0day

      Альфред всегда берет на себя слишком много. Больше, чем может вынести.       Многим вокруг него кажется, что однажды его хребет переломится под непосильной тяжестью. Или его кто-то переломит — зависит от мер предосторожности, предпринимаемым самим же Альфредом. Ко всему готовы, ничего не жаль.       Джонс на мгновение удивляется, что его мысли звучат на обычном человеческом языке. На зубах песчинками скрипят знаки C++, Паскаль и Java.       Альфред в неделю совершает столько покушений на правительствую систему безопасности, что он почти серийный убийца.       Производителям специального программного обеспечения уже надоедает шить заплатки на свои продырявленные атаками детища.       Единую базу данных населения лихорадит от вирусов и сетевых червей который день. Альфред с такими паразитами общается исключительно в резиновых перчатках VPN и предварительно объевшись луком.       Он обкалывает секретные правительственные базы данных SQL-инъекциями. Они безысходно корчатся в лихорадке и выдают необходимые пакеты файлов.       Похищенная информация много говорит о неудавшейся борьбе властей против международного терроризма — неудавшейся, потому что в какой-то момент у государственной машины сбилась наводка. С тех пор на крестовине прицела распята собственная страна. Кажется, никто даже не заметил ошибки.       Альфред стремится открыть глаза им всем. Он заставит их взглянуть в пустые глаза монстру, который живет у каждого под кроватью. Все боятся его, как малые дети. С тем же соотношением веры и безответственности.       Он спасёт их всех.       В урчании процессора ему чудится: победный марш революции. Дорога в новый прекрасный мир выстелена обугленной, тлеющей, залитой горячей кровью бумагой (если распечатать всё, что он достал из архивов, хватит на такую дорогу). Они идут и решительно и весело впечатывают свидетельства старого мира в грязь. Революционный держите шаг.       Джонс не помнит, когда он в последний раз спал. Ночь, утро, день, вечер скрутились в тугой узел. Биологические ритмы бесчеловечно обмануты крепко зашторенными окнами (в комнате есть окна?) и огненным концентрированным таурином в жестяных баночках.       Здесь, к счастью, нет зеркал, которые могли бы поколебать безусловную веру Джонса в работу на износ. Единственные отражающие поверхности — голографические экраны, похожие на тонкие листы застывшей синей карамели. По ним бесконечными лентами тянутся коды, шифры и данные, и Альфред видит лишь их, а не себя.       Он давным-давно уже не видит себя даже в зеркалах. Из их глубины ему улыбается голубоглазая идея, обличённая в плоть. Любовь и сострадание рвут на куски его сердце, в то время как он старается выглядеть профессиональным повстанцем. Простите, это моя первая революция, не уверен, что делаю всё правильно, но надо же с чего-то начинать.       Его несуществующая политическая программа состоит из: демократия! свобода слова! права человека! неприкосновенность частной жизни! Альфреда не интересуют частности. Он чувствует, что скорый социальный взрыв из развороченных внутренностей освобождённого общества выкинет какого-нибудь достойного человека. Им больше вообще ничего не надо, ну, разве что лишь капельку власти.       Альфред старательно начиняет их сайт поражающими элементами. Жмёт f5 и с удовольствием наблюдает, как растут просмотры. В голове раздаются звонкие звуки музыки. Ты слышишь, как люди поют?       Скоро он понимает, что это его товарищ, Артур, дерёт струны гитары и горло где-то за стеной. Альфред с трудом выныривает из бездонной синей deep web и облизывает пересохшие губы, на мгновение удивившись, что вкуса соли нет. Язык, онемевший от долгого молчания, не вполне слушается. Альфред распахивает дверь, и после полумрака лампа под потолком кажется солнцем. В комнате находятся Франциск, Скотт, Артур и Мэттью. Всё мои друзья — язычники. Будь осторожен.       Альфред улыбается им.