По цене души

– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, – что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится. Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание. Аннушка... На мгновение Берлиоз позволил себе вспомнить... она была тогда живой. Простоволосой, молоденькой, хотя и старше его, загорелой до черноты. Просто мещанкой с рабочей окраины, с которой так приятно было молодому щёголю проводить время. Он дарил ей цветы и дешёвые ярмарочные платки, много чего говорил, таскал с собой на сеновалы и по меблированным комнатам. И небрежно отбросил, когда услышал о ребёнке. Как же, неровня! Mésalliance! Что скажут матушка с отцом! Отбросил и забыл, не веря в существование собственного греха ещё с большим пылом, нежели в Господа. И сейчас так вдруг кольнуло это имя. Секундную заминку председателя Бездомный не заметил, слишком сам был возмущён, заинтригован, шокирован этим странным разговором, а вскоре в нить беседы вплёлся и Понтий Пилат, почти вытеснивший из разума Берлиоза то минутное воспоминание. И только лежа уже на рельсах, в последние секунды бестолковой и бессмысленной своей жизни он успел подумать, что девушка-вагоновожатая ему чем-то знакома. Впрочем, не успел понять чем. Невозможно думать отрезанной головой, особенно ярому материалисту. Что странно, девушку ту никто не искал. Да, её увезли в больницу, но кроме матери никто не пришёл несчастную проведать, милиция будто забыла о происшествии, лишь крупный чёрный приходил пару раз под окно расположенной на первом этаже палаты. Но помилуйте, мало ли ходит по Москве чёрных котов? А за больничными стенами, в городе шумела жизнь, прошёл скандальный магический сеанс в Варьете, стали обращаться пострадавшие люди в милицию. Обо всем этом девушка узнавала лишь из сплетен сестёр и врачей, а раны её затягивались на глазах. Чудодейственный травяной чай и мазь дочери делала мать - Анна Васильевна. Впрочем, соседи называли её иначе. После бала Ста Королей, ранним утром, Аннушка-Чума вовсе не случайно оказалась на полутёмной лестнице, ведущей к той самой роковой квартире. И передал ей Азазелло не только червонцы, ставшие впоследствии долларами, но и лист бумаги. Там стояла дата, написанная её же собственной кровью. Через неделю Аннушка должна была покончить жизнь самоубийством, тем самым окончательно вручив свою душу Мессиру, рассчитавшись за оказанную некогда помощь. Благодаря ему она стала ведьмой, благодаря ему смогла выжить в круговерти войн и революций в одиночку, вырастив дочь. Благодаря ему отомстила! Червонцы в доллары в магазине ведьма превратила сама, ей необходимо было точно убедиться, что у милиции не останется вопросов к её дочери, что расследуя смерть Берлиоза никто не раскопал ту давнюю историю. Не раскопали, а дальше... Дальше была быстрая холодная вода реки, куда так внезапно бросилась немолодая уже женщина. И приглашение на следующий Бал Ста Королей! Она войдёт туда вновь юной и свежей, в туфлях и перьях, склонится перед следующей королевой. И получит из рук Мессира чашу, сделанную из черепа. Из черепа её ненаглядного Мишеньки, ничтожного предателя! И они всё-таки будут вместе. На всю Вечность.