе и вежливо попрошу отдать то, что он там нашел. И отнесу заинтересованным личностям. Вот и все! Никаких ужасов, даже убивать никого не придется: у меня в тайничке на крайний случай лежат три свитка с отличным заклинанием паралича. Ну любимая, ну не волнуйся ты – это же в последний раз.       – И где эти руины? – вздохнув, спросила она уже тоном ниже, сдаваясь.       – Альд Редайния? На севере, на западном острове Шигорада… мы с тобой поедем до Хуула, ты подождешь меня там… а я окопаюсь около этих руин и подстерегу жертву. Все будет гладко, не волнуйся.       Морри задумалась. А потом вскинула голову и прищурилась:       – Погоди, если это такая «непыльная работенка», то почему за нее платят пять тысяч?       Нелос потер подбородок.       – Не знаю точно, но думаю, дело в цене товара. Он наверняка стоит в два раза больше, просто надо знать, кому это толкнуть.       – А по-моему, ты что-то недоговариваешь!       Они спорили еще долго, но, пусть Морри и говорила, что ей плевать на деньги, решающим доводом стало их отсутствие – после того, как она выплатила за Нелоса штраф, у нее в кошельке осталось септимов сорок, у того же – около двадцати, и этого не хватило бы даже на один билет до материка. Она могла бы написать друзьям и те одолжили бы ей по сотне, но это тоже не решило бы проблему – надо ведь еще что-то есть и где-то ночевать. Она могла бы написать домой… но пока письмо дошло и деньги доплыли бы к ней из Хай Рока, где-то месяц им пришлось бы поголодать. Впервые Морри ощутила действительную нехватку денег… и впервые она подумала, что тоже ничего не умеет, кроме как быть дочерью богача. Раньше она гордилась, что ее руки никогда не знали работы, и только сейчас поняла, что в этом есть и серьезные минусы.       Они выехали в Хуул в тот же день, потратив большую часть оставшихся денег на закупку необходимого снаряжения и оплату силт страйдера.              Нелос нашел перед входом в Альд Редайнию удобное место для засады и стал ждать. Привычные приготовления отзывались в нем как-то двойственно: ему было жаль бросать вольную разбойничью жизнь, но появившееся чувство ответственности перед Морри грызло его. Раньше он не то чтобы не боялся смерти, но все же был готов рисковать жизнью… сейчас смерть означала расставание с возлюбленной и пугала его куда больше.       Он прождал сутки с лишним, попивая бодрящее зелье и развлекая себя игрой в панцири с воображаемым ротозеем – он все хотел научиться жульничать в ней так, чтобы этим можно было подзаработать, и вот как раз выпало время отточить навык.       А потом явился тот самый «дурак», и Нелос от шока едва не вскрикнул.       Во-первых, это была женщина, а во-вторых, это была та самая босмерка, что свела их с Морри! Он даже не знал ее имени, но с тех пор, как впервые поцеловал губы возлюбленной, в мыслях называл «благодетельницей» и молился за нее Альмалексии, хотя, наверное, за иноверку молиться богам Трибунала было неправильно.       Нелос вцепился зубами в кулак, пытаясь быстро сообразить, что теперь делать. Быть может, это не она? Похожая женщина? Да нет, он узнал ее, она была даже в тех же самых легких доспехах… Так что делать? Следовать плану? Выйти объявиться? Уйти, не выполнив поручение, и упустить пять тысяч? Пока данмер переживал, босмерка привычно наложила на себя заклятие хамелеона и, почти полностью растворившись в воздухе, осторожно попробовала дверь.       Нелос машинально выпил приготовленное заранее зелье обнаружения жизни и приготовил свиток паралича. Он чувствовал себя последним подонком, эта женщина, без сомнения, оказала ему самую важную услугу в его жизни, а он собирался ограбить ее… или все-таки просто уйти? Попытаться поискать желающих переправить что-то контрабандой на материк?..       Тем временем свечение «обнаружения» неторопливо двигалось внутри древнего здания, то и дело замирая.       – Вивек, наставь меня, – одними губами прошептал Нелос, взывая к Лжецу более искренне, чем когда-то в своей жизни. – Подскажи, что мне делать?..       Он так и не принял решение к тому времени, как свечение куда быстрее двинулось в обратном направлении. Но когда скрипнула дверь и полупрозрачная фигура выскользнула из нее под небо, он воспользовался свитком – тело само среагировало на знакомую ситуацию…       И понял, что он не только подлец, но и идиот, не подумавший, что не он один умеет пользоваться «обнаружением жизни» – босмерка рванулась в сторону, легко уходя с линии заклятия и контратаковала. Ее заклятие не попало в Нелоса только чудом, он рванулся из своего убежища, перекатился… и понял, что даже если у его получится убить босмерку, боги проклянут его, он просто не сможет счастливо жить с Морри и хранить в себе эту ужасную тайну, будет видеть в кошмарах смерть этой женщины…       – Пощады! Прости! Это я, ты помнишь?! Нелос, разбойник из Пелагиада, которому ты помогла! – выкрикнул он, вставая на колени и поднимая руки. – Прости, я не знал, что это ты придешь сюда!       Босмерка какое-то время еще готовилась послать в него атакующее заклинание, а потом, видимо, вспомнила его лицо. Срок чар хамелеона иссякал, и ее лицо с черными глазищами без белков проявлялось все яснее.       – Это ты? Что ты здесь делаешь? – знакомым низким голосом, столь необычным для женщин ее народа, спросила она, поправив объемистую суму на плече.       – Меня послали перехватить добычу у авантюриста, который заберется в эти руины. Клянусь Трибуналом, я не знал, что это будешь ты!       Чего он не ожидал, так что лицо босмерки исказится холодной ненавистью.       – Так ты из них? – спросила она. – Тогда сдохни.       – Нет, прошу! Из кого?! Клянусь, меня просто наняли на это дело. Ради Морри, пощади меня! Я пошел на это, потому что нам были нужны деньги, чтобы уехать…       – Хочешь сказать, ты не из Камонны Тонг? – сомнение легло на лицо женщины.       – Нет! Конечно, нет! С чего ты взяла?..       – Кто тебя послал?       – Я… – он запнулся. Выдавать заказчика было нельзя, но он не видел другого выхода. – Гильдия Воров.       – Лжешь, мразь! Это меня послала Гильдия! Какой смысл посылать тебя перехватить мой заказ?       – Боги, да я не знаю! Поверь, я просто наемник. Меня послала Хабаси… она ничего мне не объяснила, я идиот, польстился на легкие деньги…       – Сладкоголосая решила меня подставить?! – черные глаза полыхнули гневом. – Или… – Тут вдруг она осеклась и побледнела. Ее, похоже, озарила какая-то ужасная догадка. – Если только… – прошептала она, – ее не обманули… кто-то из наших – крыса, кто-то слил это дело Камонне… она называла имя? Приметы? Что-нибудь?       – Нет. Она вообще так говорила, словно сюда должен был прийти мужчина.       – Все ясно, – босмерка оскалила мелкие зубы, лицо ее исказилось в мучительной гримасе, и, хотя она была довольно миловидна от природы, сейчас стала похожей на беса. – Теперь я все поняла. – Она грязно выругалась. – Слушай меня, ты, неудачник – сейчас ты свалишь отсюда, и, если тебе дорога шкура, ты найдешь способ уехать с этого треклятого острова и вообще из Морровинда. И Морри забери – надеюсь, она не пострадает из-за твоей тупости, данмер. Встал и пошел, и чтобы я видела твои руки. И не оборачивайся.       – Прости. Я очень благодарен тебе… если я могу что-то исправить… – он чувствовал себя ужасно. Морри ведь просила его не ввязываться в это сомнительное дело! Он был так самонадеян, так неосторожен!..       – Можешь! Можешь заткнуться и не тратить мое время, идиот! – голос босмерки сорвался даже не на визг, а на скрип – как камнем по стеклу. – Проваливай, или клянусь И’ффре, я всажу тебе дротик в спину!       Нелос сделал, как она сказала. Он все равно ожидал дротика в спину, но его благодетельница все-таки проявила милосердие – и отпустила его живым.       Он поспешил в Хуул, поглощенный стыдом за свое безрассудство и страхом перед будущим: раз в деле замешана Камонна Тонг, действительно, лучше бежать подальше, не думая о деньгах. Но все равно не успел.       Когда он явился в деревню, Морри в трактире Тонгара уже не было. Вещи ее были на месте, а сама она, по словам хозяина, куда-то пропала, вечером легла спать, а утром ее постель была пуста и холодна.       Ужас и осознание потери словно раскаленным железом впечатались в сердце молодого данмера. Даже смерть матери не так оглушила его в свое время – тогда он знал, к чему идет, болезнь долго грызла ее тело, прежде чем убить, и успел подготовиться, смириться и утешиться тем, что хотя бы страдания ее прекратились. Вина же вовсе едва не повергла его на землю – если Морри похитили бандиты Камонны, ее в лучшем случае заковали в рабские оковы. А могли и изувечить, надругаться, убить… гоня из головы ужасные картины, Нелос всей душой молился Альмалексии о том, чтобы с его возлюбленной ничего не случилось.       Взяв себя в руки огромным усилием воли, он выскочил из трактира и начал опрашивать всех местных подряд, не видели ли они прошлой ночью молодую красивую бретонку.       К его некоторому облегчению, высокая светловолосая нордка оживленно закивала: да, она вчера легла очень поздно и видела, как ночью приезжая девушка вышла из таверны, направилась к отхожему месту, ее кто-то окликнул, подошел к ней и они вместе пошли куда-то в сторону шахты Пудан.       – Кто это был?!       – Какой-то мужик, эльф, кажется. Было темно. Знаете, я тогда не подумала, что она идет не добровольно, но сейчас… они шли слишком близко друг к другу, но не как пара, понимаете? Будто бы он… ну не знаю, держал кинжал у ее печени или что-то вроде. Так что, ее правда похитили?! Шоровы кости, ужасно! Надо сказать страже!       – Где эта шахта?! – хрипло выдохнул Нелос. Нордка вкратце объяснила ему дорогу.       Раньше Нелос никогда бы даже не попытался попросить помощи у стражи, но сейчас он готов был хвататься за соломинку. К сожалению, на весь Хуул стражник был только один, и он отказался покинуть пост ради слов сомнительного приезжего типа, что его невесту якобы похитили какие-то бандиты (о Камонне Тонг Нелос, конечно же, не заикнулся – вставать на пути шайки брата герцога простой редоранский стражник точно бы не рискнул). Слова доброжелательной нордки, подошедшей и пересказавшей слуге закона то, что она видела, стража тоже не убедили – явного насилия к девушке применено не было, и куда именно ее повели, никто не видел. Единственное, что он пообещал, что после пересменки сообщит в Альд’рун о возможном похищении девушки, и они, наверное, кого-нибудь пришлют, если сочтут сигнал достойным усилий.       – Через неделю в лучшем случае, да?! Вы же понимаете, что с ней уже сделают к этому времени? – Нелос в отчаянии схватил стражника за руку.       – Парень, если ты не врешь, чтобы меня заманить куда-то, то я тебе сочувствую, но если ее похитили ночью – с ней уже сделали все, что хотели, увы. Мой тебе совет, найми пару крепких ребят и попытайся вызволить свою подружку сам.       – У меня нет денег, – прошептал Нелос.       – Ну уж тут извини. Все, парень, отпусти мою руку и отвали, а то будешь вызволять свою невесту с переломанными ногами.       Нелосу оставалось лишь два пути – идти искать девушку самому, рискуя жизнью, или бросить Морри и спасаться бегством, свистнув у кого-нибудь денег на дорогу. Еще месяц назад, похить Камонна Тонг его спутника, он не сомневаясь выбрал бы второй путь, будь похищенный его родней, дружком, любовницей, да хоть кем. Нелос Онмар жил в мире, где каждый сам был за себя, и не видел в этом ничего дурного. Но сейчас бросить Морри было все равно что отрубить себе правую руку. Нелос проверил кинжал и поспешил к шахте Пудан.              – А вот и ты, ублюдок, – за очередным поворотом шахты Нелоса так сноровисто разоружили и скрутили, что он не успел и пикнуть. Хотя ему казалось, что он пробирался очень осторожно. – Пришел за своей шлюшкой? Ты правда собрался жениться на ней, н’вах? На человеческой самке? Ну и в грязь ты влез…       – Вы кто? – проговорил Нелос осторожно. Кинжал у его горла явно держал профессионал.       – Те, кто не пятнает честь народа Велоти, якшаясь с проклятыми захватчиками. А где же артефакт? Ты не взял его с собой? Хитрюга…       – Покажите мне Морри. Она жива?       – Приведи ее, – бросил держащий его бандит подельнику. – Пусть полюбуется.       Вскоре в закуток, где все это происходило, тот привел заплаканную Морри. К облегчению Нелоса, она не была раздета – возможно, пока мерзавцы и не тронули ее. Но рот ее был завязан, и ее трясло от страха.       – Морри, родная, ты в порядке?!       – Портить товар не в моих правилах, тупица, так что она в порядке. За нее дадут хорошую цену на рынке. Впрочем, и твою задницу тоже, может, удастся сплавить какому-нибудь любителю. Но если ты принесешь мне артефакт – я даже буду так добр, что отпущу вас на все четыре стороны.       – Какой еще артефакт?       – Тот самый, про который нам рассказала одна драная кошка. Который ты должен был перехватить у кого-то из шавок этого уродца Стейси. Что тебя так удивляет? Драная кошка была счастлива рассказать нам о тебе после того, как мы выдрали ей три когтя и пообещали отрубать хвост по кусочку. И она так хорошо вылизала мне ноги в благодарность, что я не стал выдирать остальные когти! Интересно, а как твоя сучка работает языком? Надеюсь, не хуже?       Морри умоляюще смотрела на Нелоса. Того затрясло от унижения и беспомощности. Они пытали Хабаси! Милую, ироничную, умную Хабаси! А теперь в их руках Морри… и он ничего не может сделать.       – Или, может быть, твой язык, поднаторевший в вылизывании задниц человеческой швали, справится лучше? В общем, хватит корчить из себя непонятливого, принеси нам артефакт – и проваливай со своей девкой из нашей благословенной земли.       Нелос понял, что признаться в том, что у него нет артефакта, и он даже не знает, что это за артефакт – подписать смертный приговор им обоим. А перед смертью над ними еще и поглумятся… Он судорожно кивнул.       – Вот умница. Часа тебе хватит?       Часа? Он не успеет ничего придумать за час.       – Я… я его спрятал рядом с теми руинами. Полдня, если очень потороплюсь.       – Полдня? Что мы будем делать тут полдня? Развлекаться с твоей… невестой? – презрение в голосе было, кажется, абсолютно искренним. Нелос подумал, что это, быть может, шанс – эти двое из Камонны действительно презирают чужеземцев, и, возможно, не тронут Морри – из брезгливости.       – Морри, я вернусь, – хрипло сказал он, всматриваясь в лицо возлюбленной. Она в отчаянии закрыла глаза.       – Если рядом с шахтой будет крутиться стража или еще кто подозрительный, я очень огорчусь, – проговорил бандит, и это подействовало на Нелоса сильнее красочных угроз. – Уведи ее. – Это подельнику. – А теперь и мы повернемся… вот так, не оборачивайся и топай, – он отпустил Нелоса и ткнул его кулаком в спину. – Полдня. Не придешь – я огорчусь еще сильнее.       Нелос вышел из шахты и понял, что сейчас расплачется, как сопливый малыш – впервые за последние лет десять. Впрочем, у него было шесть часов, чтобы что-то придумать… Он подумал, что если бы этих мразей было больше, чем двое, с ним отправили бы сопровождающего, и все надежды бы рухнули, но сейчас у него был шанс.       Что он может сделать? Снова упрашивать стражника помочь ему, рискнув жизнью заложницы? Попытаться обмануть бандитов Камонны, всучив им что-то вместо искомого артефакта? Если бы он хоть знал, на что похож тот артефакт! Убежать, а потом молиться, чтобы Морри действительно продали в рабство, и попытаться украсть ее или по-быстрому раздобыть где-то тысячу монет и выкупить? Но они не станут беречь ее, она расплатится за его трусость, и цена будет ужасна… Опять же, надеясь на чудо, попытаться отбить ее силой?.. он, даже вооруженный, не соперник им, а теперь и кинжал отобрали…       Размышляя так и стараясь не завыть в голос, Нелос почти бежал на север, мимо Хуула, к морю. Конечно, добывшая артефакт босмерка уже далеко… нет смысла возвращаться к Альд Редайнии… но нельзя и дать заподозрить бандитам, что он не собирается выполнять их требования. Вдруг Нелос, споткнувшись, рухнул на колени. Суеверная мысль возникла в его гудящей, разрывающейся от бесполезных мыслей голове – не знак ли это от высших сил? В любом случае молитва не повредит.       – Альмсиви… прошу… кто угодно, кто слышит меня! Помогите мне! Помогите Морри!       Но небеса остались безгласны. Данмер поднялся на ноги и продолжил свой путь. Все же некая идея – зародыш идеи, непроросшее зерно – появилась у него. Его благодетельница, скорее всего, все же не просто проскользнула мимо стражей в руинах, а зачистила помещение. Все знакомые Нелосу «гробокопатели», как их шутливо называли, утверждали, что оставлять за спиной нежить или даэдра ни один профессионал не станет, будь у него хоть идеальное заклинание хамелеона. Значит, в руинах пусто, и он сможет прийти туда безоружным. Вдруг босмерка вынесла оттуда не все? Вдруг там остался какой-то незамеченный ею тайник, а в тайнике что-то дорогое? Да, это не тот артефакт, чем бы он ни был, но он скажет, что у посланницы Стейси было с собой только это. Или, к примеру, он найдет там оружие… или свиток хамелеона… что-нибудь, что даст ему хоть призрачный шанс отбить Морри.       К счастью, зелий хождения по воде он взял с запасом.              Руины оказались и впрямь пусты, но ничего стоящего в них не осталось. Нелос нашел только алтарь, на котором, похоже, и стоял недавно тот злосчастный артефакт. Две свечи, безразлично скалящийся череп и камень душ. Данмер обессилено опустился перед алтарем на колени, стукнул по камню кулаком. Он потратил половину времени, чтобы добраться сюда, столько же – на обратный путь, то есть, никакой иной план, даже если он придет ему в голову, он воплотить не успеет. Мысль все же оставить Морри в руках бандитов и бежать одному снова проскользнула в его голову. Ей он все равно ничем не поможет, если явится с пустыми руками… только будет бессильным свидетелем ее унижения и мучений. Или трупом. Да, если он сбежит, то эта вина останется с ним на всю жизнь… но он будет жив и свободен.       Нелос все-таки заплакал. Трус и предатель… нет, он должен что-то придумать!       – А вот и ты, – вдруг раздался голос. – Ты немножко опоздал… тут все уже украдено до тебя. Но я не думаю, что стоит лить слезы по такой пустяковой причине.       Нелос вскочил, машинально пытаясь выхватить отсутствующий кинжал. Заозирался – но никого не увидел. Еще одного зелья обнаружения жизни у него не было.       – Ты кто?! Смертный? Дух? Даэдра?       – Ты не туда смотришь, – и, обернувшись на голос, Нелос увидел, как невидимость сходит с молодого бретона в скромной одежде. Оружия при нем не наблюдалось, но через плечо висела огромная дорожная сума, в которой при желании можно было спрятать даже боевой топор. – Тебя послала Хабаси, так? Я – Симин Фралини, надеюсь, ты слышал обо мне?       – Ты доверенное лицо Стейси, хотя ни разу не украл и единой монеты, – Нелос зло утер слезы.       – Я – честный торговец, – странно улыбнулся он. – Ты не очень понимаешь, что тут происходит, так?       – Нет. Но…       – Скоро Камонна Тонг и гильдия Воров сделают решающие ходы друг против друга. Мы хотим лишить наших конкурентов их любимого цепного пса Сжоринга и его подпевал. И для этого мой друг Джим придумал несколько комбинаций… и в одну из них впутался ты… ты меня, по-моему, не слушаешь.       – Прости… я просто не знаю, что делать. Мою невесту схватили бандиты Камонны. Я должен принести им какой-то артефакт… а я даже не знаю, какой артефакт! – он снова почувствовал, что готов заплакать.       – Даже не знаешь, какой артефакт? – с каким-то неуместным весельем переспросил Фралини. – Ну ты даешь!       – Может быть, ты сможешь помочь мне? – безумная надежда загорелась в Нелосе.       – Ну… мне, конечно, тебя жаль, парень, но я не творю добрые дела за спасибо. Впрочем, за хорошую цену…       – У меня почти нет денег, – проговорил Нелос. – И у меня осталось всего три часа от отпущенного ими срока! Но заплачу тебе потом, клянусь. Двойную цену! Только помоги мне выручить Морри!       – Ага. Ищи тебя потом свищи.       – Клянусь своей душой, своей жизнью! Я заплачу!       – Хм. Ну ладно. Ты кажешься честным малым, – бретон как-то двусмысленно усмехнулся. – Так где эти твои бандиты?       – Рядом с Хуулом. В яичной шахте, – он не верил своему счастью. – Их двое… они опасны и хорошо снаряжены. Они отобрали у меня оружие… у тебя нет запасного кинжала?       – Подожди-подожди. Ты же не думаешь, что я пойду сейчас и сражу в честной схватке двух боевиков-Тонгов? Ты меня ни с кем не путаешь? Я торговец, а не головорез.       – Тогда как же…       – Послушай все же, что тут творится. Это имеет к твоей проблеме прямое отношение. Хабаси послала тебя, так как считала, что тут есть ценный артефакт, за которым прибудет агент Камонны. Увы, она перестраховалась и не сообщила об этом нашему главарю, справедливо опасаясь, что в рядах гильдии – крыса, и информация уйдет к Тонгам. Стейси же послал свою новую протеже, чтобы спровоцировать агента Тонгов и подсунуть им поддельный артефакт, который она якобы вынесла отсюда. Но на нее напал не агент Камонны, а ты… весь план насмарку. А они вместо этого решили похитить твою девушку и сделать все твоими руками! В мозгах им не откажешь, во всяком случае.       – То есть артефакта на самом деле нет?!       – Может быть, где-то он и есть на самом деле, но вот тут у меня… – он раскрыл сумку, доставая огромный золоченый кубок с крышкой, – поддельный. Очень удачно, что ты снова сюда зашел, мне не придется придумывать, как им втюхать его. Отдай чашу им… и все будут довольны.       – Но если… они возьмут артефакт и убьют нас с Морри? Или утащат в рабство?       – А ты им пригрози, что выпьешь из нее, – хитро ухмыльнулся Фралини.       – Ч-что? И это поможет?       – Я тебя уверяю, это серьезная угроза. В любом случае, мне больше нечего тебе предложить. Ты как будто сам не брал заложников и не знаешь, как безопасно менять их на выкуп!       Нелос судорожно кивнул и протянул руки за кубком. Бретон отдал артефакт вместе с сумой.       – Где я потом найду тебя?       – Тебе нужно будет срочно рвать когти, поэтому поплывешь сначала на Солстхейм. Как раз из Хуула туда плавает мой приятель С’вирр. Скажешь ему пароль «Ключ скелета», и он возьмет вас двоих бесплатно и отплывет сразу же. А там уж я тебя найду и мы рассчитаемся. Тебе пора, – и Фралини вновь стал невидим, подмигнув напоследок.              Нелос со всеми предосторожностями открыл дверь шахты и крикнул внутрь:       – Выводите Морри! Я принес выкуп!       Потом отошел подальше, взяв чуть восточнее, встал рядом с деревом и стал ждать.       Из пещеры выглянул тот бандит, который тогда поймал его, внимательно огляделся по сторонам и, наконец, обратил взгляд на Нелоса.       – Показывай!       Нелос продемонстрировал золотой кубок.       – Выводите Морри! Я хочу ее увидеть.       Бандит скрылся внутри и вскоре вернулся, ведя впереди себя рыдающую девушку. Все еще одетую, к облегчению Нелоса, и, кажется, не битую.       – Теперь отдавай чашу, н'вах!       – Закрой за собой дверь шахты. Я оставляю товар тут… и отступаю туда, – он махнул рукой на запад, к Хуулу. – А ты отпускаешь Морри, и она тоже идет туда. Морри, слышишь, любимая?! Иди, но не беги! Все будет хорошо. А ты идешь за кубком. И если что не так, а я бегаю быстро, чтоб ты знал, особенно с тем зельем, что я выпил только что, – сплошной блеф, но непроверяемый, – я добегу и выпью эту чашу, ясно?!       Судя по лицу бандита, угроза и впрямь была нешуточной. Что же в этом кубке такое, интересно?!       – Все будет по-честному, мать твою. Не в первый раз, – бандит захлопнул дверь шахты за собой. – Раз… два… три! – Он отточенным движением перерезал веревки, связывающие девушке руки, и отпустил Морри.       Она бы наверняка побежала, забыв о словах Нелоса, но из-за юбок и слабости от пережитого лишь ковыляла, словно старуха с подагрой, все еще рыдая и на ходу вытаскивая изо рта кляп. Нелос отступал от чаши пружинистым перекрестным шагом, чтобы видеть и артефакт, и бандита, и свою возлюбленную, готовый чуть что бежать – но не к чаше, все равно она поддельная, а к Морри – и с ней к Хуулу…       Наконец, он действительно сорвался на бег, схватил Морри за руку и потащил ее прочь от Пудана. Вопреки его страхам, бандиты не погнались за ними. Почувствовав его поддержку, девушка тоже нашла где-то силы и, подобрав юбку второй рукой, значительно ускорила бег.       В Хуул они вбежали, задыхаясь, плача и смеясь, не веря, что они спаслись.       – Ого, парень! Молодец! – несколько смущенно сказал давешний стражник. – Так не врал ты, значит…       Нелос не удостоил его и словом.       – Мои вещи, – вспомнила Морри, всхлипывая и показывая в сторону трактира.       – К скампу вещи, надо сматываться… к пристани!       – Но денег же нет…       – Все будет хорошо. О Альмсиви, спасибо вам!       Услышав пароль, веселый хаджит тут же посерьезнел и пригласил их обоих на свой корабль. Они плюхнулись на влажные лавки и вцепились друг в друга, снова плача, смеясь, шепча ласковые слова и обещая друг другу, что теперь все будет хорошо.       Начинался закат, и море налилось расплавленным золотом. Хаджит-корабел ловил несильный ветер в парус, мурлыкая себе что-то под нос, и Вварденфелл все отдалялся и отдалялся.              Солстхейм встретил влюбленных морозным рассветом и снегопадом. Нелос помог Морри выбраться на пристань, и они оба уставились на грозный имперский форт.       – Надо найти какую-то работу, чтобы было что есть в первое время, – сказала Морри. – И, надеюсь, тут все в порядке с почтой, я пошлю за деньгами…       – Немного честного труда будет самым малым, чем я смогу отблагодарить Альмсиви за их доброту, – кивнул данмер. – Я так виноват перед тобой, Морри! Если бы я не влез в эту авантюру, тебе не пришлось бы вынести этот ужас.       – Они ничего такого мне не сделали, – в, кажется, сотый раз, сказала она. – Только оскорбляли… ну дали пару пощечин, но несильных, – она говорила это с некоторым вызовом, хотя ее никогда, никогда раньше не били по лицу и не называли «тупой сукой» и «грязной человеческой самкой». – Ты мне что, не веришь, что ли?!       – Верю! Но разве это «ничего»?! Я убью их, если мне представится возможность, клянусь!       – Да, это ничего, – настойчиво, почти с яростью повторила она, – они не изнасиловали меня, не искалечили и даже не глумились, как над той твоей знакомой… вообще они мало внимания обращали на меня, слава Девятерым.       – Может, тогда они и про Хабаси приврали? – с некоторой надеждой спросил Нелос.       – Может, – равнодушно сказала Морри, она все же не могла искренне пожалеть ту, что втравила их в это дело. – Пойдем в форт.       К удивлению Нелоса, капитан форта, выслушав почти правдивую историю Морри, проникся сочувствием к ней, одолжил немного денег, заверил ее, что отправит ее письма самой срочной почтой, и даже выделил им комнату в форте.       – Ну надо же! Какой добрый капитан! – сказал Нелос с некоторой иронией, когда рядовой Легиона показал им их комнату и, отдав честь, удалился восвояси.       – Это плюсы бытия добропорядочной подданной империи, – слабо улыбнулась Морри, падая на кровать. – О боги, как же я устала…       – Да брось, это плюсы бытия красавицей.       – Ну ладно, плюсы бытия богатой добропорядочной подданной империи. У него наметанный глаз, а мои вещи, хоть и в ужасном состоянии, все еще выглядят как стоящие своих денег. Будь я красавицей в лохмотьях, он предложил бы мне то же самое разве что за место в своей постели, а будь я старухой не красивее гарпии, но из тех, что тратят золото без счета, он, уверяю тебя, предложил бы самую роскошную из комнат и полный пансион – в справедливой надежде на будущее вознаграждение. Давай спать, милый, вчера был ужасный день.              Ночью они оба проснулись от какого-то странного звука.       – Кто здесь? – спросил Нелос, пытаясь рассмотреть, хоть что-нибудь в окружающей темноте.       Призрачный магический свет озарил их комнату. Перед ними стоял Фралини.       – Я пришел за своей платой, – сказал он.       – Это тот, кто помог тебе? – Морри нервно прикрылась одеялом. – Мы разве не закрыли дверь?.. Послушайте, мы очень благодарны вам, но нельзя же так врываться…       – А ты что скажешь? – обратился нимало не смутившийся бретон к Нелосу.       – Прости, мы же только прибыли. Я пока не успел достать денег, но я завтра же найду работу – и заплачу тебе, что обещал, когда заработаю достаточно.       – Двойную цену? – улыбнулся Фралини.       – Да.       – Приятный сюрприз – для этого работать тебе не придется.       Морри сообразила быстрее, чем Нелос, что эти слова – угроза, но, увы, это не помогло.       – Стража! – завопила она во все горло, скатываясь с кровати и бросаясь к двери в одной нижней сорочке. – Помогите!       – Стой, дурочка, и помолчи, – и Морри, вдруг онемев, бессильно осела на пол. – Сделка была совершена, и твой любовник поклялся мне, что заплатит двойную цену. Жаль, он не уточнил, что именно будет платой… а значит, выбор за мной.       Тот, кто выдавал себя за Симина Фралини, выглядел теперь иначе. Длинные черные рога росли из его лба, а зубы стали острыми, как у рыбы-убийцы.       – Т-ты… нет…       – Я – не «нет», я, скорее, «да», – улыбка поддельного Фралини расплылась буквально до ушей.       – К-кто?..       – О Падомай, без этого кабыздоха меня никто никогда не узнает! Представь рядом со мной огромную вонючую псину, смертный.       – Клавикус Вайл… о боги, что я наделал… но за что? Почему мы?       – Потому, что вам предначертано стать образцом истинной любви в глазах многих поколений наивных детишек. Барды будут слагать о вас песни… «Красотка и бандит»… любовь превыше различия рас и положений… и прочих трудностей. Ты не представляешь, сколько по вашей милости сорвется у меня сделок – вдохновленные вашим примером, десятки смертных забудут о выгоде.       Он шагнул к Нелосу и схватил его за горло.       – Увы, это записано в Свитках, хотя я не представляю, что в сопливой легенде о сбежавших в закат влюбленных такого важного для мироздания. Я крутил так и этак, и понял, что убытков не избежать, что бы я ни сделал. Убей я вас сегодня, стало бы только хуже. «Они жили недолго и несчастливо и умерли в один день» – смертные обожают дешевый пафос театральных пьес. Впрочем, один неплохой вариант я все же нашел.       Черные когти точно и безжалостно устремились к лицу Нелоса. Он зажмурился, но тонкая кожа век не смогла защитить его глаза. Он закричал, срывая горло. Боль была не такой страшной, как омерзительное чувство пораженной уязвимости – сродни ощущению щепки, глубоко впившейся под ноготь, только стократ хуже. И ужас будущей слепоты, всей жизни, которую он обречен провести в полной тьме… никогда он не увидит неба, никогда он не увидит ничего…       – Нелос! – услышал он истошный вскрик Морри, видимо, ради наслаждения бессилием жертв бог позволил ей вновь обрести власть над голосом. – Ты жив?! Ты жив?!       – О Лорд, умоляю… – теперь боль стала сильнее. Он зажал опустевшие глазницы ладонями, ощутил теплую кровь…       – Ты обещал двойную плату. А у влюбленных ведь все общее, так?       – Не трогайте Морри… – сумел он выдавить, но просить взять обе цены с себя уже не смог – и эта оказалась слишком высокой. Даже обвинения себя в трусости больше не помогли. Принц Даэдра выколол ему глаза! Если он отдаст еще что-то – что останется от него? Как он будет жить?!       – Нет… нет, пожалуйста, нет! Не-е-ет! – Морри, похоже, попыталась сопротивляться. А потом ее вопль стал еще громче и уже нечленораздельным… и каким-то захлебывающимся… а потом стих.       – Морри! Морри?! – Нелос вдруг ощутил дикий страх за нее пополам с виной. В этот миг он был готов покончить с собой, если окажется, что Вайл убил Морри. – Нет, сволочь, нет, что ты с ней сделал?! Морри, ответь!       Стон и булькающий кашель был ему ответом. Жива! Нелос отнял руки от лица, неуклюже сполз с кровати и попытался нашарить что-нибудь вокруг себя. Наконец, его ладони наткнулись на теплое, живое… еще один нечленораздельный стон, и он почувствовал, как рука девушки взяла его ладонь и направляет куда-то… он ощутил ее лицо, мокрое… слезы? Кровь?... ее нос, губы, она проталкивала его пальцы внутрь своего рта, там было очень много липкой влаги… и не было…       – Он в-вырвал тебе язык? – проговорил Нелос сквозь рыдания – если слезы еще и могли течь из глазниц, он не ощущал их за кровью. – О, милая, прости… прости…       Распахнулась дверь – на крики, наконец, прибежали легионеры.       – Что тут… о Девятеро, – осекся стражник. – Лекаря сюда, быстро!              Через две недели Морри немного оправилась от кровопотери (гарнизонный лекарь и священник Имперского культа сделали все, что могли) и первого шока, но все еще была какая-то пришибленная. Она словно не вполне осознавала, что с ней произошло. То, что осталось от ее языка, заживало. Она очень похудела, так как не могла нормально есть. Нелосу было еще хуже. Жить в мире, который не видишь, оказалось куда сложнее, чем он себе представлял. Без помощи он не мог добраться даже до отхожего места, стоило ему оторваться от какой-нибудь стены, как он терял всякую ориентацию. Эта беспомощность была просто убийственной. Общаться им тоже стало куда труднее – Морри могла слышать Нелоса, а вот ему не могла ни сказать что-то, ни написать. Какие-то бытовые вопросы помогали решать местные доброхоты, читая Нелосу записки Морри вслух, но писать что-то личное вот так она была не готова. Местный служитель Девяти, Джелин, очень переживавший за влюбленных и всячески старавшийся облегчить им страдания, подсказал неплохую мысль – разработать свой шифр условных сигналов, касаний или звуков, которые еще могла издавать Морри, но пока они не далеко продвинулись в подобном общении.       Легионерам Нелос не стал рассказывать, кто их искалечил, из опасения, что их вытурят, чтобы не навлечь на форт еще больший гнев бога. Он держался версии о каком-то жутком чудовище, ворвавшемся к ним в темноте, напавшем, а потом убежавшем. Морри неизменно подтверждала ее. В итоге преступление списали на местных оборотней, которые в последнее время совсем обнаглели.       Они несколько раз поссорились – старались поддерживать друг друга, да, но каждого занимала в первую очередь его потеря, и просто не хватало душевных сил утешать и партнера. Потом они мирились – как могли, обнимали друг друга и гладили по голове. С той ужасной ночи они еще ни разу не занимались любовью, их тела словно потеряли вкус к наслаждению, оказавшись искалеченными… оставалось надеяться, что когда-нибудь все придет в норму.       Но судьба готовила им еще один удар. Еще через две недели пришел ответ на письмо Морри от управителя ее отца (без подписи, но она знала его почерк). К нему прилагалось всего три тысячи золотом. В письме было следующее:       «Миледи! Вы сообщили ужасные новости, но моя новость еще ужаснее: вашего достопочтенного отца вероломно обвинили в заговоре против правящего дома Вэйреста. Ему удалось бежать из провинции, но все его состояние было конфисковано в пользу казны королевства. Не возвращайтесь домой! Иначе вас тоже арестуют. Надеюсь, боги помогут вам с вашим отцом найти друг друга… Я же прилагаю к письму небольшую сумму из своих личных денег, простите, это все, что я могу для вас сделать.       Молюсь Стендарру за вас и вашего отца,       остаюсь всегда преданным вашему дому».       Над письмом Морри от беспомощности разрыдалась – присланная сумма едва покрывала расходы лекаря и капитана. Ужасное совпадение или опять происки жестокого Вайла, было уже не важно. Порвалась последняя нить, связывающая ее с прошлой беззаботной жизнью. Чуть успокоившись, она стала прикидывать, кому можно доверить прочесть это письмо для Нелоса, и выбрала Джелина. Выслушав, данмер долго молчал, а потом ужасающе спокойно сказал:       – Я сдаюсь.       Морри протестующе замычала и яростно нацарапала на бумаге, которую теперь всегда носила с собой вместе с дорожным набором для письма: «Нет, мы справимся!» Джелин прочел ее слова вслух.       – Как? – с тем же безразличием спросил Нелос, поднимая к возлюбленной лицо с повязкой, закрывающей заживающие глазницы. – Мы оба нищие калеки, не знающие никакого ремесла.       «Хотя бы назло искалечившей нас твари – мы справимся. Я люблю тебя и не позволю тебе сдаться».       – Я тоже люблю тебя. Но это нам ничем не поможет.       Морри зарычала и вновь, едва не прорывая пером бумагу, нацарапала:       «Мы не первые на Нирне, кто остался без глаз или языка! Если ты и вправду любишь меня, ты не сдашься, когда ты мне нужен! Я не согласна лечь и помереть, ясно?!»       И когда Джелин, явно чувствуя себя неловко, прочитал эти слова, Морри бросилась Нелосу на шею и отчаянно поцеловала, не открывая губ, чтобы не бередить заживающую рану.       Он стиснул ее в объятиях в ответ. Гнев на свою слабость придал ему решимости. Она, изнеженная богатством, нашла в себе силы противостоять ударам судьбы, а он, лихой разбойник, может только ныть и оплакивать свою горькую участь?!       – Прости, что был таким слюнтяем. Я буду с тобой, пока нужен тебе. Я научусь жить так, я найду дело, которое может делать слепой… мы справимся.       Она дважды коснулась его щеки, что на их новом языке означало «люблю».       Священник тихо и деликатно удалился.       В ту ночь они снова разделили ложе, и хотя большая часть удовольствия была отравлена их общим горем и у них мало что вышло, это был шаг к лучшему.

***

      Барды слагали песни о Морри и Нелосе, о любви превыше различия рас и положений. О них пели в Морровинде и Хай Роке, Сиродииле и Эльсвейре, Хаммерфелле и Скайриме. В песнях влюбленные переживали множество приключений, смешных и опасных, преодолевали все преграды, побеждали всех врагов, даже саму смерть, оставались юными и прекрасными, влюбленными друг в друга по уши…       Пал Дагот Ур, обрушился и отступил Кризис Обливиона, и, едва дав Тамриэлю вздохнуть, нанес безжалостный удар Красный год. Но в годы слез и потерь все равно пели песни, и среди этих песен неисчислимые вариации «Красотки и бандита» неизменно имели успех и у юных, и у стариков.       И никого не удивляло, что такое же название было у небольшой уютной таверны на пути между Имперским городом и Скинградом. Путники еще больше радовались, познакомившись с хозяевами – красивой немой бретонкой и ее мужем-данмером, стройным, но, к сожалению, слепым.       – О, вы так назвали таверну, потому что вы как Морри и Нелос, да? – задавали неизменный вопрос постояльцы. Хозяйка кивала и улыбалась, а хозяин отвечал неизменной же шуткой:       – Вообще-то я предлагал название «Красавчик и бандитка», но жене почему-то не понравилось.       И все смеялись.       – А как вас зовут на самом деле? – интересовались постояльцы.       – Морри и Нелос! – смеялся хозяин. – Правда-правда!       И все смеялись снова.       Супруги были счастливы в браке, дела у таверны шли хорошо… и только иногда, оставшись наедине, они вдруг вспоминали самую ужасную ночь в их жизни.       – Я иногда боюсь, что он вернется. Вряд ли под «неплохим вариантом» он имел в виду именно нашу тихую мирную жизнь. Случится что-нибудь ужасное, – говорил Нелос.       «Не думай об этом. Лично я наслаждаюсь каждым днем, в котором ужасное не случается. Это бывает куда чаще, правда?» – их тайным языком «отвечала» Морри. Хотя ей тоже в голову приходили такие мысли.       – А иногда я думаю, что он рассчитывал, что мы не сможем выдержать испытание. Возненавидим друг друга или покончим с собой… а мы справились.       «И это может быть».       Эти разговоры никогда ничем не заканчивались.              А однажды в таверну зашла моложавая босмерка средних лет в отличных легких доспехах. И замерла у порога.       – Морри! – воскликнула она удивленно-радостно, увидев трактирщицу. – Это ведь ты?! Нелос! О боги, бедняга, что с твоими глазами? Так вы живы!..       Женщины бросились друг другу в объятия. Потом, отстранившись, Морри показала себе на рот и покачала головой.       – Ох милая, а с тобой-то что?..       Вечером, за вином и ужином, они ей все рассказали, и она тоже поделилась своей частью истории. Конечно, выяснилось, что Фралини не участвовал в той авантюре, и совершенно настоящую Горькую Чашу гильдия Воров удачно использовала, чтобы переманить у Сжоринга одну из его сильнейших сторонниц. А благодетельница Морри и Нелоса в итоге стала главой воров Вварденфелла… впрочем, во время Кризиса она перебралась в Сиродиил «с понижением», как она выразилась – и теперь она одна из шишек местной гильдии и совершенно довольна жизнью.       – А ты как думаешь, что он имел в виду под «неплохим вариантом»? Чего нам ждать?       Босмерка задумалась.       – Вас ведь никто не узнаёт, да?       Морри кивнула и пожала плечами.       – Мне кажется, – сказал Нелос, – что все думают, что те Морри и Нелос – обычная выдумка. Впрочем, они и есть выдумка. Никогда не слышал песни, хотя бы отдаленно напоминающей нашу настоящую историю.       – Может быть, в этом и дело, – задумчиво сказала босмерка. – Может, фантазия куда меньше впечатляет, чем реальная история? «Так бывает только в дурацких песнях, а на самом деле нет никакой любви» – и можно спокойно идти на сделку хоть с Вайлом, хоть с кем. Поэтому это и неплохой для него вариант, вы не стали ни для кого живым примером. Но когда-нибудь узнают и вашу настоящую историю.       Она помолчала и добавила уже другим тоном:       – Кстати, если хотите, выхлопочу для вашей таверны «метку Серой Лисы» – чтобы вас не трогали наши. По старой дружбе.       – Было бы здорово, если нам не придется ради ее получения стать тайным складом награбленного или в этом роде, – сказал Нелос, беззвучно пообщавшись с Морри. – Кстати, ты не знаешь, эта Серая Лиса – действительно реальная женщина? Про нее такие чудеса рассказывают!       – Неа, – босмерка подмигнула Морри, – она выдумка.