Коробка (The Box)

Начиная встречаться с Джимом, Спок не волновался о Коробке: она хранилась в шкафу, где Джим никак не мог на нее наткнуться. Спок с Нийотой были довольно близки, и все же она ничего не заметила. Большую часть времени он даже не задумывался о сохранности своего секрета. *** Когда Спок впервые по-настоящему впустил его в свою каюту, Джим чуть не подпрыгивал. Ну да, несколько раз они разговаривали в дверях, однажды даже прошли в крошечную гостиную, увлекшись беседой, но и только. Эти редкие моменты возбудили его интерес. Спок, его лучший-друг-парень-мания Спок, был так бесконечно интересен — Джим до смерти хотел покопаться в его личных вещах. Но Джим прекрасно понимал, с кем встречается, и уже не удивлялся, что их нигде не видно, пусть это и разочаровывало. — Я просто взгляну одним глазком! — ныл он. — Уверяю вас, капитан, там не на что смотреть. — Споооооок. — Капитан. Бросив косой взгляд по сторонам, Джим мгновенно протиснулся в комнату мимо своего невозмутимого друга и быстро огляделся. Мог ли Спок остановить его, если бы действительно захотел? Без проблем. Но он позволил Джиму удовлетворить любопытство. Как оказалось, Спок не лгал: там и правда не на что было смотреть. И теперь Джим увидел это собственными глазами. Комната Спока была строго утилитарной: из безделушек на глаза Джиму попались только книга, которую он сам одолжил Споку, и необычная чашка — как оказалось позже, подарок Нийоты Ухуры. Все остальное, вплоть до одеяла на кровати, было казенным. Сначала осознание того, насколько безлика комната Спока, вогнало Джима в ступор, но он переварил это. В конце концов, отсутствие безделушек настолько же характеризовало человека, как их наличие, а Джим ценил именно уникального Спока. *** Через полтора месяца после официального начала их отношений Джиму захотелось остаться на ночь в каюте Спока. Обычно свое свободное время они проводили у капитана. Вулканцу нравилась концепция личного пространства. В комнате Джима каждая яркая мелочь дышала капитаном, притягивала взгляд и раскрывала многогранную личность этого человека. Каюта же Спока была сухой. Пустой. Он не мог сказать, что испытывал там дискомфорт — главным образом потому, что не позволял себе такой эмоции, — но комната Джима ему импонировала больше. — Я не понимаю, почему мы не можем просто продолжать ночевать в вашей каюте, капитан. — Спок, когда мы обсуждаем, где будем спать, необязательно называть меня капитаном. — Да, капитан. Джим вздохнул. — Мне просто так хочется, понимаешь? Почему мы не можем иногда спать в твоей кровати? Ты не хочешь меня пускать? Джим прикусил губу в редком проблеске беззащитности, которую мало кому показывал, кроме Спока, и в сердце вулканца чуть потеплело. — Я всегда буду рад тебе, ashayam, — сдался он. Разве он мог отказать Джиму в чем бы то ни было? Возможно, этот человек сумеет осветить унылую серость стен. Капитан тотчас просиял: его внутренний ребенок был счастлив от одной мысли о том, чтобы спать в комнате Спока. В качестве подготовки Спок просто убедился, что дверца шкафа закрыта. *** Спок не думал о Коробке постоянно, но всегда был осторожен: старался ничего не вынимать из шкафа и не класть туда в присутствии Джима, в крайнем случае — не открывать дверцу слишком широко. Привычка образовалась очень быстро. Он никогда не просил Джима вытащить что-то из шкафа, а если нужно было принести что-то из другой комнаты, всегда очень подробно объяснял, где лежит нужный предмет. Он не позволял Джиму вешать в шкаф свою одежду (хотя тот, собственно, и не пытался: просто бросал снятое на кровать, или стул, или пол, по своему усмотрению). Так что Спок даже не думал, что эта тема поднимется. Но он не учел, что Джим не Нийота. Джим — ребенок, который притворяется взрослым, и хотя в девяноста девяти процентах случаев Спок находил это очаровательным… у всего есть свои недостатки. Он осознал свой просчет, когда вернулся из лаборатории и не нашел Джима читающим на кровати, как две целых четыре десятых часа назад. Вместо этого капитан из чистого любопытства выдвинул каждый ящик и раскрыл каждую дверцу в каюте, а теперь невинно смотрел из своего укрытия на дне шкафа и улыбался ему. — Привет, Спок! А что тут за ящик? Он указал на черную сверхпрочную коробку флотского образца. Ту самую, о которой никто не должен был узнать и которую Спок совершенно не хотел обсуждать. На лице вулканца появилось редкостное выражение, совсем как у оленя в свете фар. Может, другой бы и продолжал видеть лишь невозмутимость, но Джим знал Спока не первый день и приноровился замечать малейшие изменения этого лица. — Спок? — спросил он, начиная тревожиться. Черт. Черт, он сломал Спока. Он пока не понимал, как именно, но не сомневался, что виноват именно он. А Спок впервые в жизни понятия не имел, что сказать. Его чувства… будь он человеком, он назвал бы их паникой. Он не дал себе задуматься, просто повернулся, вышел из спальни в гостиную и уже направился к дверям каюты, когда осознал всю нелогичность своих действий. Он банально убегал. Куда ему идти? Куда он мог сбежать прямо в эту секунду, чтобы все было хорошо? Могла ли проблема магическим образом исчезнуть, если он сейчас выйдет, прогуляется по кораблю и вернется? Джим сделал несколько шагов к нему. — Эй. Черт. Спок! Погоди. Это потому, что я залез в твои вещи? Слушай, я все верну как было. Если я переступил через какие-то границы… — В его голосе звучало искреннее волнение, что он сделал нечто Действительно Нехорошее по вулканским меркам или, по крайней мере, по меркам Спока. Вулканец вздохнул. Откровенно вздохнул, и Джим знал, что это очень дурной знак. — Капитан. Джим. Нет, вы не… ты сделал то, что… я хочу сказать, ты любопытен от природы, я должен был предвидеть… — Он сжал пальцами переносицу и закрыл глаза в нехарактерном расстроенном жесте. Джим поцеловал его в шею и нежно сказал: — Слушай, все нормально. Что бы там ни было. Извини, что расстроил тебя. Несколько секунд Спок молчал, наслаждаясь обвивающими его крепкими руками. — Это не из-за тебя, — наконец тихо сказал он. — Хм? — Джим потерял нить разговора. Его вполне устраивало просто стоять посреди гостиной и неуклюже обниматься. — Я расстроен отнюдь не твоими действиями. — Да? — Джим растерянно моргнул. — Тогда что… — Коробка. Джим нахмурился. Какая коробка? А! Черная коробка в шкафу? Он все меньше понимал происходящее. — А что с ней? — Я не получил официального разрешения забрать ее со склада и приму выговор, если… — Спок, Спок! — со смехом перебил его Джим. — Ты украл коробку? Ты поэтому так психуешь? Господи, да мне плевать. Оставь ее себе. — Он снова рассмеялся. — В этом все дело? Конечно, дело было не в этом. Он неосознанно уклонялся от ответа. Его разум… блуждал. — Никак нет, — все же ответил он. Недоумение Джима достигло предела. — Так в чем проблема? Спок неохотно отстранился. Повисла еще одна некомфортная пауза. — Возможно, проще будет просто показать, — признал он. Они вернулись в спальню, где на стенах не было украшений, всюду царил беспорядок и в открытом шкафу стояла Коробка. Спок благоговейно опустился перед ней на колени и ввел код. Замок раскрылся с тихим щелчком. Джим последовал примеру вулканца и тоже опустился на колени. В его голове роился миллион вопросов, но он молчал: все это явно имело большое значение для вулканца, так что Кирк готов был ждать и слушать. Откинув крышку, Спок начал вынимать предметы. Медленно. Нежно. Первым Джим увидел аккуратно сложенное лоскутное одеяло, лежавшее сверху. Потом появились два облачения: одно — старое и поношенное, другое — изящно расшитое. Банка вулканского зубного порошка. Деревянная расческа с мелкой гравировкой на ручке. Какое-то оружие из ремней с грузилами. Нож. Чайный набор и две коробки вулканского пряного чая. Один-единственный початый пакетик благовоний. Джим сначала с недоумением, а потом с растущим осознанием изучал разрозненные предметы. Их было множество — мелких, простых вещиц. Каждую бережно вынимали и укладывали на пол, словно самое драгоценное из сокровищ мира. И для Спока, Джим понимал, они представляли огромную ценность. Они были последним, что у Спока осталось с Вулкана. *** Споку потребовалось несколько суток, чтобы осознать, что Т’Кази погибла. Вся. Безвозвратно. Так что его нельзя винить в том, что в те первые дни он продолжал использовать редкие и ценные гигиенические средства. Логически он не был виноват в этом, но, конечно, позже упрекал себя за промах. Он, как обычно, чистил зубы перед сном, и вдруг все будто замерло. Завороженно глядя на жестянку с порошком, состоящим из родных пряностей и глин и нисколько не похожим на земную зубную пасту, он понял: когда жестянка опустеет, ее нечем будет наполнить снова. Спок не отводил глаз от баночки, неровно, панически дыша и чувствуя, как непрошеные слезы подступают к горлу. Секунду он даже размышлял, что делать с влажной массой во рту и на щетке: споласкивать ее было физически больно. Бесценные вулканские глины и пряности — смытые в раковину. Частички его планеты, которые он уничтожал и уничтожал. Все это было нелогично… они ведь просто атомы, как и все остальное. Но это был Вулкан. После этого он обвел ванную расширенными глазами и, спотыкаясь, вернулся в комнаты. Сколькими частицами Вулкана он владел! И впервые с тех пор, как он оказался на звездолете, корабль показался ему страшно хрупким. Ни в минуты сражений, ни в самом сердце природных феноменов он не чувствовал себя таким беззащитным: ведь если корабль будет разрушен, все его личные вещи тоже погибнут, и от Вулкана останется еще меньше. Он подумывал о том, чтобы отправить все на Землю, в безопасность, но и Земля могла погибнуть, как Вулкан. Это едва не произошло. Так что он среди ночи пробрался в складское отделение "Энтерпрайз" и взял одну из сверхпрочных коробок, без разрешения, без уважительной, с точки зрения устава, причины. Впервые в жизни он украл, и его это ничуть не волновало. Он собрал почти все свое имущество, сложил все до последней мелочи в Коробку, где они будут в безопасности, и спрятал в шкафу, чтобы иногда вынимать перед медитацией и вспоминать. Комната опустела, лишенная всех напоминаний о доме вплоть до таких элементарных удобств, как зубной порошок и масло для волос. Он заменил их безликими казенными пастой и мылом, одеялами и чашками. Он запер в Коробку часть самого себя. *** — Вероятно, это нелогично, — признал Спок, еле сдерживая слезы. — Еще как логично, — глухо ответил Джим, крепко сжимая руку Спока, удерживая его, будто якорь. Чай из практически исчезнувших трав. Резьба по кости зверя, которого Джим никогда не видел и который мог вообще не сохраниться. А одеяло? Совершенно очевидно, что его изготовила Аманда. — Тогда это, наверное, эгоистично, — продолжил Спок. — Я мог бы передать часть реликвий программам по сохранению истории. Более повседневные вещи следовало бы передать на анализ с целью их воспроизведения. — Нихера подобного, — на удивление жестко ответил Джим, еще крепче сжимая руку Спока. — Они твои. Спок с облегчением закрыл глаза. — Да. Они принадлежат ему. Его воспоминания, его бремя. В равной степени пытка и утешение, запертые в коробку, чтобы не бередить раны. И теперь Джим знал, почему комната Спока обставлена так по-спартански, почему все здесь уставное, почему он совершил первую в жизни кражу — простой коробки со склада. Возможно, однажды Спок поймет, зачем хранит все это, как хранят позор и святыню одновременно. Возможно, однажды он поймет, что делать. Но пока он просто благодарен Джиму, который осторожно помог ему уложить все на место и вернуть коробку обратно в шкаф. Больше ничего не нужно. Однажды он как следует разберется со всем этим… но сейчас скорбь слишком сильна и свежа. Сейчас у него есть коробка.