I don't need your reasons

Кэмерон Монахэн лежал на кровати и в теории познавал все прелести теплоходных туров по собственной квартире. На полу покоилась бутылка, из которой уже вылилась добрая часть бурбона, оставив бесформенное пятно на кремовом ковре. То же самое происходило с Кэмом в последние несколько месяцев: его светлый разум быстро пожирала опьяняющая тоска, с которой парень отчаянно пытался бороться. Молодой человек горько усмехнулся сравнению и уставился в потолок. За что с ним так поступили? Дорогое, но от этого не менее опротивившее Кэму, пойло мешало мыслить здраво, и позволив обиде поглотить себя, парень потянулся к телефону и нашел знакомое имя в списке контактов. Он уже давно не набирал этот номер, и не набирал бы еще столько же, если бы не дьявольский напиток и не накопившаяся боль. Гудки тянулись бесконечно долго, любезно предоставив захмелевшему возможность попытаться взвесить все за и против этой затеи. Впрочем, увенчалась схватка победой третьей стороны — пресловутой бутылки, возлежавшей рядом. Кэмерон услышал знакомый до зубного скрежета голос и на секунду потерялся в этом звуке. Нет, его не унесло в счастливую страну Воспоминаний, лишь слегка защипало глаза и Монахену пришлось сделать глубокий вдох, чтобы хоть как-то унять волнение. «Привет, это Ноэль Фишер. Сожалею, но, вероятно, сейчас у меня есть веская причина не отвечать на Ваш звонок. Я обязательно перезвоню, если Вы оставите сообщение. Спасибо большое!» Голос Фишера звучал звонко, с легким оттенком извинения, словно ему действительно жаль, что он не сможет выслушать какого-нибудь менеджера среднего звена, который будет минут двадцать задвигать про покупку карнизов. Сейчас он был таким типичным канадцем, что Кэмерон на секунду забыл то, как с ним обошелся Ноэль. Секунда молчания, две. Монахэн скривился и пообещал себе больше не пить. У него не было заготовлено речи, но так много всего накопилось в душе у парня, которого словно подменили в последнее время. Честно сказать, ему уже порядком поднадоело объяснять всем, что он не «сголливудился» и не собирается принимать почетную эстафету от Маколея Калкина. Наконец, Кэм набрал полную грудь воздуха, чтобы начать свой монолог, но глаза все еще щипало и он шумно выдохнул. Нет, нужно идти до конца. Потерев глаза большим и указательным пальцами, парень снова вдохнул и заговорил. — Привет. Эм… Просто звоню. Мы так и не попрощались нормально. Ты же знаешь, как я не люблю социальные сети. В общем… Черт, я не знаю что сказать. Ноэль… Кэмерон мямлил, пытаясь сформулировать в голове хоть какое-то осмысленное предложение. Гораздо легче говорить о чувствах к кому-то не напрямую, высказывать всё третьим лицам. Словно твои слова пружинят от подушки безопасности, смягчая удар. И тут он вспомнил свой давний диалог с Россум. Тогда большеглазая шатенка едва сдерживала слезы, выслушивая торопливую и невнятную, но такую искреннюю и до краев наполненную эмоциями речь Кэмерона. В то время он еще не знал, что всему приходит конец, а подруга боялась хоть на секунду прервать его, чтобы сказать об этом. Она видела подобное впервые и не решалась останавливать взволнованного Кэма. Алкогольные волны всё ещё качали его в своих сильных руках, и поддавшись им, парень заговорил тихо и неторопливо.  — Я ведь даже не думал, что это могло закончиться. Когда мы познакомились, я был юн, неопытен, наивен. Мне казалось, что весь мир открыт для меня, я непоколебим. Мальчишка, который уже твердо держится на топкой почве Голливуда. Я общался с невероятным количеством людей, круг знакомых был обширный. Но у меня никогда не было того, кто бы поддержал меня, разделил бы со мной радость триумфа и досаду поражения. Слушай, а помнишь, как немногим позже моего восемнадцатилетия меня бросила очередная подружка и мне хотелось выть от обиды? Ты еще тогда положил мне на плечо руку и уверенно заявил, что нам необходимо нажраться. Сидя в баре, мы прикончили целую бутылку. Сначала мы говорили: я восклицал что-то о несправедливости и возмездии, ты слушал меня, поддакивал и смеялся в голос. Потом ты рассказывал о своих трудностях в отношениях, а я к тому времени уже не особо мог говорить. Меня вырвало, как только мы вышли из заведения, а ты стоял рядом и посмеивался, заботливо удерживая меня от падения. Я тогда был так благодарен тебе, что ты даже в такие минуты оставался рядом. Иногда мы часами валялись на диване за просмотром кино или комедийных шоу. Я не привык к такому тюленьему отдыху, но тебе нравилось и я шел на уступки. Мы невероятно много говорили. Неважно о чем, и неважно, что я был намного младше тебя. Мы понимали друг друга как никто. Кэмерон на секунду задумался и улыбнулся своим мыслям.  — Помнишь нашу первую совместную сцену? Я тогда хотел убежать с площадки, отказаться ко всем чертям от этой роли — мне было жутко страшно. А ты пришел такой уверенный, залихватски потрепал мои волосы и весело спросил «Ну, как? Готов?» Я тогда был пиздец как не готов. И ты понял это. С тех пор ты видел мою неуверенность с полувзгляда, даже когда никто не видел. Подмигивал исподтишка и дарил ободряющую улыбку. Мой коренастый кусочек солнца. Научил меня столькому, что я боюсь начать перечислять. Кэмерон резко перестал улыбаться. Обида вновь захлестнула его жаркой волной, подгоняемая парами бурбона.  — Так почему ты ушел, Ноэль?! Так просто бросил сериал?! Кэмерон уже почти кричал, алкоголь в крови носился подобно Симсам на площадке, но Монахэн вовремя взял себя в руки и успокоился так же быстро, как и закипел полминуты назад. — Ты... Ты бросил свою семью по площадке. Хотя знаешь, к черту наш каст. Ты бросил МЕНЯ не сказав ни слова. Будто все эти года были фальшивкой, показухой. Тот сраный сериал даже не вышел, черт подери. Ты бы мог вернуться. Но твое самолюбие задето, ты не посмеешь взглянуть мне в глаза после того, как выбросил словно шавку. Будто ничего и не было. Мы же были, блять, Фейсоном и Браффом! Ты перечеркнул все годы, что мы провели вместе. Пошел нахуй, Ноэль Фишер. Нажав «отбой», Кэмерон устало отбросил телефон и вытер виски. Не хотелось думать о том, что он только что разревелся, высказываясь своему когда-то лучшему другу. Единственному лучшему другу, что у него был. Он лег на живот и перевернув мокрую подушку, отключился почти сразу.

***

Тишину кухни снова пронзил писк автоответчика, оповещая об окончании сообщения. В тусклом свете ночного бра можно было увидеть бледное лицо. Пухлые губы поджаты, а в уголках глаз сверкает боль, готовая вот-вот сорваться. Он не ответит на это сообщение. И ни на одно из следующих. Потому что Ноэль Фишер уже давно не разделяет чувств Кэмерона. То, что он испытывает называется по-другому и Монахэн никогда не должен знать об этом.