Болезнь на двоих

Вечер был до жути унылым. Учитывая, что в клинике в принципе не бывает особо весело. Пусть она и психиатрическая. Все такие же белые стены и металлический запах поручней, смешанный с отвратным запахом медикаментов и стирального порошка, которым пропахло все постельное белье. Медсестра заходила уже второй раз в просторную палату с высоким потолком. Первый раз она ставила капельницу, а второй раз убирала ее, болезненно выдрав большую иглу из моей вены. Проследив за ней сосредоточенным взглядом, я чуть улыбнулся и потер место прокола ладонью. Кожу пощипало и быстро отпустило. Как легко нарушать закон, когда у тебя есть деньги. Я закрыл лицо руками, выглядывая в щелочки между пальцами. Откинувшись на подушку, я посмотрел на лампу в матовом стеклянном плафоне, мягкий свет которой наполнял бело-серую комнату. Глаза побаливали от него. Меня вообще ослеплял преобладающий белый вокруг. Отвернувшись от лампы, я свернулся клубком, наблюдая за скользящими фигурами через небольшое стеклянное окошко в двери. Врачи, медсестры, уборщица, Харума-сан из соседней палаты, девочка с леденцом, держащая за руку миловидную девушку, наверно, сестру. Девушка тоже была пациенткой. На ней был надет голубой пижамный костюм, и сверху наброшен цветной теплый халат. В коридоре, должно быть, было холодно. Мне не разрешали выходить, потому моя дверь всегда была заперта. Странно, что он не пришел сразу. Обычно препарат действует незамедлительно. А может, мне только так кажется. Сегодня время длилось слишком долго. Я закрыл глаза, пытаясь впасть в транс. Воздух постепенно сгущался, я медленно дышал сквозь сжатые губы, закупорив нос пальцами. Тело отяжелело, а потом онемело, я даже не смог почувствовать свой укус на коже. Вздрогнув от какого-то звука, я распахнул глаза и огляделся. Ручка двери медленно повернулась. Я спрыгнул с кровати, спрятавшись за тумбочкой. Мышцы освободились и ныли легкой тупой болью. Услышав первый робкий шаг, я расплылся в улыбке. Выглянув из-за края тумбы, я увидел его спину. Он присел на кровать и ждал меня. Я надул губы, обхватив себя руками, и втянул голову в плечи. - Найди меня, - прошептал я сам себе, тут же услышав стук каблуков по полу. Закрыв рот ладонью, я подавил смешок. Он нашел меня быстро, обойдя всего лишь кровать. Приблизившись, он сел на корточки и щелкнул меня по носу. - Такеру, тебе только ввели лекарство, тебе нужно лежать. - Кто сказал? – Я пихнул его рукой, и он растянулся на полу, упав на свой зад. Рассмеявшись, я проворно забрался на постель. - Не нуди! Если я захочу, то щелкну пальцами и ты исчезнешь. – Насупившись, я бросил в него подушку. Юджи поймал ее и, подойдя, приставил подушку к стене. Усевшись, он прислонился к ней спиной, погладив меня по волосам. - Не надо щелкать. Все равно, я никуда не денусь. - Бака, ты моя галлюцинация. Пропадешь, и следа не останется. Тебя здесь вообще не должно быть. Если б я не платил, то… - Вздохнув, я умолк и упал на его колени, сворачиваясь в привычный клубок. - Керу, я настоящий. Разве не похож? – Он легонько ущипнул меня за щеку. - Я выдумал тебя. Тебя никогда не было. Ты так говоришь, потому что я хочу, чтоб ты так говорил. Юджи почесал лоб и взял меня за руку. - Глупенький… - Сам ты дурак! – Я начал вставать, но он удержал меня за плечи. - Прости-прости. Я не хотел… Не злись, и так мало времени. Шмыгнув носом, я обнял Юджи за шею, прижимаясь щекой к его груди. Время… Действие наркотика длилось полтора часа. Я не должен терять время. Каждый день я становлюсь все рассеяннее. Наверно, в реальности я всего лишь жмусь к большой белой подушке, комкая ее наволочку, вместо кажущегося мне воротника толстовки Юджи. Не знаю, кто он. Не помню, как я встретил его. Слово «амнезия», которое твердят врачи, совсем мне не понятно. До него у меня были другие галлюцинации. Но они мне не нравились. Я закрывал глаза и ждал, пока меня отпустит. Юджи мне сразу понравился. Он был такой теплый, и не задавал дурацких вопросов, на которые я не мог ответить. - Не уходи… Останься тут со мной, пожалуйста, - тихо проговорил я с закрытыми глазами. - Мне… нельзя. Ты так не выздоровеешь. Я оказался в его объятьях, и обреченно прикусил губу. - Ты не понимаешь. Тебя же не станет, если я… - У меня задрожали губы. - Тихо… - Юджи погладил меня по щеке. - Почему ты всегда… Я же… Я наркоман и тебя не существует. Ты только подушка, Юджи… - Замечательно, я подушка. Он улыбнулся мне, глядя в глаза. - Вот именно. Я сполз на его колени и положил руку Юджи себе на голову. Ладонь стала наглаживать мои волосы, и я тут же успокоился. Проснувшись, я подскочил на постели. Взглянув на часы, я быстро натянул на себя толстовку и выбежал за дверь, чуть не сбив седовласого врача. Извинившись, я ринулся по длинному коридору в отделение наркологии. Он, поди, уже заждался меня. Каждый день Такеру вводили лекарственный препарат в одно и то же время. После этого ему полагалось лежать в постели, пока вещества спокойно разойдутся по всем его сосудам. Поначалу его сильно ломало, его организм отторгал лекарство, но потом он прекратил буйствовать, и мне разрешили приходить к нему на полтора часа в день, чтоб следить за ним. Такеру жутко не нравилось лежать в постели просто так. Он сходил с ума, колотил по стенам и переворачивал кровать. Кровать прикрутили к полу, а постельное белье с матрасом - нет. И Такеру перебирался под кровать, расстилая там себе одеяло. Я уже привык жить в клинике. Мне дали отдельную комнату и даже кормили бесплатно. Потому что лишь я мог успокоить его. Правда, он считал меня глюком. Нет, обидно мне не было. Я просто очень волновался. После отравления большой дозой месяц назад, он перестал воспринимать реальность. И потерял память. Остался только он и его видения. На самом деле, у него не было галлюцинаций. Но переубедить его в этом было сложно. Стоило кому-то начать доказывать наличие тех или иных событий в его жизни до клинической смерти, которую он пережил месяц назад, как Такеру кидался на этого человека с кулаками. Его не волновало ничего абсолютно. Только я каким-то образом был для него кусочком радости. Это было так странно. Мой лучший друг забыл меня и вспомнил только в виде галлюцинации. Я дошел до палаты и, щелкнув наружной щеколдой, вошел внутрь. Я сразу заметил торчащую макушку Керу за тумбочкой, но решил подыграть ему. Сев на кровать, я дождался еле слышного движения, и только тогда решил изобразить, что нашел его. - Такеру, тебе только ввели лекарство, тебе нужно лежать. - Кто сказал? Он толкнул меня и, не удержав равновесия, я плюхнулся с корточек на пол. Озорные глаза смотрели на меня с кровати. Встрепанный Такеру выглядел ребенком. Только больничная одежда совсем не шла к его образу. - Не нуди! Если я захочу, то щелкну пальцами и ты исчезнешь. - Засмеявшись, он бросил в меня подушку, и я ловко поймал ее. Я пристроился на кровати, подставив подушку себе под спину, нежно проведя ладонью по его волосам. - Не надо щелкать. Все равно, я никуда не денусь. - Бака, ты моя галлюцинация. Пропадешь, и следа не останется. Тебя здесь вообще не должно быть. Если б я не платил, то… - Он похлопал глазами и лег ко мне на колени, свернувшись клубком как кошка. Я привык это слышать, но все же мне было… как бы сказать… Было больно. Да. Почему это должно было произойти именно с ним? - Керу, я настоящий. Разве не похож? В доказательство я ущипнул его за щечку. - Я выдумал тебя. Тебя никогда не было. Ты так говоришь, потому что я хочу, чтоб ты так говорил. Каждое слово было подобно пощечине. Иногда он говорил так серьезно, что я почти верил в то, что я выдумка. Я бережно коснулся его пальцев и сжал ладонь в своей. - Глупенький… Керу отреагировал резко: - Сам ты дурак! – Выплюнув слова, он дернулся вверх, но я схватил его за плечи. - Прости-прости. Я не хотел… Не злись, и так мало времени. Остыв, он прильнул ко мне, положив руки мне на шею, потеревшись щекой о мою грудь. - Не уходи… Останься тут со мной, пожалуйста. Я ощутил комок в горле. Сегодня какой-то особенный день что ли? Обычно, мы болтаем о всякой ерунде, а тут… - Мне… нельзя. Ты так не выздоровеешь. – Я обнял Керу, весь холодея внутри. - Ты не понимаешь. Тебя же не станет, если я… - Он вздрогнул, его глаза мигом стали влажными. - Тихо… - Я чуть улыбнулся и коснулся его щеки. Он взглянул на меня большими глазами, полными слез. - Почему ты всегда… Я же… Я наркоман и тебя не существует. Ты только подушка, Юджи… - Замечательно, я подушка, - попытался я пошутить с улыбкой на губах. Такеру моргнул, глазея на меня. Не умею я шутить в таких ситуациях. - Вот именно. – Он вернулся на мои колени, прижав мою ладонь к своим волосам. Я быстро смахнул с глаз что-то мокрое, пока он не видит, и стал гладить его мягкие волосы, слушая, как это чудо тихо сопит от удовольствия. Похоже, это единственное, что я мог сделать для него. Быть рядом как «несуществующее видение» и греть его своим присутствием. Когда-нибудь он поймет, быть может… Я надеюсь на это. Сегодня была очередь Масато дежурить в клинике. После того как Юджи с Керу попали в аварию и их поместили на лечение в психиатрическую лечебницу, Чию, Шинпей и Масато договорились, что будут по очереди заходить и проверять, как их друзья себя чувствуют. Ситуация была не из легких. Два их согруппника получили сильное сотрясение мозга, у одного даже была амнезия. Однако, самым интересным являлось их общее расстройство сознания. Врачи ломали голову, пытаясь объяснить этот феномен. Было известно, что во время столкновения машины Юджи с почтовым фургоном поздним вечером, гитарист и вокалист резко ударились головами друг об друга. Этому свидетельствовали боковые трещины на их черепах – у одного справа, у другого слева - после обследования рентгеном. И все же почему их рассудок помутился таким образом, никто не знал. Это было на грани подсознания, и вот так просто исследовать мозг каждого было непосильной задачей. Они оба стали замкнутыми и буйными. Словно в них срабатывал переключатель. Врачи могли работать с ними, только заранее введя внутривенно успокоительное. Пока Юджи никто не трогал, он был все тем же милым парнем. Но он не помнил аварию и считал себя не пациентом, а гостем в больнице. Как только разговор заходил о произошедшем месяц назад, гитарист приходил в ярость, и приходилось вкалывать ему новую дозу успокоительного. Очнувшись, он забывал о своем приступе гнева напрочь. Такеру заявлял, что он наркоман. Первую неделю, когда медсестра заносила ему капельницу, он уговаривал ее подменить лекарства на наркотики. И ему было неважно, какие. С каждым днем, психическое состояние Такеру ухудшалось. Он раздражался от всего, игнорировал друзей и родственников, приходивших навещать его. Завернувшись в одеяло, он бормотал несвязный бред, называя всех галлюцинациями. Требования наркоты продолжались. Восстанавливающая терапия закончилась, и врачи решили пойти на уступки. Такеру стали ставить капельницу с безобидными витаминными комплексами. Но медсестра сообщила ему, что в них есть сильные наркотические вещества, за что Такеру сказал ей свой номер счета в банке. Естественно, денег она никаких не снимала оттуда. А Такеру принял витамины за ежедневные дозы. Это было не что иное как сильное самовнушение. Стоило вытащить иглу из его вены, как он начинал вести себя подобно обкурившемуся. Нескоординированные движения и пустой взгляд больших зрачков пугали любого, кто заходил в палату в это время. Однажды для эксперимента к Такеру пустили Юджи. Он и раньше просился навестить друга, но в целях безопасности ему отвечали, что у Керу еще не прошла реабилитация. На всеобщее удивление эти двое нашли общий язык. Хотя даже Юджи был всего лишь видением для сознания Такеру. Их встречи, все же, сократили до минимума. Кто знает, что они могут натворить, если начнут вести себя агрессивно сразу вдвоем. Их сознания гнали от себя любые потрясения, любые воспоминания о прошлом, любое малейшее изменение действительности. Юджи верил в наркоманию Такеру с самого начала. Они не виделись друг с другом после аварии больше недели, но их вымышленные истории подходили друг к другу как два кусочка пазла. Сегодня была очередь Масато дежурить в клинике. Он неспешно прошелся по огромной клинике, пока не добрался до палаты Такеру. В это время они всегда были вместе, поэтому не было смысла идти проверять Юджи. Заглянув в стеклянное окошко на двери, Масато увидел обнимающихся друзей и тихо вздохнул. «Ребята, может вам и хорошо там вдвоем, но возвращайтесь к нам, пожалуйста», - подумал он, наблюдая за своими одногруппниками. - «Мне так вас не хватает». Такеру лежал у Юджи на коленях. Его губы двигались, он что-то говорил, а другой внимательно слушал, иногда кивая головой. Масато вспомнил, как Такеру запустил в него цветочной вазой при их первой встрече после аварии. «Порой невыносимо на них смотреть». Гитарист почесал затылок и, развернувшись, пошел к врачу, обследующему обоих пациентов. Вернувшись спустя 15 минут, он снова посмотрел в окно на двери напоследок. Вытаращив глаза, Масато резко отвернулся и двинулся к выходу, чувствуя, как у него краснеет лицо. Перед глазами стояло то, что он только что увидел. Склонившийся Юджи. Его губы, прижатые к губам Такеру. Ладони вокалиста, лежавшие на плечах Юджи. Губы медленно шевелятся, лаская друг друга. Выскочив на улицу, Масато помотал головой и сразу закурил. - Почему именно в мою смену надо это делать, а? – возмущенно бросил он в воздух, присаживаясь на скамейку в сквере клиники. В один момент Юджи захотелось поцеловать его. Он несказанно обрадовался, чувствуя, как Керу тепло отвечает на его поцелуй. «Ну и что, что я галлюцинация… У тебя всегда буду я, что бы ни случилось. Я тебе обещаю». «Я целую подушку или свою ладонь?» - Пробежало в голове Такеру. «Юджи, не уходи… Не буду я щелкать никакими пальцами». Если они очнутся, то не будут помнить ничего о своей болезни. Как сейчас не помнят о реальном мире. Это наркотик, который выделяют их организмы сами. Тем темным поздним вечером они хотели сбежать. От всех. От самих себя. Крича друг на друга во время ссоры, никто из них не заметил разворачивающийся в тесном переулке фургон. Не ссорьтесь, а любите друг друга. Даже если сошли с ума.