Отрывки

Еще вечером, услышав, что родители рано утром уедут на весь день, Пасифика решила, что не будет терять времени зря. Нет родителей — нет официального завтрака. Нет официального завтрака — она вольна уйти, когда и куда захочет, и никто не будет давить на нее по этому поводу. — Мисс желает что-нибудь на завтрак? — с каменным лицом поинтересовался дворецкий, когда она утром, уже полностью собранная, спустилась вниз. — Нет, — кинула ему на ходу девочка, выходя из дома. Чуть ли не бегом она понеслась по садовой дорожке к воротам: ей хотелось поскорее вырваться из этой огромной клетки. Интересно, как бы отреагировали Присцилла и Престон, узнай они, что дочь аристократическому завтраку с ними предпочитает беготню к Пайнсам? «Пасифика Элиза Нортвест, я очень, очень в тебе разочарован», — так сказал бы Престон. А Присцилла бы просто одобряюще кивнула мужу, разглядывая свое лицо в зеркальце. «Хорошо, что они уехали». Ежедневный поход в Хижину Тайн удивительно быстро вошел у Пасифики в привычку. Первые недели две она еще испытывала неловкость, но потом ей в голову пришла мысль: раз Мэйбл каждый день умудряется изобрести новую причину, чтобы пригласить ее опять, может, им действительно нравится общаться с ней? Похоже, что так оно и было. Мэйбл всегда встречала ее с приветливой улыбкой на лице. Диппер, как и сама Пасифика, первое время испытывал неловкость и смотрел на девочку с небольшим подозрением во взгляде, словно ожидая подвоха, но тоже постепенно привык и даже стал брать пример с сестры и приветливо улыбаться гостье. И Пасифика была готова что угодно сделать, чтобы ежедневный поход состоялся. Даже вытерпеть очередной завтрак в семье Нортвест, хотя каждым днем они становились все невыносимее. Все чаще девочка ловила себя на мысли, что поход к Пайнсам становится чуть ли не необходимостью. Она уже не могла представить себе день без них и не могла понять, как она умудрялась жить все это время по законам своей семьи и не умереть от тоски. Пайнсы не загоняли ее в какие-то рамки, не требовали следования каким-то дурацким правилам, а главное — они давали ей то, чего у нее никогда не было: веселье детских лет. С ними она могла делать все, что угодно. Прыгать с разбега в озеро? Вперед! Кидаться друг в друга шариками с водой? Ну конечно! Разрисовать стены на чердаке? Запросто! Все, что пожелает душа. Хижина Тайн стала для нее особенным местом. И, более того, она действительно была Хижиной Тайн. Каждый день, приходя туда, Пасифика открывала для себя какую-то тайну. В этот день девочка шла так быстро, что не успела опомниться, как уже увидела домик. Предвкушение чего-то веселого и захватывающего нахлынуло с головой. Так было всегда. В этот раз она не стояла десять минут на пороге, как в первый день. Она спокойно и уверенно открыла дверь и бодрым шагом влетела в дом. — Доброе утро, мистер… — начал было она, но запнулась, увидев, что Стэнли не один стоит у прилавка. — То есть, мистеры Пайнсы, — исправилась она. Сложно было перепутать: рядом со Стэнли стоял его брат-близнец, Стэнфорд. Хотя, конечно, и различие между ними было: сказались 30 лет житья на природе в случае одного и столько же лет выживания в чужом измерении в случае другого. — Привет, светленькая, — уже привычным образом поприветствовал ее Стэнли. — Что-то ты сегодня рано. Будешь завтракать? У нас семейный праздник. Семейный праздник. Звучало необычно и странно. И многообещающе. Пасифика не знала, что из себя представляют семейные праздники. Когда-то давно, в детстве, когда она была еще совсем маленькой и наивной, она не раз пыталась уговорить родителей собраться вместе. Пасифика мечтала, что однажды они выберутся покататься на коньках, или что будут мастерить какую-то поделку ей в школу, или что соберутся зимним вечером у камина и будут пить какао. В ответ она всегда получала лишь холодное «Выкинь эти глупости из своей головы». Постепенно маленькая Пасифика поняла, что в ее семье «этих глупостей» не будет. Более того, она долгое время жила в уверенности, что это нормально, что так и должно быть. Семья Нортвест не занимается всякими глупостями, которые веселят простых людей. Нортвесты выше этого, поэтому все их семейные сборы — приемы пищи, поездки, походы в гости — сухи, скучны и холодны, как официальный рабочий прием. Семейный праздник — вот какую тайну Пасифика откроет для себя сегодня. — А что за повод? — поинтересовалась она. — А вот он, — Стэнли с ухмылкой показал на Стэнфорда. — Возвращение блудного брата. Мой братец наконец-то выполз из своей лаборатории. Пасифика задумалась и поняла, что за все то время, что она ходит к близнецам каждый день, она действительно ни разу не видела их дядю Форда, о котором постоянно слышала от Диппера. Видимо, на ее лице это осознание отразилось, потому что Стэнфорд рассмеялся и сказал: — Рад познакомиться с тобой, — он приветливо улыбнулся. — Мэйбл часто о тебе рассказывала, когда тайком от Стэнли таскала мне еду. — Надо отучить малую от этой дурной привычки, — буркнул Стэнли. — А то ты вообще перестанешь на белый свет показываться. Представляешь, светленькая, — снова обратился он к Пасифике, — он даже поесть с семьей не поднимается. Сидит под землей и копается в своих аномалиях целыми днями, питаясь только сжатым подземным воздухом и вселенской энергетикой. — Мистер Пайнс, — обратилась Пасифика к Стэнфорду, — нельзя так с семьей, которая вас тридцать лет не видела. Девочка уперла руки в бока и строго посмотрела на мужчину не по-детски взрослым взглядом. В нем читался упрек. Как будто это она была взрослым человеком и отчитывала ребенка. Пасифика не могла понять его. У них такая дружная семья, неужели ему не хочется проводить с ними как можно больше времени? Тем более после тридцати лет разлуки? — Я знаю, Пасифика, — кивнул он. — Больше не буду, я тебе обещаю, — Стэнфорд улыбнулся. — Просто там было одно очень важное исследование, и я думаю… — Хватит, не грузи нас своей научной лабудой с утра пораньше, а? — попросил его Стэнли. — А где Мэйбл? — Пасифика решила предотвратить назревающий спор. — Малая на кухне, что-то химичит над едой, — Стэнли махнул рукой в сторону прохода. Пасифика проследовала в указанном направлении и действительно застала подругу за готовкой. Слово «подруга» было для нее ново. Ново именно в том понимании, как она воспринимала Мэйбл. Долгое время она называла подругами Клариссу и Миранду, понимая, что таких чувств, как она к ним, к настоящим друзьям не испытывают. А вот с Мэйбл было не так. Пасифика испытывала что-то странное. Что-то, что с трудом могла описать даже самой себе. Она знала лишь то, что ей приятно общаться с Мэйбл, что с ней весело и что она, кажется, ее первый настоящий друг. Дружба была одной из многих тайн, которые она открыла для себя в Хижине. — Привет, Пасифика! — Мэйбл радостно улыбнулась и помахала девочке рукой, испачканной в чем-то. — Ты сегодня рано. — Так вышло, — девочка пожала плечами. Ей не хотелось тащить свои семейные проблемы в этот уютный мир, и именно поэтому она ничего не говорила близнецам о своих отношениях с родителями. Ни к чему это. — Хочешь помочь? Я готовлю персональные коктейли и печенье для каждого! — с воодушевлением сообщила Мэйбл. — Давай, — Пасифика кивнула, не удержавшись от ответной улыбки, а потом надела фартук (она уже запомнила, где что на кухне лежит, так часто Мэйбл ударялась в кулинарию и привлекала ее) и завязала волосы. — Что мне делать? Праздничный завтрак вышел отличным. Коктейли и печенья в виде того, кому они предназначались, были невероятно вкусными. Свою лепту внес Стэнли, приготовив в микроволновке попкорн, и Диппер, пожаривший всем яичницу и нарисовавший на ней соусом улыбчивые рожицы. — Отлично потрудились, малые, — уминая завтрак за обе щеки, похвалил Стэнли. — Честное слово, не будь вы моей родней, я бы отобрал у вас ваши порции, — усмехнулся он. — Впрочем… — Даже не думайте об этом, мистер Пайнс, — усмехнулась в ответ Пасифика, понимая, к чему он клонит. — Обороняться буду до последнего. — Ладно, светленькая, я пошутил, — фыркнул Стэнли. Да, завтраки Пайнсов отличались от завтраков Нортвестов. Это были буквально два диаметрально противоположных события. Пайнсы ели в зависимости от того, во сколько проснулся последний член семьи, а в семье Нортвест время было строго фиксировано. Опоздал — жди следующего приема пищи. Пайнсы весело болтали, шутили за столом, а Нортвесты либо жевали молча, либо чинно обсуждали какие-то аристократические новости. Пасифика с удивлением отметила, что две живущие рядом семьи так различаются даже такой простой вещью, как завтрак. И в семье Пайнс он ей нравился больше. «Хорошо, что они уехали», — снова мелькнула в ее голове мысль. И почему она не может завтракать тут каждый день? — Так, ученый, заканчивай, — вывел ее из задумчивости бас Стэнли, обращавшегося к брату. — Никому не интересны твои занудные исследования… — Дядя Стэн! — с упреком перебил его Диппер. — Никому, кроме такого же занудного племянничка, — фыркнул Стэнли. — Нет, Диппер, он прав, — улыбнулся Форд. — Глупо с моей стороны поселиться в лаборатории, да еще и тащить это все сюда. Вы знаете какие-нибудь веселые семейные развлечения, дети? День пролетал быстро. Слишком быстро. Чем ниже опускалось солнце, тем мрачнее становилась Пасифика. «Нужно идти домой», — эта мысль травила душу. Она наблюдала за семьей Пайнс и завидовала их непринужденному общению друг с другом, отмечая всякую мелочь, которая была привычной для Мэйбл и Диппера, но очень странной для нее. — Мэйбл, а ваш дядя Стэн, — спросила Пасифика подругу, когда они, уставшие после очередной игры, сидели на скамеечке у Хижины, — почему он ко всем так странно обращается? — Странно обращается? — Мэйбл удивленно посмотрела на нее. В глазах ее читалось непонимание. — Ну… — девочка на минуту замялась, а потом поведала о своих наблюдениях: — Тебя и Диппера он называет малыми, меня — светленькой, твоего дядю Форда — ученым, Венди пару раз называл рыжей. — Хах, забавно, — хихикнула Мэйбл. — Надо же, я никогда не замечала, что дядя Стэн так любит прилагательные. И правда, он нас так называет. Ты такая наблюдательная, — похвалила она. — Почему он это делает? — спросила с недоумением Пасифика. — Словно не знает ваших имен. — Это прозвища, только и всего, — Мэйбл пожала плечами. — Дядя Стэн любит подобное. — Прозвища? — девочка озадаченно повторила новое странное слово, как будто пробуя его на вкус. — Ну да, — кивнула ей подруга в ответ. — Милые словечки, которые выделяют какую-то твою черту. Ну, то есть, не всегда милые, — исправилась Мэйбл, — но в этом случае… Прозвища… Выходит, «светленькая» — прозвище, которым ее наградил Стэнли Пайнс? Звучало вполне безобидно и дружелюбно. Пасифика уже даже привыкла отзываться на это слово, совершенно не задумываясь о его сути. Наверное, это из-за ее волос. — А у тебя есть прозвище дома? — вдруг поинтересовалась Мэйбл, широко улыбнувшись. — Как вы с родителями друг друга называете? Было ли у нее дома прозвище? Пасифика вспомнила данное Мэйбл определение: «слова, которые выделяют твою черту». Были ли такие слова в ее семье? Были. Пасифика Элиза Нортвест — ее полное имя — вот было ее домашнее прозвище. Обычно ее так называли, чтобы надавить на нее, когда она не хотела подчиниться очередному приказанию родителей. Сказанное в правильном темпе и с правильной интонацией, подкрепленное звоном колокольчика, оно имело удивительное воздействие. Оно напоминало, что Пасифика не должна возмущаться, она должна быть тихой и послушной, как ее имя. Элиза Нортвест носит благородное имя, имя королевских особ, и она должна вести себя определенным образом, потому что она член благороднейшей в мире семьи Нортвест, хочет она этого или нет*. — Нет, — девочка помотала головой, отгоняя неприятные мысли. — У нас дома нет прозвищ. — Нет прозвищ?! — в ужасе повторила Мэйбл. Пасифика вздохнула и поднялась со скамьи. — Мне пора домой, Мэйбл, — подавляя в себе тоску, сказала блондинка. — До завтра, — она улыбнулась. — Да, до завтра, — девочка широко улыбнулась. — Будем ждать тебя. Настроение Пасифики по сравнению с тем, что было утром, стало совершенно противоположным. Она шла так медленно, как только могла, жалея, что не может остаться в Хижине. Что не так с Нортвестами? Почему ее семья не может быть такой же? — Пасифика Элиза Нортвест, — прозвучал властный голос отца, как только она вошла в дом. — Потрудись объяснить, где ты была. Надеюсь, у тебя была уважительная причина пропустить ужин. Девочка не хотела поднимать глаза, подавляя комок, который вдруг предательски подступил к горлу. Пасифика Элиза Нортвест не возмущается и ведет себя так, как нужно. Даже если в душе она жаждет поскорее вернуться в Хижину Тайн, от которой ее воротило еще прошлым летом, чтобы услышать приветливое «Добрый день, светленькая» от мистера Пайнса, а потом непринужденно болтать с Мэйбл о самых разных вещах. Но «светленькая Пасифика» имеет право на существование только в Хижине Тайн. А здесь она Пасифика Элиза Нортвест, которая не имеет права опоздать к столу, не имеет права влезать в светские беседы родителей и не имеет права возмущаться.