Наброски

*** - Как ты вообще к нему подошел, Таэ? - Ножками. - Ну, не дури. Я же серьезно. У него вечно морда такая надменная, что посмотреть лишний раз страшно, я уж не говорю о... - Вот хотел бы возразить, да не могу. Ему правда страшно смотреть в глаза, всё кажется будто засосет сейчас в этот круговорот... поэтому я пялился на ширинку. - Отличный выход! - Хватит издеваться, Рэш. Мне и без того тошно. - Ты переспал с парнем твоей мечты. Что тебя не устраивает? - Я... не знаю, как мне жить дальше. - Ты злоупотребляешь запрещенными веществами, Таэ? - Да. В основном, конечно, эльфийской пыльцой для творческого настроения, а иногда даже морской водой... - Фу, ненавижу её! Но это был риторический вопрос. Я против того, чтобы ты увлекался этим парнем. Его пора вносить в список первым. - А иногда даже запрещенной литературой... - Ох! Какой же ты негодник! *** Когда холод в самом разгаре, трудно даже представить себе, что посреди снежной пустыни, где носятся только завывающие ветра, скоро расцветет цветок. Я ждал, пока стрелка отсчета дней пройдет полный круг, чтобы признаться ему в своих чувствах. Впервые мы встретились в середине холодов, в самом сердце зимы. У него был такой длинный вязаный шарф темно-фиолетового цвета, он постоянно нырял в него, прячась от непогоды. Тёр вечно мерзнущие руки. И бесконечно улыбался. Этому безумцу совершенно точно нравилась зима. Он часто замирал под снегопадом, поднимал голову и улыбался. А я чувствовал себя снежинкой, которую сначала несло куда-то холодным ветром, а потом вдруг ей посчастливилось упасть на губы такого красавчика. Я чувствовал их жар и таял вместе с ней. От меня осталась лишь капля, которую он слизал языком. Всё. Ближе к концу холодов я начал свою борьбу с судьбой, чтобы она позволила мне оказаться немного ближе к студии, где работал этот сказочный принц. Даже не хочу рассказывать, сколько приходилось говорить с разными равнодушными людьми, убеждая, уговаривая упрямцев дать мне шанс жить рядом с ним. В конце концов, мне удалось снять помещение, стоящее прямо напротив его. Даже не хочу вспоминать, как это было трудно. Не особенно я умею болтать и ладить с незнакомыми людьми. Мой учитель как-то заметил, что я был бы более успешен в обществе, если бы мы общались посредством картин, а не слов. Долгое время никак не мог пойти с ним познакомиться, хоть это выглядело бы совершенно нормально. Новый сосед, тоже художник, правда специализация другая. Он рисует портреты, а я природу. Никогда люди у меня хорошо не получались, кроме него. Его я нарисовал в первый же день, глядя, как он после работы с друзьями катается с горки и возится в снегу. Как ребенок непосредственный, беззаботный, похожий на потомка эльфов своей красотой. В те дни весна закапала с крыш, стало ужасно мокро, неуютно и так радостно, будто впервые в моей жизни таял этот снег, хлюпали лужи под ногами, неуверенно светлели дни. Я, бывало, встречал его на улочках неподалеку, когда он прогуливался, ходил за покупками. Как-то раз даже видел, как он курит у окна, глядя на весну. Весна целовала его в ответ первыми, бледными, солнечными лучами. Он щурился и был задумчив. В середине весны некоторые мои работы имели успех, была организована небольшая выставка, тогда нас впервые представили друг другу. Кори Аммах, так его зовут, так искренне улыбнулся, когда пожимал мне руку, что я в этот день напился до невменяемого состояния, пытаясь вырвать из воспоминаний его улыбку. Такая чистая-чистая, невинная, искренне радостная, слегка смущенная! Как она могла вызывать у меня столько ужасных-ужасных мыслей и желаний? Весь месяц его избегал, проклиная наше соседство, крадясь в дом вором через черный ход. В конце весны он, будто заподозрив меня в чем-то, начал общаться со мной, заходить ко мне днем, советоваться по каким-то вопросам, хотя в портретах я мало смыслю. Он поднимал серьезные темы, а я с трудом понимал, чего он хочет. Трудно внимать человеку, которого постоянно представляешь голым. Или в момент оргазма. Или... мои фантазии шли себе дальше, а он, с боем вырвав из меня пару слов, уходил с добычей, но в недоумении. Ничего не поделаешь. Весной я вечно веду себя как идиот. *** - Уф-ф, дай передохнуть. - В жизни столько не говорил, Таэ? - Извини, Рэш. Мне это нужно сейчас. - Понимаю. *** Начало лета было жарким, Кори постоянно расстегивал на своей одежде всё на свете. А к концу дня снимал всё, что можно было снять. Он не любил лето и плавился от жары. Даже взгляд стал каким-то тяжелым, давящим. Ему лучше не смотреть так на людей, сощурив прекрасные глаза. Создается впечатление будто он приказывает раздеться. Хотя это, конечно, не так. Просто он очень красивый и эффектный, вот и мерещится всякая ерунда. Первое время я задыхался рядом с ним. С таким. Однажды я зашел в его студию, а он валялся на полу, перепачканный в краске так, будто использовал свое тело в качестве палитры, как вождь дикого племени на тропе войны, раскинув свои бесконечные ноги, на каких-то бумагах и рассматривал рисунки. "Привет, Таэ! - сказал он. - Хочешь ко мне?" Я упал неподалеку, пытаясь не умереть от сердечного приступа, и мы вместе разглядывали его наброски. Это был крупный заказ одного театра, они захотели развесить портреты своих актеров на стенах. Он уловил в каждом искру, поймал их улыбку в нужный момент. Мой возлюбленный талантлив. Середина лета прошла как-то. Не знаю, не помню почти. Он уехал в гости к родне, а я плавал в эфире. В плотном вязком эфире своих чувств и мыслей. Разглядывал его портреты, что я делал украдкой постоянно, как наркоман, готовый на все, лишь бы еще разочек отхватить себе эти тридцать секунд счастья, когда смотришь на его лицо, запечатленное на плотной бумаге, и сердце дергается вверх-вниз. И бьется дальше. В конце лета Кори вернулся, загорелый, довольный, с новой татуировкой, которая немного выходила на кисть. Я старался не пялиться особенно, но однажды все-таки он заметил, что я смотрю, и спросил: "Показать?" Мне хватило сил только на короткий кивок. Он оголил руку до локтя и показал. Ничего необычного там не было, какая-то надпись красивым шрифтом, что-то про свободу. Я плохо знаю древний язык, на нем сейчас даже эльфы редко говорят, а спрашивать постеснялся. Интересно, он чувствует себя свободным? Надеюсь, что да. В начале осени Кори Аммах праздновал свой день рождения и пригласил меня. Среди толпы его разношерстных и добродушных друзей и знакомых я чувствовал себя на удивление спокойно. Он устроил пикник в каком-то потрясающе красивом месте у озера, окруженного лесом, мы довольно долго добирались туда верхом. Сам Кори явился в невероятно стильном костюме для верховой езды, постукивая хлыстом по кожаному голенищу сапога. Выглядел при этом как эльфийский принц, о которых вообще ходили какие-то неправдоподобные слухи про их красоту. Я рисовал его весь день. Вообще-то нам полагалось отдыхать и поздравлять именинника, но я знал, что если не возьму пару карандашей и стопку бумаги с собой, то пожалею об этом сразу же. Мне повезло, что его друзья такие ненавязчивые, а когда я сказал, что не видел ничего столь прекрасного, как это место и не прощу себе никогда, если не сделаю пару набросков сразу же, от меня все отстали. Я сел в отдалении, мне было видно всю нашу компанию. И не глядя ни на гладкую поверхность озера, ни на какие красоты природы, я рисовал одного и того же человека. Как он улыбается, как он думает, как он общается, как пьет вино из красивого бокала. В конце дня он подошел ко мне, вытащил карандаш из моих онемевших от ужаса рук, я боялся, что он увидит все эти бесконечные наброски и сразу все поймет. Но он просто строго сказал: "Ты сегодня совсем не отдыхал!" Мне вдруг показалось, что он считает себя виноватым в этом. Когда я дома подсчитал количество рисунков, их оказалось пятьдесят. Никогда я еще не творил с такой скоростью, с такой самоотдачей и вдохновением, как в тот год. Середина осени облетала сухими листьями, кружила вороном над замершим городом. А Кори, чувствуя приближение любимой поры, становился радостней, энергичней, моложе. Размахивал полами плаща, обматывался шарфиками, как всегда стильный, как всегда красивый. Однажды я заметил, что он прикрывает засосы этими шарфиками и высокими воротами, а не страдает от хронической простуды. "Страстная любовница?" - спросил я как-то, уже больше не в силах молчать. "Новый любовник. Молодой и глупый, " - неожиданно равнодушно заметил художник. "Ну, любовник хоть хороший?" - я против воли расплылся в улыбке. В ответ он только пожал плечами. Конец осени обдувал меня ветрами и жалил дождями. Я обычно болею в эту пору. Но не в тот раз, слишком ярко горел согревающий меня костер. Кори вальсировал по своей студии с девушками-помощницами в тот день, когда пошел первый снег. Как можно любить эту белую вьюгу? Он, едва увидев меня, потащил за собой, чтобы показать настоящий снег. Как будто я его не видел! Хотя до его появления в моей жизни, действительно не замечал. Только жаловался на холод. А он стоял в тонком темном свитере, хрупкий, изящный, пока белые снежинки танцевали вокруг него, он улыбался, зажмурив глаза, раскинув руки. И совершенно точно знал, какова она, эта свобода. Начало зимы было таким суетливым, как и любой конец года, много работы, много дел, много мыслей. Куча подарков, которые нужно сделать, гора поздравлений, толпа людей, о которых нельзя забыть. В бесконечном водовороте я так устал, что в один прекрасный вечер, не дождавшись никого из своих друзей, устав от одиночества, пошел в трактир один. Ну, была такая мысль, что иду я туда не просто так, а чтобы найти кого-нибудь. Какого-нибудь мальчика-брюнета, стройного, страстного. Я не собирался смотреть ему в лицо слишком пристально. Я бы закрыл глаза и ничего не шептал. *** - Ладно. Лучше расскажи, как ты решился подкатить к нему, если весь год мялся, как... не знаю даже, с кем сравнить. Год! Сейчас даже девственницы столько не мнутся! - Он все время ведет себя как ребенок, а я не могу подкатить к ребенку, понимаешь? А тут... - А тут была вполне себе опытная бл... - Не смей. - Молчу-молчу. - Это всё шмотки, которые обтягивали всё на свете. И взгляд. Ну, да на его лицо я долго смотреть не мог, от этого мысли сильно пугались и путались. Мы общались и общались, а потом как-то дошли до того, что он сам начал спрашивать про картины, и я его, конечно, пригласил к себе. - Понятное дело. Поймал тебя паук в свои сети! - Мои картины висят на стенах, они стоят ждут заказчиков, они лежат на столиках, заполняют полки и так далее. Это не мания величия, это просто издержки профессии. Все тайные наброски его лица я храню в отдельной комнате, туда никого не пускал и никому не показывал. *** - Знаешь, я не верил, что тебе парни нравятся, Таэ. Мне говорили некоторые, но я им не верил. - Почему? Не похож? - Да, нет, дело не в том... Просто на меня обращают внимание даже те, кто в себе это отрицает. А ты вообще со мной не общался. Хмурый постоянно такой ходил. - Ты меня смущаешь. Сильно. - Ага, значит, я тебе нравлюсь! Это приятно. А то мое эго уже начинало от этого немного страдать. - Да. Нравишься. - Тогда хватит уже туда смотреть! Переходи к делу. Ночью все было как в сказке, это была любовь всей моей жизни. А утром он перепутал двери и вместо ванной зашел в комнату, увешанную собственными изображениями. - Что за херня?! И почему я забыл запереть ее именно в тот день? - Это... я просто... я не... ну, ты мне нравишься, и я просто хотел... - Не продолжай. - Подожди, пожалуйста, не уходи! В смысле, уходи, если хочешь, но не злись, прошу тебя! я всё объясню. У меня напряг со словами, ты же сам знаешь! - Мне всё и так понятно. *** - И всё? - Всё. - Подожди. Ну, как же это... вы же работаете в одной сфере и... - Он уехал в солнечный Вашер. - И ты не писал ему, Таэ? - Писал, но он мне не ответил. - Да, не может так это всё закончиться! - Почему нет? - Слушай, а он выглядел сильно злым на тебя за эти наброски? - Нет, знаешь, скорее разочарованным. *** В середине весны ко мне постучал гонец с письмом из Вашера. Таэ Оммолу, мастеру, запечатляющему мгновения жизни. Дорогой друг, надеюсь, вы не замерзли этой зимой, у нас в солнечном Вашере ее так и вовсе не было. Приходилось взбираться на самые высокие горные пики, чтобы найти хоть немного снега. Вы же знаете мою нездоровую любовь к нему. К сожалению, я пишу вам не из желания похвастаться своими приключениями, а с просьбой. На днях корабль со мной и моими многочисленными вещами прибудет обратно в столицу. Лето в этом слишком солнечном для меня месте совсем невыносимое. Помня ваше ко мне расположение, искренне надеюсь, что вы найдете в своем сердце немного доброты и встретите меня в порту, чтобы помочь с вещами. P. S. Жду вас на личном экипаже, я так не люблю этих хитрых извозчиков. Кори Аммах, мастер, запечатляющий лица, восьмой сын эльфийского правителя Гаала III, освобождённый*. *В данном случае это означает, что принц отказался от прав на корону, от всех титулов и привилегий, предпочтя жить вдали от семьи, по собственному желанию.