Прирученная опасность

— Давай, — хрипло выдыхает Ротти Ларго, сжимая бедра Натана, издевательски-медленно опуская его на себя. — Давай, Нат. Он коротко смеется. Резко, на выдохе, словно над удачной шуткой. В темноте лицо Натана едва различимо, но Ротти чувствует на себе его взгляд. И этого ему более чем достаточно. Тело Натана напряжено, натянуто, словно струна. Ротти заставляет его опуститься сильнее, направляя в каждом движении. Натан не стонет, лишь хрипло выдыхает от резких толчков внутри. Ротти улыбается, следя за его реакцией. Ротти чувствует себя полностью удовлетворенным. — Ты молодец, Нат, — шепчет он, сжимая бедро Натана. — Хорошо сегодня поработал. Тот, кажется, пропускает слова Ротти мимо ушей. Но это лишь иллюзия. Ротти знает, что слова эти оседают в памяти Натана, как и все остальное, сказанное раньше. И лучше будет, если запомнит их Натан, правильный, благородный, охваченный чувством вины Натан, чем чудовище в униформе "Генеко", приходящее по души должников. Ротти толкается вперед сильнее, закрывает глаза, когда Натан сжимает его в себе. Когда тот кончает, не прикасаясь к своему члену. Ротти кончает от одного только этого вида. И усмехается, откидываясь на подушку. Вглядываясь в спокойное, отстраненное лицо Натана, Ротти замечает, насколько тяжелым становится его взгляд. Насколько сумрачным. С каждой ночью. Словно истинная натура Натана сильнее уходит в тень, уступая место кому-то другому. Тому, кто не знает жалости. Для кого сам Ротти — помеха. Но Ротти этого не боится. Как он может бояться того, кого сам создал?