Ад уже здесь

Здравствуй, дорогой читатель! «Кто ты?», — спросишь ты. Я не хочу раскрывать своей личности в рамках конфиденциальности. Я также не горю особым желанием, чтобы кто-либо прочёл это или узнал о написанном, но, увы, уже поздно. Я зашла слишком далеко и просто не смогла вовремя остановиться. . - Ты знаешь Николаса Миллера? - спрашиваю я студента, улыбаясь в камеру. Уже десять часов, сейчас перемена, а я веду колонку в школьной газете. Я совру, если скажу, что история началась с этой фразы, все это произошло около недели назад. Наша школа выиграла в матче по футболу Фрименской школе. Событие действительно стоящее, скажу вам. До этого никто не мог одержать победу над фрименами. В наших кругах их называли «шакалами». Не знаю почему, да и это не так важно. Они побеждали в каждом матче, соперники уже до начала пытались смириться со своей неудачей, надеясь, что в следующем году попадётся противник послабее. Знаете, кто-то даже поговаривало про чёрную магию в их кругах, но я не верю всем этим слушкам (сама писала статью). Ясно, что в наших кругах победе придавали огромное значение. Было организовано более двадцати вечеринок, на всех присутствовали алкогольные напитки, хотя это запрещено законом. А на школьную дискотеку сама директриса притащила бутылку шампанского. Я никогда не интересовалась футболом, поэтому все эти празднования меня не привлекали, пока главный редактор не потряс меня за плечо в столовой и попросил «на пару слов». - Сможешь взять интервью у одного человека? – спрашивает он, хмуря брови. Я замечаю любые изменения в поведении людей. Может, потому, что в восьмом классе, со скуки прочла пару книжек по психологии, а может, это внутреннее око. Было видно, что парень нервничал. Его губа подёргивается, а пальцы нервно барабанят по поверхности стола. Кажется, я тоже переняла это волнение, поэтому приближаюсь к редактору и сжимаю его ладонь в своей. Он смущён. Это заметно по покрасневшим щекам. Меня ситуация лишь забавляет, поэтому я улыбаюсь и показываю ему большой палец. - У кого? – спрашиваю я. - Николас Миллер. Выдыхаю и отстраняюсь от парня. Николас Миллер? Он серьёзно? Не понимаю, что так пугает редактора, задаю, мучивший меня вопрос, но он лишь отмахивается, задавая свой повторно. Киваю и соглашаюсь. Разрушу завесу тайны и скажу вам, что Миллер – капитан команды по футболу. Ему семнадцать и о нём знает каждый ученик в нашей школе. Он прибыл вроде как, из Далвечского колледжа и с начала года начал мозолить глаза всем. Я считаю его лишь очередным зазнайкой, каких в школе просто кучи. Ему все удаётся, он не прилагает усилий – он гений. Никогда не обращала на него внимания, предпочитая заниматься более важными делами, в которые не входят вздохи по капитану школьной команды. . Напомню, что тогда я ничего о нем не знала. . На этом моменте обычно должна быть вставка, о том, как я сильно волнуюсь и поскорее хочу смыться, спрятаться в кусты и прочее. Но это не так. Я веду себя, как обычно. Уверена в себе, своих способностях и в том, что я выгляжу просто превосходно. В руках у меня чёрная сумка – мой главный сопровождающий на всех интервью. А в ней: камера, зарядка, диктофон, планшетный компьютер, фонарик и ещё куча вещей, не имеющих отношение к работе в школьной газете. Поправляю юбку и воротник на блузке, стучу дверь и опускаю взгляд, разглядывая розовые балетки. Слышу шаги на той стороне и натягиваю улыбку, когда мужчина сорока лет открывает дверь. Говоря о нём, мужчина бледен, я отчётливо вижу кости ключиц и вены на руках, которые, кстати, очень худые. Предполагаю, что он сильно нервничал последние несколько дней, потому что другого объяснение не нахожу. Вид усталый, значит, дело в работе. Прикусываю язык, чтобы не посоветовать ему сходить к психологу. - Здравствуйте, - его тон какой-то запуганный. – А вы?.. - Приветики, я из школьной газеты, - представляюсь и протягиваю бумажку, данную мне редактором. – К вашему сыну, - замечаю, что на этом моменте мужчина вздрагивает и прикусывает нижнюю губу – волнуется, - все просто в восторге от его успехов, меня лично попросили взять интервью, можно пройти? Мужчина поджимает губы, мямлит что-то себе под нос, но не успевает ответить так, как за его спиной внезапно появляется сам Ник. Скажу, что он среднего роста, у него далеко не спортивное телосложение, он худощав, бледен и глаза у него слишком карие. Осматриваю парня с ног до головы, сделав акцент на глазах. Слишком карие. Он делает то же самое со мной, от этого становится не по себе. - Ты же... – называет моё имя в сокращённой форме, пропущу этот момент, но скажу, что от этого становится неприятно. – Заходи, давай. Мой отец наверное тебя напугал. Пап, иди лучше посмотри футбол, - мужчина уходит. – Идём, я покажу тебе свою комнату. Парень приветлив со мной, улыбается и предлагает помощь с сумкой, но я отказываюсь. Ничего не вызывает страха и не кажется странным, не считая его глаз, но тут возможны были и мои заскоки. Комната у него не большая. Обои новые – первое, что бросается в глаза. Их поклеили недавно, дня три назад. Где-то даже виднеются узоры старых, наверное, у отца серьёзные проблемы. Тумба, шкаф, кровать, шторы. Задернутые шторы. В комнату не проникает свет и тут слега душно. - Могу открыть окно? – парень удивлён, не ожидал такого вопроса, но тем не менее, кивает в ответ. – Почему нет плакатов? У моего старшего брата, в твоём возрасте, была куча плакатов. Он не увлекался ни футболом, ни музыкой, но постоянно вешал что-то на стены. Потребности мальчиков подростков и все такое. - Они стоят денег, - замечает Ник, садясь на кровать и приглашая меня к себе. - Обои новые. - Что? - Где стол? Ты должен где-то делать домашку, - замечаю уже третью деталь, внимательно смотрю на Миллера. Это должно было вызвать злость, но он спокоен. – Рабочее место, знаешь. Шкаф с книгами и прочее. - Книги в тумбе, - он продолжает улыбаться, но сухость промелькнула в голосе. – Можешь проверить. Поджимаю губы, теперь мне стыдно. У его отца проблемы на работе, он не может оплатить даже такие вещи. Футбол – это стипендия, а она в свою очередь – бесплатное образование. Все логично, поэтому я больше не донимаю его вопросами, не связанными с футболом. Настраиваю свет, ставлю камеру на штатив и включаю диктофон. Вижу нервозность на его лице при первом действии. - Не любишь камеры? – это вполне обычное дело, почти всем не нравится, когда их снимают, да, и я сама могу раздражать. – Не волнуйся, вряд ли это будет идти по школьным новостям. На всякий случай, если диктофон сломается. Он не волнуется больше, чётко отвечает на вопросы и шутит. Довольно приятный в общении, мне нравятся такие люди. Всегда казалось, что и я такая же. Чувство антипатии к Миллеру быстро исчезает и я смеюсь над его шутками, поддерживаю, даже не обращаю внимание на эти глаза. Мне весело с ним, не испытываю тяжесть или скованность, всем бы быть такими. - Я думала, ты идиот, - стоя на остановке, признаюсь я. Парень вызвался проводить меня и я согласилась. – Твой отец странный, ещё слова редактора. Да о тебе вся школа гудит! А ты ничего так. Миллер улыбается. . Он был очень милым . Сижу за столом в комнате журналистов. В руках у меня зеленое яблоко, а на столе чашка горячего гофе. Я слушаю интервью с Миллером, оформляя его специально для газеты. В классе ещё полно людей, но я предпочитаю не обращать на них внимания, когда занята делом. Мы называем это место своим пристанищем, потому что, в прошлом году, забрав все призовые места в конкурсе сочинений, мы наконец отвоевали специальный класс. До этого ютились в занятых кабинетах с диктофонами и одним компом на всех. Сейчас же тут все оформлено подстать. Люблю этих ребят. Я в кружке уже второй год и сроднилась с каждым. Мы все тут, как одна большая семья с «папочкой» в виде Фрэнка Ловинборда. Неплохой парнишка, кстати. Все хорошо, не считая его шевелюры. Он же и главный редактор. В этом кабинете он босс и бог, а за его стенами лучший друг для каждого. - Эй, - он толкает меня в плечо, назвав по фамилии. Я оборачиваюсь и приподнимаю бровь. Понятия не имею, что ему нужно. В прошлый раз это было интервью с Миллером, а сейчас он, наверное, хочет поговорить об этом. Беру его руку в свою и приближаюсь, устанавливая зрительный контакт. Он вновь краснеет, но больше не волнуется. - Что там с Миллером? – кивает в сторону диктофона и кусает губу. Замечаю этот жест и беру на заметку. Ловинборд волнуется только, если это что-то важное. - Приятный паренёк, - пожимаю плечами, продолжая изучать собеседника. – Мне нравится. Он бледен, а под глазами мешки. Его что-то пугает. - Чего ты боишься? – задаю вопрос быстрее, чем он. Наверное, хотел уточнить что-то насчёт выпуска, но это не важно в данный момент. – Я все подготовлю, не волнуйся. - Боюсь, что слишком много знаю, малышка. . Я должна была напрячься уже тогда . Я не обратила внимание на слова Ловинборда. Возможно, потому что он также участвовал в драматическом кружке и частенько любил преувеличивать. Это не делало его плохим, напротив, мне нравилась эта его способность. Он мог из мелочи раздуть целого слона, сделать из горелого репортажа сочный стейк и всегда метил не в бровь, а в глаз. Для журналиста это просто отличные качества. Тем более самоирония – тоже была его фишкой и я просто свалила все на неё. Он нервничал, когда предлагал мне взять интервью, а сейчас просто издевается. Иду по коридору, следующим у меня история, но я хочу сначала заглянуть в комнату журналистов. Я оставила там конспекты и пару центов, чтобы купить кофе на обед. Порой я слишком забывчивая. В меня врезается Ловинборд. Он слишком зол и взволнован одновременно. Парень смотрит на меня пару секунд и проходит мимо. Что-то здесь не так. Захожу в класс, на одном из кресел сидит Миллер. Окидываю его взглядом. Ничего не обычного. Ничего, чтобы могло выдать волнение или злость. Он спокоен. Не барабанит пальцами по коленке, не прикусываю губу, не чешет нос – ничего. - Ты ходишь в театральный кружок? – задаю, интересующий меня вопрос, параллельно собирая вещи в сумку. - Нет. - Да, ты же не любишь, когда тебя снимают, прости, - улыбаюсь и сажусь на кресло напротив Миллера. В этот раз он дергается, но делает вид, будто хочет откинуться назад. – Ну? - Что? - Что связывает тебя и Ловинборда? Он из богатой семьи, а твой отец либо наркоман, либо алкоголик. Твоя мать умерла, отец поник и перешёл на выпивку. Мне кажется, что ты подрабатываешь где-то и деньги потратил на проклейку обоев, - пожимаю плечами, не стесняясь высказать все те факты, которые сама же и составила. – Я не вижу ничего общего. Разве только твой не работает на его отца. Это логично, но вряд ли. Мистер Ловинборд слишком порядочный. Прости, не хотела обидеть, просто говорю то, что думаю. - Перестань все усложнять, - он улыбается мне, но я могу поклясться, что он крепче сжал свою коленку, когда я начала говорить про отца. – Ты милая. - Спасибо. Миллер улыбается. . Пугающая улыбка. . Я иду по коридору и меня хватают за руку. Резко останавливаюсь, чтобы закричать, но тут мне затыкают рот и заводят в кладовку. Предпочитаю не вырываться, разглядывая руки нападающего. Знакомые часы. Это Ловинборд. Парень останавливается и резко прижимает меня к себе. Но это не похоже на сцены из фильмов для взрослых, Фрэнк лишь обнимает меня. Выдыхаю и приобнимая в ответ. - Что общего между тобой и Миллером? – задаю вопрос, но тот лишь пропускает его мимо ушей, отстраняя меня. - Ты милая, - шепчет он. – Можешь помочь мне? Киваю. Фрэнк мой друг, я не могу отказать. Парень протягивает мне конверт. Ни росписи, ни адреса, ни имени отправителя. Но внутри лежит что-то. Принимаю его и складываю себе в сумку. - Откроешь, когда поймёшь, в чем дело, - понятия не имею о чем, но не хочу задавать лишних вопросов. - Это связано с Миллером? Ловинборд молчит. Молчание – знак согласия. . Я задала неправильный вопрос. . Кладу две красные розы возле гроба и вздрагиваю, когда его крышка захлопывается. Мужчина лет пятидесяти – отец, начинает читать речь о том, как скучает по своему сыну, о том, каким хорошим человеком он был и скользкое пропустит. Морщусь, когда он вставляет в речь тонкие намёки на свою компанию. Фрэнку бы это не понравилось. Называют моё имя и я поднимаюсь, чтобы тоже сказать пару слов о своём друге. Фрэнк Ловинборд умер три дня назад. Люди не обратили на его смерть никакого внимания , родители не подали заявления в полицию, а врачи твердили, что это суицид. Его нашли в своей комнате мертвым. Он повесился. Все медицинские факты указывали на одно, а факты самого Фрэнка на другое. Парень просто не мог так поступить. У него не было причины. Деньги, семья, девушка, друзья – у него было все. Да, он часто драматизировал события, но никогда не совершал даже попыток покончить с собой. Это было очевидно, однако врачи нашли пару старых порезов на его теле. Это завело в меня тупик. Единственное из-за чего он переживал – это Миллер, но совершать суицид из-за слащавого капитана футбольной команды – глупо. Оглядываю зал. Многие пришли проститься с ним. Фрэнк был действительно хорошим человеком. Замечаю в толпе Миллера. - Что он здесь делает? – спрашиваю у мистера Ловинборда, когда закончив свою речь, спускаюсь по ступенькам. - Говорит, что хороший друг. . Миллер и Ловинборд не могли быть друзьями. . Прошла неделя со смерти Ловинборда. Выпуск газеты прошлось отменить, в честь памяти о нашем боссе. Мы повесили его портрет в классе и на стенде, где до этого висели выпуски. Каждый из нас расстроен и подавлен, но предпочитает молчать об этом. Никто не верит, что он мог покончить жизнь самоубийством. Я сижу за столом в собственном доме. Сегодня среда, а значит семейный ужин. Мама любит устраивать такие, в основном, чтобы помирить невесту брата с отцом. У них с самого начала не заладились отношения. Как видите, это не помогает. Папа не доволен, но на маму не кричит, предпочитает молчать весь вечер. Сестра рассказывает о том, как прошёл её день. Все её рассказы выдумки. Она прогуливает пары вместе со своим дружком, а по совместительству, нашим кузеном. Пару раз её словила полиция за попытку украсть деньги из кассы магазина. Брату пришлось заплатить залог. Я узнала об этом, подслушав их разговор, поэтому не верю её бредням о хорошей учебе. Ковыряю салат вилкой и слежу за каждым. Кажется,замечать мелкие жесты уже вошло в привычку. У папы звонит телефон. Это частое явление. Я дочь врача местной больницы и журналистки. Мама раньше комментировала матчи, а её статьи до сих пор публикуется в городской газете. Она всегда была моим кумиром. Не то, что бы я хотела заниматься журналистикой и в будущем, но все лучше, чем быть похожей на сестру. - Что с сессией? – спрашиваю я её. - Зачёт. Предпочитаю промолчать и наконец-то доесть салат. Брат делиться новостями о том, как ему хорошо в колледже, а сестра продолжает врать. Вижу, что папа не слушает её, поэтому решаю задать свой вопрос. - Почему они не попросили тебя провести экспертизу? Ты главный врач, я думала, это твоя обязанность. - Что? - Фрэнклин Ловинборд. Папа растерян. Он пожимает плечами и спешит опустить взгляд. - У меня много пациентов. - Кто? - Что? - Назови имена. - Джеймс Стюарт, Амелия Миллер, Анна Вудвилль... . Я задала правильный вопрос, но не обратила внимание на важную деталь. . Прошло еще некоторое время. Ученики успокоились после смерти Ловинборда и все начало приходить в норму. Никто больше не вспоминал патлатого редактора школьной газеты, всем было плевать. Меня раздражают такие явления. Его девушка нашла себе нового парня, родители больше не вытирались жутко дорогими платочками, а лучшие друзья смеялись в коридорах, как ни в чем не бывало, учителя спокойно вычеркнули его имя из журналов. Жизнь продолжалась. Не то, чтобы я сильно переживала по этому поводу, но даже пятилетнему ребёнку было ясно, что в его деле что-то не так. Я открываю дверь в комнату журналистов и вхожу, закидывая сумку на кресло, подхожу к компьютеру. Надо отредактировать интервью Миллера для следующего выпуска. Мы пока не выбрали нового редактора, поэтому я не была уверена, стоит ли продолжать старые репортажи. Вздрагиваю, когда чья-то рука ложится мне на плечо. - Это я, - оборачиваюсь, передо мной стоит Миллер. - Ты был на похоронах? – задаю вопрос раньше, чем он успевает поздороваться. - И тебе привет, - парень улыбается, но в глазах нет каких-нибудь искорок или чего-то, что должно напоминать дружелюбие. - Ты сказал его отцу, что хороший друг, значит моя теория о твоём отце провалена, - замечаю я, он усмехается и предпочитает промолчать. – Скажи мне, Николас, как зовут твоего папочку? - Джаред, - пожимает плечами. – А твоего? - Томас, - присаживаюсь на стул и пододвигаю его к компьютеру, чтобы вбить в поисковик отца Миллера. Свет вырубается. - Какая неудача, - Миллер снова улыбается. . Это были не перегоревшие пробки . За окном моросит дождь. Не знаю почему, но такая погода меня раздражает. Капельки бьют по трубам, подоконникам и звуки эхом доносятся до меня. Я вообще не люблю дожди, потому что после них обязательно следует гроза, а я её боюсь. Папа прекрасно знает об этом, он же и обнимает меня по ночам, когда я заплаканная заявляюсь в спальню. Я всегда была его любимицей, среди детей. В основном, потому что я младше, не ворую украшения и не женюсь на дочери его школьной любви. Сегодня он позвонил мне, когда я выходила из школы и попросил заехать к нему на работу, чтобы он сам мог проводить меня до дома. Не вижу особой логики, но, видимо, отца все устраивало. Сейчас я сижу на пуфике возле палаты, в которой папочка проводит важную операцию и читаю одну из книг Стивена Кинга. На самом деле, смысл строчек так и не доходит до моей головы, потому что мысли мои сейчас не здесь. Я думаю о Миллере и о Ловинборде. Мысль о том, что что-то может связывать этих двоих не дает мне покоя. Я задаю неправильные вопросы и это бесит. Достаю блокнотик и делаю запись. • «Научись правильно излагать свои мысли». Захлопываю его и собираюсь вернуться к чтению, но тут раздается шум. Дверь палаты открывается и выходит Миллер. Окидываю его взглядом. Что-то в нем изменилось. Волосы более растрёпанные, чем обычно, он не улыбается, а глаза... Останавливаюсь на них. В них выражается боль, грусть, чувство одиночества. Они больше не такие карие. Беру на заметку и опускаю взгляд в книгу. Жду, пока она уйдет и понимаю, что было не так. Миллер плакал. Папа выходит из операционной и улыбается мне. Я машу головой, чтобы отогнать назойливые мысли. Я вообще не имею права лезть в личную жизнь Ника. Он такой же подросток, со своими проблемами, просто умеющий контролировать свои эмоции. - Кто там? – киваю в сторону палаты, из которой вышел парень. - Амелия Миллер, а что? Мать? . Я все еще не умею задавать правильные вопросы. . Как бы я не хотела выкинуть из головы мысли о Миллере, но они настойчиво пробирались туда. Мне было интересно, почему он плакал? Почему он не остановил меня, когда я говорила, что его мать мертва? Почему он пришел на похороны Ловинборда? Почему у его отца круги под глазами? Почему? Я понимаю, что эти вопросы неправильные и осознаю, как же мне не хватает Фрэнка. Он мог точно задать вопрос и попасть прямо в яблочко. Я же кручусь вокруг да около. Барабаню пальцами по столу, надо сосредоточиться на уроке. У нас биология, а я на протяжении двадцати минут не могу выкинуть из головы капитана футбольной команды. У меня были вопросы, у его были ответы, но отказывался их давать. - О чем думаешь? – раздается голос Николаса прямо над моим ухом, вздрагиваю и оборачиваюсь. - Кто такая Амелия? – задаю вопрос и пытаюсь поддерживать зрительный контакт. Плачущий Миллер тут же всплывает перед глазами. А ведь сейчас, они такие же карие, как и обычно. Что же такого в этой женщине? - Неправильный вопрос, - кажется, на секунду он засомневался, опешил, захотел отвернуться и промолчать, но ответил. - Черт с тобой. Если он не хочет отвечать на мои вопросы, я сама найду ответы. . Черт с тобой. . «Николас Миллер» Нажимаю на кнопку поиска и откидываюсь в кресле. Сегодня суббота, поэтому занятий не было. Я сижу дома и откровенно схожу с ума от скуки. Мама занята статьёй для своей колонки в газете, папа на работе, а брата с сестрой я не видела с утра. Жду когда прогрузиться страница. - Не то, - шепчу я. Мне выдают ссылки на сайт школы с анкетой на него. - николас миллер - 17 лет - капитан футбольной команды Наш сайт всегда был самым продуманным. Это бесполезно. Миллер не сидит в твиттере или на фейсбуке. Это его просто не интересует. Вспоминаю, что он бывший студент Далвечского колледжа. Школа интернат для мальчиков. «Далвечский колледж» Меня «выбрасывает» на сайт. Ищу по списку бывших учеников. За прошедший год ушли свыше пятидесяти. Останавливаюсь на имени Лукаса Лэнгдона. Мертв. Весело у них. Вновь листаю вниз, найдя своего знакомого, перехожу на его страницу. Тут все подробно расписано. У него были неплохие успехи в учебе, он играл в футбол, занимался в научном кружке. Смотрю на графу «связи» и радуюсь тому, что её вообще внесли. - Гарриет Хантер - Амелия Миллер Ссылки не указаны. - Александр Ньюмен. Кликаю на его имя. Передо мной улыбчивый парнишка семнадцати лет, довольно высокий, это видно даже по фото. Листаю галерею. На некоторых снимках появляется и Миллер. Видно, они действительно были друзьями. Если я хочу узнать больше, то должна с ним встретиться. . Надо было остановиться. . Сижу на скамейке в парке. Я позвонила Ньюмену два часа назад и попросила о встрече. Он, не разбираясь с вопросами по типу: «кто ты и зачем?», сразу согласился. Видно, он не из тех, кто долго обдумывает решениях, живет полной жизнью – так выражаются подобные ему люди. На самом деле же они просто идиоты. В голове уже складывался портрет Александра. Он наверняка пьет – просто не может отказать, голос у него хриплый – либо болен, либо курит. По фото и колонке «связи» видно, что дружит только с девушками и они не вызывают у него желания встать и расстегнуть ширинку на джинсах – гей. Смотрю на часы, опаздывает на двадцать минут. Я довольно четко объяснила ему место встречи, он не мог заблудиться, если только не делает этого специально. - Это ты Ф? - окрикивает меня парень, выводя из собственных мыслей. Я вздрагиваю и перевожу на него взгляд. Довольно высокий, худощавый, в глазах пляшут чертики и нос странный. – Что-то случилось? - Ты гей? – задаю вопрос, даже не смущаясь. - Би, - Ньюмен даже не смущается, спокойно отвечает и продолжает улыбаться. Мне он нравится. – Зачем тебе? - Ты лучший друг Николаса Миллера? - Да. - Общаешься с ним? - Нет. - Почему его исключили? - Хуй знает, но ты странная, - морщусь, никогда не привыкну к таким выражениям. – Не, я рил не знаю, из-за чего исключили эту дьявольскую тушку. Может, блять, натворил чего, а может прост. Ну, знаешь, у него баба была, пацаны ставят, что он её того... Закатываю глаза. Ньюмен именно такой, каким я его представляла. - Убил? – приподнимаю бровь, это самая глупая теория. - Обрюхатил. Но насчет этого тоже слушки есть, типа это он убил Люка, Дила и Фреддса. Морщусь, этот разговор не должен быть таким. Ньюмен должен давать мне факты, а не слухи. Какого черта он ничего не знает? - Как зовут девушку? – спрашиваю, чтобы отделать от него. - Гарриет Хантер. Надо заглянуть к ней. . Я опять упустила важную деталь. . Я чертовски нервничаю всю последнюю неделю. Мысли где-то в другом пространстве, я постоянно отвлекаюсь, а единственное о чем думаю – это та загадочная девушка Миллера, о которой он никому не говорил. Стоит предположить, что они расстались. Переезд, новая школа – причин масса, но все они как-то не соответствуют Нику и его образу хорошего мальчика. Он не был тем, кто бросит свою девушку без причины, а если и был, то это просто в щепки разрушало тот образ, который успел сложиться в моей голове. Это раздражает. Мне не нравится, когда что-то не идет по плану или отклоняется от нормы, такие вещи путают меня и вводят в заблуждение. - Блять, - звучит мое имя, - я хочу не в больницу после бала поехать, а домой спокойненько дойти. Для этого мне обе мои ноги нужны, если что, - встречаюсь взглядом с Мервином. Скоро выпускной, танцы, подготовка и мы с ним в паре. Миллер опоздал и теперь танцует с Яксли, я вглядываюсь в их лица и пытаюсь понять, о чем они говорят. Отдельные фразы долетают, но из них никак не получается сложить полную картину. По лицу Северин видно, что она нервничает, лицо Ника не выражает ничего и это опять же нервирует меня. Настолько, что я забываю попадать в такты и наступаю на ноги своему партнеру. - Ладно, хочу сразу сказать, что танцевать я не умею вообще, - говорит девушка, а я в очередной раз пихаю Дэвиса, чтобы приблизиться к ним. Парнишка фыркает и, кажется, бормочет очередное ругательство. - Да-да, - отстраненно шепчу я, отвлекаясь на своего партнера. – Прости, Мерв, что-то со мной не так сегодня. Снова смотрю на Миллера. Он нервничает, его губы поджаты, а во взгляде мелькает растерянность. Подбираюсь чуть ближе. - Просто что-то пошло не по плану, - сарказм, он издевается над кем-то. – Завались, - голос более грубый, строгий и злой. От него мурашки пробегают по телу. - А я слышал, что в школе заложили бомбу... Ух, наверное это будет настоящая сенсация для той журналистки, что напечатает об этом... – опять подает голос Дэвис, а я думаю лишь о том, как бы заткнуть его. - Мама запрещает мне трогать острые предметы, - это снова Яксли, а я просто сгораю от интереса. Они наверняка обсуждают что-то важное, что-то, что поможет мне ответить хотя бы на один вопрос. - Он хочет убить Фр... – снова оборачиваюсь на Миллера, его голос дрожит, ему страшно. – Завались, блять! – рявкает он и прикрывает глаза. Вздрагиваю, ноги подкашиваются, а в животе сжимается узел. Ужасные мысли лезут в голову. А догадки о том, кто есть тайный «Фр» уже вовсю воюют друг с другом. - Семьдесят пять процентов, - шепчу я, качая головой и вновь возвращая внимание на Дэвиса. - Чего? - Того, что я умру. . Девяносто девять. . Двухэтажный домик с побитой крышей и пугающим забором, которые обычно встречаются в фильмах ужасов. Двери, как и окна, распахнуты. Из-за солнца я могу заметить каждую пылинку, пролетающую в воздухе. Как хорошо, что у меня нет на нее аллергии. Из комнаты доносятся звуки фортепиано, кажется, это Шопен, но я не уверена. Музыка всегда была моим слабым местом. Я стою на пороге, разглядывая свои туфельки, и не решаюсь войти. Стучу в дверь, хоть сама понимаю, какой смысл в этом. - Входите, - нараспев говорит девушка, продолжая плавно переходить с одной клавиши на другую. Я вхожу, все та уже боязливо оглядываясь и крепко сжимая ремешок сумочки. Этот дом даже мне внушает страх. Смотрю на девушку, сидящую за инструментом. Рыжие волосы, глаза зеленые, кожа бледная, она не сводит глаз с клавиш, а я продолжаю смотреть на нее. Живет одна, гости не заходят, иначе бы прикрыла дверь. Волнуется? Нет. Тем не менее, кажется, что она ждала меня или хотела видеть. Очень надеюсь, что это всего лишь мои заскоки. - Ты знаешь Николаса Миллера? – выпаливаю вопрос, тут же броня себя за тон. Надо быть хоть немного повежливее. - И как тебя зовут? – спрашивает девушка. Голос у нее приятный. - Ты Гарри Хантер? – назвав свое имя, спрашиваю я. Она не выглядит как беременная или, как та, кто когда-то была беременной. - Гарриет. - Точно. На пару минут в воздухе повисла неловкая пауза. Я чувствую себя ужасно, постоянно дергаюсь и стараюсь не сводить взгляда со своих туфелек, потому что сейчас они приносили чувство защищенности, которого так не хватало. - Да, я встречалась с Николасом Миллером, - отвечает Хантер и я улыбаюсь, именно она-то мне и нужна. Прошу ее назвать рандомные факты о парне, успевая записывать все в маленький блокнотик. Мне нужно знать о нем больше, чтобы делать выводы. Но ответы Гарриет короткие и не значат ровным счетом ничего. Все то же самое можно услышать и от девчонок в женских туалетах, шепчущихся о Миллере и мечтающих переспать с ним. - Почему его исключили? – задаю вопрос, надеясь, что она ответит. - Понятия не имею, - пожимает плечами рыжая, я наконец поднимаю на нее взгляд. – Я вообще его не помню. Не помню, почему мы расстались, как начали встречаться. Ничего. Но там были крики, их я точно помню. - Чьи? - Мои, наверное. Замираю. Ньюмен говорит, что троих парней из его школы убили, многие подозревают в этом Ника, но это было бы слишком глупо. Он самый популярный парень в школы, ему просто незачем. Потом проносятся слова парня в танцевальном зале. Я хмурю брови и пытаюсь сформулировать вопрос. Я должна узнать ответ, хотя бы, чтобы успокоить себя и свои бешеные нервы. - Какова вероятность, что Николас Миллер мог убить человека? - да, я попала. - Убирайся, - шепчет рыжеволосая, сжимая руки в кулаки. - Что? - Я сказала, убирайся! – она переходит на крик и вот, в мою сторону уже летит настольная лампа. Мне страшно. . Я начинаю осознавать, что происходит. . Признаюсь, в первый раз в своей жизни я испытывала настоящее, то, которое описывают в книгах, чувство страха. Я никогда не боялась темноты, ночных кошмаров, всегда с усмешкой наблюдала за девушками, которые при их просмотре прижимаются к своим парням и корчат смешные испуганные рожи. Могла закричать из-за неожиданного поворота, но никогда не испытывала того настоящего страха, который появляется, когда тебе начинает что-то угрожать. Вот тогда ты боишься и по-настоящему волнуешься за свою жизнь. С того события прошло две недели, последнюю я не была в школе. Отец решил, что так будет правильнее для моего здоровья. Он лично нанял мне психолога, чьи приемы я посещала каждодневно. Сейчас я сижу в его кабинете, сжимая в руках мягкую игрушку. Мистер Смит – буду звать его так – советует мне держать в руках плюшевых мишек, говорит, это помогает успокоиться. Не сказала бы, что разговоры с ним идут мне на пользу, тут большую роль играет мое любопытство и желание знать, что же творится. - Расскажи еще раз, что именно произошло.. Я вздыхаю. Конечно, это непременно должно избавить меня от страха. Я так устала от скучного мистера Смита, но все равно отвечаю: - Все началось утром, когда я пришла в школу. Обычно я не опаздываю, но в этот раз папина машина заглохла прямо посреди дороги и так вышло. Я хотела отправиться на автобусе, но папочка предложил свою помощь, а я не отказываю ему, потому что очень люблю. Мы приехали на полчаса позже. Он высадил меня возле остановки, потому что я попросила. Не знаю, что на меня нашло. Спонтанное решение, я часто иду на поводу у таких, но я ни в коем случае не слабовольна. Далее случилось то, что по вашим словам, сильно сказалось на моей психике. Я остановилась, чтобы завязать шнуровку на кедах, по привычке подняла взгляд на школьный забор и увидела там тело Мервина Дэвиса. Его внутренностей не было, кто-то, по словам полиции, пытался сделать из него чучело, что обычно стоят в кабинетах биологии. Лоб был прострелен, в глазницах не было глаз, - я даже не жмурюсь, видно, рефлекс, - Я поняла, что это он по одежде. На нем все еще была его безрукавка, в которой я видела его на прошлой неделе, и бейдж. На заборе красными цветом было написано: «Ад уже здесь». Понятия не имею, что это значит. В руках у Дэвиса записка: «Берегись, Ф.Ч». Я думаю, это обращение ко мне, но полиция полагает, что мне нечего бояться, как и вы. Записка написана его рукой, видно убийца заставил. Это всё, - выдыхаю, откидываясь на спинку стула. Это выжало из меня все силы. - Ты большая молодец, думаю, скоро вернешься в школу. . Я плакала целый час после сеанса. . Прошла еще одна неделя и я вернулась в школу. Не сказать, что мне стало легче, но психолог посчитал, что мне нужно общение с людьми моего возраста. Поэтому сейчас я иду по коридору, сжимая ремешок сумки, направляясь прямиком в комнату журналистов. Дэвис и Ловинборд мертвы, по сути, мне не с кем общаться, но я все же надеюсь, что найду там компанию. Мои ожидания оправдались. На диване сидела блондинка. Я сразу узнала её. Это Кассиопея Диммонс – капитан команды поддержки и именно так, которую обычно сватают с Миллером. Чтобы у вас не создавалось ложного представления, скажу, что Касс не относится к тем блондинкам, которые накачены ботоксом и в выпускном классе залетают от однокашников. Она чуть ниже меня ростом, имеет большие глаза, которые всегда привлекали мое внимание, и её боится добрая половина школы, считая жутким тираном. Я бы сказала, что мы даже похожи. Только имя у нее странное. - Почему именно Кассиопея? – задаю вопрос раньше нее. - Родители поспорили, - пожимает плечами блондинка. – А я ждала тебя. Приподнимаю бровь. Не верю в то, что одна из самых популярных девчонок в школе могла ждать меня. - Ты же брала интервью у Миллера? – киваю, заметно, что девушка нервничает, поэтому я сразу отметаю мысли о том, что она хочет, чтобы я как-то прославила ее в своей статье. – Я не знала к кому обратиться. Ты же слышала о смерти Дэвиса, - прикусываю язык и молчу о том, что лично видела его труп. – Ловинборда, - продолжает она и я еле сдерживаю свои эмоции. – Знаешь что-то о Нейтане Леджере? - В первый раз слышу, - отвечаю и это правда. - Это мой парень, - а мне так интересны подробности ее личной жизни. – Бывший парень, - весело. – Он погиб полгода назад, - настраиваю зрительный контракт, это становится интересным, но я по-прежнему не имею понятия, зачем мне эта информация. – Точнее, его убили. Он учился в той же школе, что и Миллер и я думала, что тебе было бы интересно. - Там погибло много людей, - замечаю я. -Так ты знаешь! – восклицает блондинка. - Вскользь. - Около семи студентов, возле каждого тела была надпись: «Ад уже здесь». - Что сказала полиция? – хмурю брови, этот факт просто не мог ускользнуть от представителей закона. - Сектанты. Но послушай, - называет меня по имени, - у людей просто не было причин убивать его. Он капитан футбольной команды, его знали все! - И ты думаешь?.. – я никак не могу уловить суть нашего разговора. - Это он. - Кто? Диммонс оглядывается по сторонам, словно боится чего-то. Она сидит так еще пару минут, а потом встает. - Я зайду к тебе сегодня в семь. Не могу говорить об этом здесь. И выходит из комнаты. . Жалею, что не сразу поняла. . Я нервничаю. Сижу на кресле в гостиной, на часах десять вечера, а Касс Диммонс так и не пришла. Мать успела два раза отправить меня спать, но я отказываюсь, ибо все еще надеюсь на её появление. Почему-то мне все больше кажется, что черлидеры просто решили разыграть меня, поиздеваться над наивностью. В голове всплывают глаза девушки, она действительно жалела о чем-то, а может, просто была хорошей актрисой. Я совсем отчаиваюсь, когда собираюсь подняться в свою комнату. Внезапно звонит телефон, на объективе высветился номер блондинки, я тут же отвечаю, надеясь, что мне объяснят ситуацию или извиняться. - Берегись, - звучит мужской голос и я вздрагиваю от собственного имени. - Миллер? – спрашиваю я, но парень уже сбросил трубку. . Нужно уметь отличать попытки оказать помощь от подставы. . Мне кажется, что страх стал моим каждодневным сопровождающим в этом месяце. Я начинаю бояться шорохов, звуков и всего прочего, к чему обычно относилась скептически. Неудивительно, что случай с Касс напугал меня. В этот раз я решила не опаздывать, поставив перед собой цель найти блондинку и расспросить её о Миллепе и, что связывало его с Нейтаном Леджером. Если,конечно, та история не оказалась очередным способом разыграть меня. Я отказываю отцу, когда тот просится подвезти меня, говорю, что сама справлюсь и что-то про общение с одноклассниками. Он соглашается, напоминая о сеансе с мистером Смитом, а я убегаю, целуя его в щеку. Первым должна быть история, поэтому я уверенно иду к кабинету, надеясь застать там Диммонс, но вместо неё вижу Миллера, который сидит на корточках возле двери. Сглатываю, моя уверенность сразу пропадает. Парень поднимает на меня взгляд, а я вновь застаю слезы в его глазах. Это заставляет меня нахмуриться. Я уже во второй раз вижу плачущего Миллера и это настораживает. - Зачем ты звонил мне с номера Касс? – задаю вопрос, волнующий меня. Ник усмехается, я могу заметить грустную улыбку и глаза, которые больше не такие карие. Добавляю это в список странностей этого парня и присаживаюсь возле. - Фрэнки, прости меня за все, - не вижу смысла скрывать более свое имя, ибо рано или поздно вы все узнаете. – Прошу, извини меня, хорошо? Ты очень милая и просто чудесная девушка, мне жаль. - Жаль чего? – такая внезапность мигом выводит меня из колеи, я забываю все вопросы, которые хотела задать. - Что он сделал с тобой. Я такой идиот, слишком идиот, - парень плачет и мне даже становится жалко его. – Ты же догадываешься, ведь так? – я сглатываю. – Тебе тоже страшно. Госспаде, Фрэнки, ты не поверишь как мне жаль. Прости, если напугал, я просто не хотел, - я улыбаюсь и стараюсь смотреть в глаза Миллеру, чтобы поддержать. Я всегда так делаю. – Ты чудесная. - Кто такая Амелия Миллер? – задаю вопрос, который интересует меня уже больше трех месяцев, а парень улыбается в ответ. Мне не страшно от его улыбки, напротив хочется пожалеть. Это нечто новое по отношению к этому человеку. - Сестра, она младше меня на год. Она находится в предсмертном состоянии, странно, что ты не спросила отца. Мы рассчитывали на это, - пугает эта его фраза. – Я постараюсь сделать все, чтобы ты перестала бояться, обещаю, - шепчет он и касается моих губ своими. Я вздрагиваю, но отвечаю на поцелуй. - Мне нравится Дрейк, - добавляю я и встаю, чтобы зайти в класс. Он по-прежнему смотрит на меня с грустной улыбкой и шепчет очередное «обещаю». Тут же жалею о том, что не осталось возле Николаса, ибо то, что я вижу заставляет тошноту подкатывать к горлу. Над доской, словно её распяли, висит тело Кассиопеи Диммонс. Лоб прострелен, а из порезанных вен до сих пор стекают капельки крови. Её большие глаза смотрят прямо на меня и становится жутко, я пячусь назад, успевая заметить лишь надпись на доске – «Ад уже здесь». Мне абсолютно точно нужен психолог. . Я наконец-то познакомилась с Николасом Миллером. . Прошел месяц, состоящий лишь из моих походов к психологу и попыток отца перевести меня на домашнее обучение. Мать была полностью согласна с ним, но я лишь мотала головой, уверяя, что все в порядке, хотя на деле я просто медленно слетала с катушек. Знаете, два трупака – не то, что должен видеть семнадцатилетний школьник-выпускник. Меня мучают кошмары, я вздрагиваю из-за каждого шороха и, кажется, теряю ту частичку себя, которая и делает из меня не просто школьницу, а Фрэнки Чейз. Говоря об имени, меня зовут Фрэнклин Чейз, мне семнадцать и ученица одиннадцатого класса. Пожалуй, все. Сейчас я сижу за столом, разглядывая салат в тарелке. Напротив меня сидят брат и его лучший друг – Даврос Моффат. Ему двадцать один и он стажируется в полиции, когда же мой брат будущий медик. Дав имеет такую особенность – это проводить все свое время у нас дома, хотя для своего возраста он уже женат и имеет пятилетнего ребенка. Он не плохой, мне даже нравится его компания, но не сейчас, когда отец попросил его исполнять роль моего личного охранника, думая, что я не замечу. - О чем думаешь? – спрашивает меня парень, а я лишь вздыхаю в ответ. Джон – мой брат - хмурится и велит Моффату замолчать. - Что нового на работе? – задаю рандомный вопрос, чтобы отделаться от него. Кажется, моя особенность задавать вопросы раньше приветствия тоже пропала. - Ничего нового. Правда, вот стрельба в ночном клубе. Кто-то заявился туда и перестрелял всех. Полиция ищет улики, но никаких отпечатков, как будто убийца явился полностью обмотанный в целлофан, - я даже улыбаюсь на этой фразе. – Кроме надписи на стене: «Ад уже здесь», говорят, сектанты, - тошнота вновь подкатывает к горлу. – Среди погибших как и подростки, таки старшие.. Была даже девочка твоего возраста – Гарриет Хантер, - прикусываю губу, чтобы сдержать слезы, а Джон замечает это. - Завались, идиот. - Это жестоко, - замечаю я. – Как думаешь, кто это сделал? - Не знаю, - Даврос пожимает плечами. – Кто бы это не был, но он связан с теми убийствами в школе. Никогда не понимал таких людей, что за бум произошел в их жизни, что они начали убивать? - Бум? – смеюсь я, мне всегда нравился Моффат. . Не надо было слушать Моффата. . Захожу в комнату журналистов. Я слишком подавлена, чтобы описывать свои эмоции и то, что я чувствовала на протяжении недели. Я пыталась выгнать Миллера из головы, но не выходило. Все мысли постоянно сводились к нему. Вопросы мучили меня сильнее прежнего, поэтому я пыталась просто завалить себя работой, чтобы не вспоминать больше капитана футбольной команды. - Эй, Фрэнк, - окликает меня Маркус Бирн – новый главный редактор. – Я слышал, ты брала интервью у Миллера? – киваю, почему все всегда сводится именно к нему? – Что с ним? Ну, у тебя есть материал, чтобы выпустить его в этом месяце? - Остался лишь социальный опрос и мое мнение. - Так вперёд. . А теперь мы вновь в школьном коридоре. На часах все еще десять часов, а я веду репортаж для школьной газеты. - Что думаешь о Николасе Миллере? – задаю вопрос Северин Яксли, потому что каким-то чудесным образом она оказалась в списке знакомых парня. - Я думаю, что не знаю его в должной мере. И иногда он меня пугает. Ощущение, будто в теле Ника кто-то другой. . И вот я снова с вами. Таким образом я решила подвести вас к главной проблеме. Все знают Николаса Миллера. Он не скрывает своего адреса, бывшей школы или то, что когда-то встречался с Гарриет Хантер, всегда улыбается и вежлив со всеми. Кто же знал, что за его спинами тысячи мертвых тел? Никто не пытался подобраться к нему ближе, а те кто имели хоть какие-то подозрения погибали. Фрэнк Ловинборд знал все до малейшей детали и пытался сообщить об этом мне. Он передал мне письмо и именно он познакомил меня с Миллером. Мне нравится думать, что у него был план и сам он погиб не просто так. Чтобы не произошло со мной далее, я клянусь, что никогда не откажусь от своих слов и предприму любые меры, чтобы парня посадили за решетку или в психиатрическую клинику. Письмо Ловинборда я открыла сразу же, как пришла домой после школы. В нем было лишь единственное слово, которое прояснило ситуацию. Моему воображению и любопытству осталось лишь сопоставить факты и додумать детали. Николас Миллер родился семнадцать лет назад в маленьком городке в Америке. Его отец – Джаред Миллер был успешным предпринимателем, а мать погибла в автокатастрофе. Сестру звали Амелия, и она училась классом ниже его. Все было отлично, пока отец не решил переехать в Англию и не отдал детей в Далвечский колледж. Ник был не очень-то общительным подростком. В круг его друзей входили лишь девушка, сестра и парень, который являлся затычкой в каждой бочке – Александр Ньюмен. Средние оценки, место запасного в школьной команде и прочее. Он ничем не отличался от других студентов, пока сам не попал в автокатастрофу. Видимо, парень легко отделался, а вот его сестра до сих пор находится в коме. Это и стало «бумом» в жизни Миллера. Он боялся за Амелию, боялся так, что согласился на сделку, которая полностью перевернула его жизнь. Первым он убивает Лукаса Лэнгдона, члена команды. Это выводит его из ряда запасных игроков и помогает постепенно набирать популярность среди учеников. Далее Нейтан Леджер – капитан. Николаса любят все, он отличник, новый капитан и встречается с самой популярной девчонкой в школе, но никто не знает, что это он убивает студентов, а когда понимаю, то слишком поздно. Директор исключает студента, намереваясь подать заявление в полицию, но он стоит за чьей-то широкой спиной. Кто-то прикрывает все его убийства. Он расстается с Гарриет и переводиться в нашу школу. Его представитель стирает ей память, явно угрожая Миллеру. Тоже самое он делает и с остальными учениками, поэтому никто не помнит причины его исключения. Слишком просто? Я скажу вам, что Николас Миллер лишь тень. Он является главным звеном в продуманном плане, в то же время, главной жертвой. Он не убийца. Джаред работает в фирме Ловинборда, я оказалась права. Он не курит, не пьет, примерный работник, но до чертиков запуган. Новые обои – парень частенько сходит с ума и Джареду приходится предпринимать меры. Слова Северин подтолкнули меня открыть конверт и это тут же прояснило ситуацию. Люди не способны на такую жестокость. Люди способны на слабость, которую проявил Миллер. Он не убийца, поверьте мне. Я слышу шаги за своей спиной, кто-то вошел в комнату и мне страшно до чертиков, но я обязана дописать. Возможно, завтра мы не увидимся. Возможно, я умру, но благодаря мне весь мир будет знать тайну Николаса Миллера. Ник не способен на убийства, потому что и убивает не он. Это делает жестокое существо, которому больше тысячи лет. Существо, которое мстит и готово на что угодно. Существо имя, которому Азазель. Он может управлять людьми, стирать память, он был бы гребанным суперменом, если бы не его жажда мести людям. Телом Николаса Миллера овладел демон. Шаги все ближе. Я буквально чувствую его за своей спиной, но боюсь обернуться. Азазель уже здесь и он не остановится. . - Ад уже здесь? – задает вопрос Чейз и усмехается.