Нелюбовь к красному

У него нет сердца, у неё совести; и они, на самом деле, могли бы стать самой ужасной парой с точки зрения психологов из мира Алисы. Отношения – это "отдавать" и "жертвовать", а у неё жадность багровыми засосами на шее, а у него всё ещё нет сердца – нет надоевших чувств и ярких эмоций, лишь серая безликость, ставшая привычкой. У них история с заявкой на целый фильм (обязательно драма, тут без слёз и расставаний не обойдёшься); фильм такой посредственный, где он всё для неё – и к страшной ведьме в котёл, а она правильно страдающая, после – переданное «всё» во имя жадности. Миллионов не соберут, но может хватит ему на еду и ей на что-нибудь алое. Уиллу не хочется кричать и ругаться, взывая к справедливости. Справедливости в этом мире никогда и не было, это просто миф, легенда, чтобы было на кого кричать в отчаянии. У Уилла для неё нет целой речи и набора обидных фраз; Уилл не пытается задеть, не пытается обидеть – у Уилла нет сердца, что по сути лишает и её (давно Скарлетту не принадлежащую), любят, говорят сердцем, не головой – правы, наверное. Он, думая головой, так бы не поступил – своя задница всегда дороже, когда не к кому идти. Анастасия лелеет надежду увидеть его, но при этом боится потерять драгоценное богатство, выторгованное свадьбой с едва знакомым (хоть и королём). У Анастасии для него ни слова – только высокомерные взгляды и подбородок ввысь; вроде и теплится за грудиной (что-то слишком ноющее), но едва помнится – перед глазами только алый и золотой. У Анастасии – преобладающий алый, тяжёлая корона на голове и приказные интонации в каждом слове и вздохе; в ней всё высокомерно-королевское, лощёное, дорогое. Уилл знает; её шмоток хватит, чтобы нормально питаться три недели, а камушками в короне (есть ещё и золото) можно оплатить все немалые долги. Делить шкуру неубитого медведя – странно, особенно зная, что медведь так и не будет убит; Анастасия не медведь, Анастасия – лощённая красавица с глянцевым красным по губам и дорогим шёлком по плечам (её накидки хватит на маленькую комнату на два месяца в Сторибруке). Делить её одежды на собственные нужды – нормально, рассчитывать хладно, не думая о каком-нибудь ноющем сердце и чему-то подобному – лучше всего (Кора была права, жизнь без сердца не так плоха). Анастасия начала первой; предала наивное "люблю" и "навсегда" во имя разодетого короля с золотым запасом. Это практически смешно, но должно быть немного больно (Уилл не уверен, Уилл с зияющий дырой вместо сердца), он вор и тащил ей золотые цепочки, за каждую едва не отдавая жизнь; Анастасия пошла проще – получила постоянный доступ к гранённому сейфу и его владельцу. Уиллу не больно (честно-честно), и ничего не болит (кроме растянутой мышцы), не колотится истошно и не хнычет – сердца нет. Там дыра, зияющая, чёрная; это – избавление от опухоли, лёгкий способ облегчить жизнь. Рисково, конечно, но Кора, как чёртов хирург с сорокалетним стажем, только гарантий совсем не даёт. Верить Коре – глупо, но он верил Анастасии, а она его сломала, разломала на мелкие кусочки и приказала (королевские манеры передаются быстро) жить; живи и чувствуй, как разлагаешься от беспомощности каждый день, подыхай в собственном бессилии, осознавая слабость. Уилл – вор, привык обходить приказы его величества (её теперь так именуют?); его бы тогда хватило на "мразь", но тогда сердце разгоняло ненависть по организму. Уилл помнит; каждое воспоминание прячется в голове под замок, а ключ выбрасывается. Анастасия не забывает, изредка вспоминает. У Уилла тогда щенячья верность плескалась в глазах, и она так глупо радовалась какому-то зеркалу. Анастасия манерно кривит губы; зеркало - старое, битое, какой в нём прок? Только сердце нервно отсчитывает сто двадцать, когда зеркало оказывается в её руках. Старое, древнее совсем, словно их история – совсем далёкой кажется. Между ними не так много времени, гораздо больше – - людей; Анастасию нужно уберегать и самолично выбирать ей друзей – она азартная и падкая ко всему королевскому (словно каждый новый камешек в короне доказывает призвание быть королевой). Призвание королевы исчисляется в состоянии её страны, в частности – народа; у неё золото и рубины, а у людей – едва засохший хлеб и стёртые мозолями руки – хреновая ты королева, Анастасия. Им счастливый конец не писан, но всё может быть; Уиллу – сердце и чувства, Анастасии – совесть и запрет на красное, и готов счастливый билет. Анастасия поступает как всегда; старается и там и там, в итоге – не успевает везде. Уиллу хочется встряхнуть её, схватив за шкирку, словно маленького котёнка, чтобы мозги на место встали, а высокомерие ушло. Губы у неё алые, что хочется стереть жёсткой губкой; каждый камень, каждая драгоценность, каждое шитое из шёлка и бархата платье – напоминание, очередное "я счастлива с деньгами и без тебя". Натура у Анастасии сучья (иначе бы не предала) – не в пример той же Алисе; вытряхнуть бы дурь и избавиться от алого. Анастасия – ничто; стянуть краску и бархат, и останется лишь жжённая душа. У Уилла (вновь обретенное) сердце долбит грудную клетку, когда её тело падает бездыханным трупом; руки сами дёргаются, ноги бегут – мозги снова в пролёте, сердце правит. Уилл растирает кроваво-алый по её щекам и просит жить. У Анастасии – несказанно много грехов и что-то светлое появилось рядом с ним. Уилл отказывается от сердца, шепчет последнее "люблю" и обещает жить; у Анастасии грехов слишком много, времени – пару секунд, пока кроваво-алое сердце бьётся. Они были бы самой ужасной парой для психологов, но не станут; Анастасия – рак Уилла, Уилл – яд Анастасии. Анастасия платит за грехи, Уилл получает награду; боль наконец-то ломает пополам, и кричать хочется из-за её безжизненности. Алисина рука греет плечо, а мягкое "потом станет лучше" практически помогает. Анастасия любила в своей жизни многое: богатство, золото, красный; Уилл вечно маячил в этом списке, но так и не оказался её собственностью. Анастасия умирает, некрасиво так, совсем не по-королевски, но замаливать грехи на его руках – лучший из возможных концов. Вместе с алой кровью вытекает её жизнь, мешаясь с бордовым платьем; Уилл терпеть не может красный и главная причина тому – Анастасия.