Встречи

      Впервые Ваня видит Мирона, когда тот совершенно бухой сидит на коленях Хинтера и курит. Тогда Ваня даже не знает, что этого странного человека с птичьим носом и нелепо большими глазами зовут Мироном, и первая мысль Евстигнеева звучит, как «блять, ебанный педик». Их встреча получается совершенно случайно, Евстигнеев просто направлялся в туалет, но что-то останавливает его у вип-кабинки, штора которой была приоткрыта. Ваня замирает, глядя на мужчин перед собой, и не может с места ступить — потому что руку начинает жечь, словно ее коснулись раскаленной кочергой. Когда парень с птичьим носом чуть поворачивается в сторону Вани, то Евстигнеев отшатывается от кабинки, как можно дальше и несется в толпу тусовки.       Рука жжет, изнывает, и Ваня задирает рукав, глядя, как на его коже проглядывается темная полоска — он впервые встретил своего соулмейта. Ваня дрожит и часто дышит, потому что мысль о любви хоть к одному из увиденных только что мужчин приводит его в ужас, хочется проблеваться. Ваня наугад бредет сквозь толпу, пока наконец не натыкается на Порчи, который уже обжимается с какой-то девушкой, которая выглядит так дешево, что Ваню воротит. Евстигнеев отталкивает девушку, ловя при этом «какого хрена, бро» на английском с португальским акцентом, Ваня берет Дарио за плечо и тащит к бару. Ему надо узнать, как зовут тех мужчин, а Порчи наверняка в курсе здешней тусовки. Чтобы португалец не обижался из-за сорвавшегося перепиха, Ваня берет ему мохито. — Да не парься, — говорит Евстигнеев, — эта подстилка была настолько затасканной, что после ночи с ней, ты бы СПИД подхватил, — Дарио глядит все также холодно, Ваня берет ему еще и виски, и Вийера тает. — Что тебе нужно-то? — спрашивает Порчи, исследуя толпу танцующих, видимо, ища девушку на замену. — Ты тут всех же знаешь? — получив в ответ «почти» и заинтересованный взгляд, Ваня переходит к делу, — знаешь двух парней, которые в випках тусуются: один такой покрепче, лысый, весь в тату, а другой чуть моложе, стрижка короткая и еще нос странный такой? — Знаю, бро, — усмехается Дарио и смотрит хитро, как-то даже смешливо, — тот, который постарше — Шокк, а со странным носом — Окси. А тебе зачем? — Да так, — отмахивается Ваня, — забей.       Во второй раз они пересекаются в том же клубе. Ваня моет руки и смотрит на свое усталое лицо в зеркало, когда в туалет вваливается Мирон. Он выглядит каким-то взболошенным и полуобнажен, грудь вздымается часто, так что видны ребра при вдохе, руки немного трясутся, и Мирон смеется, видимо, еще не придя в себя, а после едва слышно шипит от того, что на руке появляется темная полоса — на руке Вани их уже две. Мирон уже хочет посмотреть на Евстигнеева, как открывается дверь, и к Окси подлетает Хинтер, впечатывая его в стенку. Ваня спешит убраться из душного туалета, откуда уже начинают раздаваться хриплые, низкие стоны. Евстигнеев вылетает из клуба и садится прямо у стены на землю, хватается за голову, проклинает себя. «Голос у этого Окси красивый, — думается Ване, — да и вообще этот пидор красивый.»       Ване плакать хочется, потому что его «родственная душа» трахается сейчас с каким-то хером в туалете, выстанывая его имя, а не Ванино. Евстигнеев хрипит и встает. Он идет долго и почти наугад, в голове тяжелый туман мыслей, как будто кто-то кальяном накурил, а на руке две полоски — два раза Ваня видел Мирона, и оба раза убивают. Тело несет Ваню куда-то вперед, в ночной Питер, а на сердце совсем тяжело и хреново. Ваня курит и думает, что у Мирона до смешного худые запястья и острые плечи, по-детсткому большие глаза, и совершенно по-особенному красивая шея. Евстигнеев думает, что хорошо бы ему сейчас быть на месте Хинтера, и ненавидит себя за то, что это не так. «Ебанный педик, — думает Ваня, — ты ебанный педик.»       Третья их встреча отличается от предыдущих отсутствием Шокка. Ваня бредет по улице и видит Мирона, сидящего у стенки: у Федорова печальный взгляд и огромный кровоподтек на скуле, и Ване отчетливо хочется убить любого, кто за это в ответе. На Мироне красная рубашка, которая немного большевата ему, но это выглядит даже мило, как по Ване. Евстигнеев подходит ближе и садится совсем рядом, так, что может почувовать запах чего-то горького и пряного, исходящий от Мирона. Руку снова жжет — третья полоса, Ваня морщится. Мирон задирает рукав и следит за второй полосой, проступающей на предлечье. Он смотрит на Евстигнеева с каким-то недоумением и недоверчивостью, а Ваня только усмехается. — Ну здравствуй, Окси, — говорит он, закуривая сигарету, — похоже, что тебе от меня теперь не отмазаться. — Можно просто «Мирон», — хрипит Федоров и утыкается в чужое плечо лбом, слабо улыбаясь, и тянет из рук Евстигнеева сигарету, делая затяжку.       Спустя час, окоченев настолько, что пальцы еле сгибаются, Ваня тащит смирного Окси к себе. Квартира у Евстигнеева хуевая, зато близко, Ваня затаскивает Мирона в прихожую и сам снимает с него обувь, потому как Федорова трясет от холода. Он также стягивает с Мирона рубашку, штаны, носки и белье и, легко подхватив, несет в ванну. Мирон не сопротивляется, только хватается за Ваню холодными пальцами, чтобы не упасть. Почти всю ночь они сидят вместе в теплой ванне и курят, иногда говорят ни о чем, Ваня целует шею Мирона, его затылок, пальцы, кончик носа, касается плоского живота и полосок на руке, гладит по ушибленной скуле, отчего Федоров шипит.       Все остальные их встречи случаются ежедневно, когда Ваня просыпается и видит спящего Мирона рядом.