xx

Она изо дня в день пытается как-то жить, чего-то достичь и не остаться одной. У него есть все, что нужно для нормальной (привычной) жизни, и он — не один. Они хорошие друзья. Он не понимает, почему она одна, а она — почему он с кем-то от скуки. У нее изрядно испорченные временем (но больше ее же характером) отношения с родителями, натянутые настолько, что вот-вот могут порваться. Ему этого не понять, потому что в его семье все совершенно иначе. Но он все равно успокаивает ее по вечерам, когда что-то снова идет не так. Ей с ним уютно, тепло и до невозможности хорошо. У него есть кто-то, но каждый вечер он (неизменно) приходит к ней, они о чем-то говорят, пьют чай, а потом идут спать. Он обнимает ее так, будто свободен, а она чувствует (будто бы дома) умиротворение, словно все так и должно быть. Но на утро у каждого свои жизни, свои заботы, словно каждая проведенная вместе ночь — уходит из памяти. Вот и сейчас один из таких вечеров, она снова достает ему подушку, плед, хотя все это ему не нужно — он предпочитает обнимать так крепко, что никакие пледы не смогут так согреть, и быть так близко, что рядом (на двуспальном диване) можно поместить еще двоих-троих. Как всегда она просыпается раньше, подолгу сидит и смотрит на него спящего, а затем вспоминает о времени и собственной жизни. Спустя полчаса звонит его будильник. Он идет в душ, а затем на кухню, она как раз заканчивает готовить завтрак (на двоих — неизменно) под какую-то музыку на плеере, почему-то он невольно любуется ею, думая о том, что кому-то с ней очень даже повезет, а затем она его замечает. — Доброе утро. — Доброе.