Маленькое преступление

Для Луи, чувствовать ветер на лице и ловить его пальцами – дело будничное. Он обычно высовывается в люк, что находится на крыше автомобиля, и поднимает руки вверх, позволяя встречному потоку окутать его туловище и заставить волосы плясать свой собственный немыслимый танец. Парень иногда кричит во все горло, срывает его до хрипа, но он счастлив, он доволен и, кажется, впервые живет своей жизнью. Иногда он возвращается в теплый салон и садится на свое прежнее место, опуская руку ближе к дверце. Выуживает начатую бутылку алкоголя (горького и терпкого, до безумия отвратного) и делает три больших глотка, пьяно облизывая губы, оставляя их влажными и горькими. Смотрит на сидящего рядом Зейна, который следит за дорогой. Зейн часто сидит в своем автомобиле, прикрывает блаженно глаза и чувствует, как его ладони касаются чужие пальцы, и Луи, тот самый Луи, которого он "любит" всем своим «черствым и бесполезным» сердцем, улыбается ему открыто и беззаботно, а в волосах его путаются маленькие пожелтевшие листочки. И в сердце у Зейна что-то екает где-то глубоко, и он касается его шевелюры пальцами и выуживает маленькие листочки, а на лице у Луи мягкая (любимейшая) улыбка. И Зейн, на самом деле, готов горы ради него сворачивать и спускаться в самые глубокие воды, а еще он, кажется, хочет чувствовать губы парня рядом со своими каждое чертово мгновение. И, черт, да, Зейн так влюблен в его глаза и мягкую улыбку, и пальцы, встречающие ветер каждую ночь, и листья, путающиеся в волосах его мальчика. А Луи каждую ночь срывает голос, он просто кричит после того, как Зейн вдавливает педаль газа на всю мощь, выжимая из своей раритетной машинки все соки, и они мчат по безлюдному шоссе, где есть только они и ветер, который уносит все тайны и загадки мира, их маленького мира. Луи смотрит на мир своими кристальными глазами каждый день, словно видит все вновь и он, на самом деле, безумно благодарен судьбе за Зейна рядом с ним. Но после каждой ночи Лу пропадает, словно его и не бывает в жизни Зейна в такие мгновения, приходит на следующий день ближе к вечеру с огромными синяками и ужаснейшим недосыпанием. А Зейн, сидящий в своем автомобиле по обыкновению, подпевающий тихой песне по радио, дергается от легкого дуновения ветерка или касанию холодных пальцев к его ладони, а это сидит перед ним Луи. Тот Луи, который уходит от него утром, иногда даже не прощаясь, прикрывая аккуратно дверь автомобиля. И утром, когда солнце только озаряет небо, Зейн задается одним единственным вопросом: «Куда же он уходит, когда я так хочу, чтобы он был рядом?» И ответов нет, нет никаких опровержений. Зейн остается в машине, а Луи уходит, прихватив с собой пустующую бутылку горького алкоголя, за ухом у него торчит сигарета, а зажигалка болтается в кармане, по обыкновению. И ночью, одной холодной ночью, когда Лу опускается обратно в салон, волосы спутаны, горло сорвано, пальцы холодны. А он счастливо смотрит на Зейна, кусает губу и ждет, пока тот остановится, а Зейн все едет и едет. И он почти забывает о холодных пальцах Луи на его руке. — Давай представим, что мы – маленькое преступление? — шепчет Лу, кусая нижнюю губу. — Без своего счастливого конца или, может, чересчур счастливым. Давай представим, что будем жить только ночами? Ночами будем сидеть здесь, в твоем автомобиле, пить это отвратное пойло и иногда целоваться, ну, знаешь, кратко так, сладко. Представь только это, Зейн! И Зейн представляет. До сих пор представляет, даже когда Луи не приходит к нему в машину больше месяца, а на заднем сидении все еще валяется пустая бутылка его любимого горького алкоголя и пачка дешевейший сигарет.

(алкоголя горького, как и его губы)