Тихий шухер

      Таски поднял лицо к небу и, чувствуя, как стекают по нему капли дождя, выругался:       — Демоны! Уезжали — лило, вернулись — льет! Скоро плавники вырастут!       Встряхнувшись, как собака, и оставляя за собой лужи, он пошлепал по галерее. ***       Нурико как раз раздумывал над очень важным вопросом: стоит или нет пришивать к синему кафтану блестящий сутаж, когда в его комнату ввалилось мокрое безобразие и шлепнулось на кровать.       — А-а-а-а-а!       Юноша с воплем кинулся спасать покрывало, но было поздно — Таски мало того, что в него закутался, так потом еще и, чихнув, вытер нос драгоценным шелком. Гнев Нурико достиг небывалых высот:       — Убирайся немедленно, бестолочь!!!       — Не-а.       Инстинкта самосохранения у Таски всё же хватило на то, чтобы не закидывать на постель сапоги, но в остальном он даже не шевельнулся. Нурико продолжал бушевать:       — Приперся, промочил мне всю кроватку, испортил покрывало!!!! Говорю — марш к себе!!!       — Не-а, у меня холодно. Эти жлобы на мне экономят, не топят, прикинь!       Успокаиваясь, Нурико захихикал:       — Они просто печку в том бардаке, что у тебя творится, найти не могут! Какого лешего ты прислугу к себе не пускаешь?       — Вот еще, будет у меня всякое бабье шариться!       Нурико вздохнул:  — Таски, твоя генифобия тебе жить мешает!       Разбойник выглянул из-под покрывала:       — У меня не генифобия, у меня идиосинкразия на баб!       Нурико чуть язык себе не прикусил от неожиданности. Таски тем временем блаженно вздохнул и дернул ногой, видимо раздумывая, не стоит ли разуться и устроиться поудобней. Нурико понял, что пора переходить к радикальным способам изгнания незванных пришельцев:       — Ты прав, уже поздно, пора спать ложиться! — он скинул кафтан и с решительным видом направился к кровати.       Таски сел:       — Эй, транс, ты чё?!       Нурико приподнял одеяло:       — Глупый вопрос. Собираюсь лечь в свою постель. Но я тебя не прогоняю. Что ты! Валяйся, сколько влезет! Вот только если кто-нибудь зайдет… — и сделал губки бантиком.       Парня как ураганом из комнаты вымело. ***       «Утро добрым не бывает» — эту старую как мир истину Таски вспомнил, когда проснулся с гудящей головой и странным ощущением в горле. Он кехнул, сплюнул и решил, что следующий раз они поедут искать божью птичку Судзаку в пустыню. А пока…       — С добр-р-р. — традиционное приветствие самого себя прервалось, толком не начавшись. Таски застыл с открытым ртом, издавая какой-то странный сип. Звуки наотрез отказывались выходить наружу. ***       — Ларингит, — спокойно констатировал Мицукаке.       — ЧЁ ЗА… а-кха-кха-ха-х-х-х-х…. чё за…х-х-х-х-х-гхг-х…. ЧЁ ЗА……       — Таски, прекрати, всё равно не получится, — доктор попытался успокоить буйного пациента, но тот сдаваться не собирался: если не получается громко, попробуем тихо:       — что это… с-с-с-с-с…- стало еще хуже.       Мицукаке вздохнул:       — Ты ведь не утихомиришься? Ладно, выпей это и попробуй говорить нормальным голосом.       Парень залпом проглотил какую-то на редкость мерзкую бурую жидкость, вздрогнул, и, минуту спустя, сделал новую попытку:       — Ларингит? — говорить НОРМАЛЬНО неожиданно оказалось очень сложно. — Что это такое?! — Таски привычно перешел на крик, за что тут же и поплатился, надсадно закашлявшись.       Мицукаке был невозмутим, как слон. Он специально дал некоторым убедиться, что на этот раз воплями ничего не добьешься. Он, конечно, мог бы это сказать и сам, но, пообщавшись с Таски, усвоил простую вещь: не попробую, не поверю — это как раз про него.       — Ларингит это воспаление гортани, связанное с простудными заболеваниями или её перенапряжением, а еще ему способствует употребление спиртных напитков, — доктор кинул косой взгляд на парня. Тот округлил глаза, словно впервые услышал, что в мире есть вещи крепче кефира. — Насколько я слышал, ты вчера промок?       — Да покажи ты мне того, кто здесь не промок??! Кхе-х-х-х-х-с-с-с-….       Мицукаке посмотрел в окно. Проливной дождь сменился затяжным дождем.       — Климат портится. Это явно признаки приближающихся катаклизмов.       — Что «клизмов» — это точно.       — Ну вот, промок, подстыл, а, извини конечно, но говорить тихо ты в принципе не умеешь! И вот результат.       — И что теперь делать? — Мицукаке вздрогнул. Таски, говорящий нормально, превращался совершенно в другого человека и слегка пугал. Но врачебный долг превыше всего:       — Сидеть дома, молчать и лечиться.       — Чё-ё-ё-ё-ё??! — парень тут же схватился за горло и устремил на доктора взор смертельно обиженной рыси.       — Ну, можно еще ампутацию головы попробовать.       Таски сарказм оценил и просипел:       — Добрый ты… доктор. Ладно, буду лечиться, только ты, это, — он неожиданно покраснел и отвернулся, — не говори никому, ладно?       — А ты странный. Ты что, стесняешься? — Таски покраснел еще больше и начал ковырять ногтем стол. Мицукаке объяснил:       — Меня два дня не будет. Я уезжаю по окрестным деревням, поэтому ничего никому рассказать просто не смогу. Слушай внимательно, что ты должен делать…       Доктор начал давать рекомендации. С каждым словом лицо у Таски все смурнело. Напоследок Мицукаке вручил ему довольно большую бутылочку и велел:       — Добавляешь десять капель на стакан и полощешь горло. Делаешь это как можно чаще. Все понял?       Парень кивнул, с задумчивым видом изучая лекарство, махнул доктору на прощание и ушел.       Мицукаке посмотрел ему вслед. Кстати, он давно хотел провести эксперимент, что будет, если это лекарство не разбавлять. Вот и удобный случай подвернулся, а в том, что он подвернулся, доктор ни секунды не сомневался. ***       Таски был в полном трансе. «Сидеть дома и молчать». И чем ему заниматься?! Он зашел к себе, привалился к двери и уныло осмотрел комнату. Убраться, что ли? После баб и воды уборка занимала почетное третье место в списке ненавидимых им вещей. Но ею можно было заниматься молча… в отличие от всего остального. Парень еще раз посмотрел на лекарство. Десять капель, да? Наверное, если увеличить дозу, этот хренов ларингит пройдет быстрей, ведь правда? Он решительно открутил крышку. ***       Нурико неспешно шел по дворцовому коридору, когда наткнулся на рыжего разбойника. Тот вздрогнул, и спрятал что-то за спину. Нурико склонил голову:       — Привет, балда!       Таски кивнул и попытался бочком протиснуться мимо юноши, но тот заступил ему дорогу:       — Эй, я говорю: Привет! Ты со мной уже и не здороваешься? И что это ты там прячешь?       Таски помотал головой отрицательно, потом утвердительно, дернул плечом и двинулся дальше вдоль стенки, по-прежнему не говоря ни слова и держа руки сзади.       Нурико разозлился:       — Ты что, из-за вчерашнего обижаешься? Знаешь, сколько то покрывало стоит?       Таски закатил глаза и оскалился.       — Ах, я тебе надоел?!       Парень затряс головой уже во всех направлениях сразу. К этому времени, медленно перемещаясь, они добрались до его комнаты, и он попытался в неё шмыгнуть, закрыв перед носом Нурико дверь. Но не тут-то было… Нурико ворвался следом и обомлел. В комнате было чисто, а по характеру уборки становилось понятно, что провел её не профессионал, а скорее всего нынешний обитатель апартаментов.       Пока юноша обалдело оглядывался, Таски сунул что-то под стопку одежды и уже освободившимися руками попытался вытолкать гостя наружу. Тот уперся:       — Да что происходит?! Ты можешь просто объяснить?!       Таски издал странный скрежет и схватился за тессен. Нурико вылетел в коридор. Дверь за ним захлопнулась с характерным лязгом засова. ***       В это день Таски из комнаты больше не выходил, а наследующее утро Нурико, который проворочался всю ночь с бессонницей, пошел выяснять отношения. ***       — Откр-р-р-рывай немедленно! А то дверь вышибу! — Нурико уже готовился привести свою угрозу в действие, когда дверь приоткрылась. Заспанный и угрюмый Таски вопросительно посмотрел на юношу.       — Ты что творишь?!       Неопределенное дерганье плечом.       — Ты со мной не разговариваешь?!       Таски вздохнул и разыграл целую пантомиму, из которой озадаченный Нурико понял только, что, видимо, его посылают очень далеко. Обиделся до слез и ушел. ***       — Тамахоме, к тебе можно? — заглянул в комнату Нурико.       Парень вздрогнул и спрятал руки за спиной.       Нурико вошел, чинно сел на стул, расправил кафтан на коленях и начал издалека:       — Ужасная погода, не так ли?       — Э-э-э-э, ну да.       Решив, что со светской частью покончено, Нурико перешел к главному:       — Тамочка, поговори с Таски.       — Зачем?! То есть… мы теперь в нормальных отношениях… но что это вдруг за просьба?       — Он со мной не разговаривает, — трагически шмыгнул носом Нурико.       — Секунд тридцать? — съехидничал Тамахоме.       — Второй день.       — Опа! — парень был действительно впечатлен. — Может, ты ему последние мозги выбил своими подзатыльниками?       — Тамахоме!!!       — Шучу, шучу! И что от меня надо? Хочешь, чтобы я вас помирил? Это лучше к Титири или Хотохори…       — Да мы не ссорились, в том-то и фокус, — протянул Нурико. — И ведет он себя странно, прячет что-то, в комнате убрался.       — Прячет! Да подумаешь, вот я…- Тамахоме осекся и попытался осторожно сунуть руку под подушку.       — Ты деньги прячешь.- Тама вторично вздрогнул. — А вот что он… ничего в голову не приходит. И он со мной не разговаривает!       — Ну, ладно… ***       Тамахоме постучался без малейшего энтузиазма:       — Эй, Таски, открой, это я, Тама!       Таски дверь открыл и сделал приглашающий жест рукой.       Тамахоме вошел и огляделся. Он побывал в этой комнате первый раз только после того, как они вернулись из путешествия и, помниться, еще возмутился, как разбойник обращается с вещами. О чем и сказал. Драка тогда получилась содержательная. Но сейчас здесь царил порядок, и первое, что бросалось в глаза, была довольно большая горка драгоценностей на столике. Блеск её заворожил парня. Не отрывая от неё взгляда, он по шажку начал подходить все ближе. На стоящие рядом предметы, накрытые полотенцем, он даже внимания не обратил, жадно протянув к сверкающей груде руки. Услышал вздох, смутился, но подошедший Таски только порылся в куче, вытащил ожерелье и сунул его Тамахоме, одновременно подталкивая того к двери.       Ничего не соображающий от счастья Первый Хранитель послушно дал себя выпихать в коридор и только там сообразил, что просьбу Нурико он так и не выполнил, а Таски за все время не произнес ни слова. ***       — Ну, ты с ним поговорил?! — Нурико едва не набросился на Тамахоме. Тот задергался и промямлил:       — Ты прав, он молчит и ведет себя очень-очень подозрительно! — последние слова Тама произнес очень-очень убежденно. Мысль о том, что кто-то может добровольно расстаться с вещью такой ценности, которая сейчас лежала у него в кармане, в голове не укладывалась.       — И что?! — завопил Нурико.       — А ничего. Он всегда ведет себя странно, — Таме было некогда. — И пусть ведет, — Тама спешил к ювелиру. ***       Нурико ворвался в комнату Миаки без стука:       — Миака!       Девушка вздрогнула и виновато спрятала что-то за спину. Нурико взвыл:       — Да вы что, сговорились?! А ну, вытащила хавчик и выслушала меня!       Решив, что раз уж её раскрыли, притворятся дальше не имеет смысла, Миака достала надкусанный пирожок и продолжила его поглощение, промычав с полным ртом:       — Сего себе, Нусико?       — Таски странно себя ведет. Миака поперхнулась. Нурико раздраженно замахал руками:       — Вот только не надо мне говорить, что он всегда странно себя ведет!!! Тут все странно себя ведут, но ты хоть раз видела, что он что-нибудь скрывал?       Миака поперхнулась вторично. Представить Таски что-либо скрывающим было так же сложно, как её саму на диете или Тамахоме, дающего деньги в долг.       — Вот-вот!       — А ты у него спрашивал?       — Он не разговаривает! — свистящим шепотом сообщил Нурико самое главное. — Вообще! Совсем! Ни с кем!       — А он не заболел? — предположила Миака.       Нурико истерично рассмеялся:       — Он?! Ты смеёшься?! Да он всех нас переживет!!!       — В моем мире говорят, что дураки не болеют. Нурико героическим усилием воли удержал язык за зубами.       — Давай за ним проследим? — предложил он девушке.       Миака замялась:       — Нурико, не хорошо как-то за друзьями шпионить. Мало ли какие у кого секреты.       — Он на кухню пошел.       Это в корне меняло дело. В том направлении Миака была готова осуществлять слежку круглосуточно. ***       — Ну, видишь, видишь?! — прошипел Нурико.       — Вижу-вижу, — пробормотала Миака, не отрывающая взгляда от огромной кастрюли с булькающим содержимым.       — Да куда ты смотришь, обжора?!       — На… э-э-э-э… а куда я должна смотреть?       — Да вон туда! — юноша бесцеремонно повернул голову Миаки в сторону объекта наблюдения.       — Ну и что? — не поняла девушка. — Зашел человек на кухню покушать.       Она не уточнила, что сама так «заходила» по нескольку раз в день и свела близкое знакомство со всей кухонной челядью.       Нурико зашелся в праведной истерике:       — Он не ест!! Он пьет!! Молоко… теплое…с медом… — в исполнении Нурико это прозвучало как синоним чаши с цикутой.       — Мерзость!!! — вскричала под его влиянием и Миака, но тут же опомнилась. — И что? Это довольно вкусно.       Нурико прижал руки к лицу.       — Меня окружают идиоты, — пробормотал он чуть слышно. Потом показал пальцем:       — Миака, это Таски, и он пьет молоко… теплое… с медом…       — А, ну, вообще-то, да… — девушка уставилась на разбойника, словно первый раз его видела. — Что-то не так…       — Что-то?! Да всё!!!!       — Да ладно тебе, — проурчала Миака, бочком подбираясь к кастрюле. — Полюбил человек молоко, — последние слова были уже трудно различимы в чавканье.       — Боги, да что с вами, люди!!!! — у Нурико оставался еще один шанс. ***       — Ваше Императорское Величество! — игнорируя охрану, Нурико ввалился к Хотохори.       Тот вздрогнул, но слава Судзаку, ничего прятать не стал, а только утомленно спросил:       — Что случилось, Нурико?       — Таски странно себя ведет!!!       — Это не повод, чтобы мешать мне работать, — немного раздраженно заметил император и опять углубился в изучение бумаг. Потом, поняв, что юноша из кабинета не ушел, поднял на него глаза. Нурико смотрел на него очень странным взглядом:       — Вы все так себя ведете, потому что это я, или потому, что я говорю о Таски? — голос его задрожал. — Мы для вас парочка клоунов, да? Почему? Если бы сюда пришел Тамахоме и сказал то же о Миа… Мицукаке, например, вы бы не отмахнулись!       Хотохори растерялся: в том, что говорил Нурико была неприятная правда. Он вышел из-за заваленного документами стола и приблизился к юноше:       — Нурико, я никого не хотел обидеть! Поверь мне, пожалуйста, — он осторожно положил ему руку на голову, а потом погладил роскошные волосы. Нурико судорожно вздохнул и посмотрел на Хотохори с такой любовью, что тот оцепенел. Юноша грустно улыбнулся, выскользнул из-под теплой ладони и скорчил привычную гримаску:       — Ой, Ваше Величество, это рыжее несчастье реально странно себя ведет!       — Думаю, стоит это обсудить? — предложил император. Нурико радостно кивнул и повелительно щелкнул пальцами, подзывая прислугу. ***       — Может, это прикол, но да?       — И в чем он заключается? — возопил нервно бегающий по комнате Нурико.       — Да мало ли, — задумчиво протянул Тамахоме. — Может, тебя до белого каленья довести? Ты себя видел? Хотя, я бы, например, никогда в жизни… — он неожиданно замолк, но его не слушали.       Нурико опрометью бросился к стене, на которой висело зеркало.       — Боже, боже, боже, — забормотал он, в панике пытаясь привести в порядок воронье гнездо на голове.       — Ну, вот, — удовлетворенно кивнул Тамахоме, радуясь, что никто не стал уточнять, что он имел в виду.       Нурико задумался:       — Ну, возможно. Но, всё- таки, что-то тут не так! Ладно, он со мной не разговаривает. Может, это мстя за покрывало. Но почему с другими? И вообще, для прикола слишком многое не сходиться! Его поведение изменилось: привычки, пристрастия.       — Нурико прав, — подал голос Хотохори. — Не хотелось бы выглядеть излишне подозрительным, но мы, фактически, пребываем в состоянии войны и обязаны обращать внимание на такие вещи.       — К тому же мы уже сталкивались с чем-то подобным, но да, — Титири погладил кота, оставленного доктором ему на воспитание. — Тирико. Все посмотрели на мальчика, который скромно пристроился в уголке комнаты.       — Полный бред! Если это подмена, то почему такая, которая с первого взгляда видна? — Хотохори решил проявить благоразумие.       — Может, у Накаго что-то пошло не так? Нам подбросили копию, да неудачную, а наш… — Нурико принялся ломать руки. — И не надо дурацких вопросов, почему Таски! Именно потому! Я вам два дня пытался сказать, что что-то не так, но разве вы меня слушали?! «Это же Таски! Он всегда себя странно ведет!» — передразнил он.       — Так, тихо, все успокоились, — скомандовал император. — Пошли, найдем «Таски» и всё выясним!       Все выдвинулись походным порядком. ***       — Ты что творишь?! — загнанный в угол Таски удивленно приподнял бровь.       — Не надо мне тут невинность изображать! — Нурико начал заводиться. Таски ухмыльнулся, ткнул пальцем в себя, саркастически потряс головой, потом указал на Миаку, взглянув при этом на Тамахоме, ухмыльнулся еще раз и кивнул утвердительно. Тамахоме вскипел, как чайник:       — Ты на что намекаешь?!       Скромное пожатие плечами.       — Таски, пожалуйста, прекращай, — вступил в «диалог» Хотохори. — Если ты обиделся на нас за некоторые наши замечания по поводу твоего поведения, и даешь нам это таким образом понять, то я искренне прошу у тебя прощение и, я думаю, остальные ко мне присоединятся.       Разбойник посмотрел на императора широко распахнутыми глазами, потом смутился, отвернулся и отрицательно помахал рукой.       — Тогда какого хрена?! — взорвался Нурико.       Задумчивое разглядывание потолка.       Титири переглянулся с Тамахоме и они начали брать Таски в клещи. Тот попятился по коридору.       — Может быть, он просто не может говорить? — робко предположил Тирико. — Может быть, вы напишите, что случилось, господин Таски?       На лице Таски отразилась явная внутренняя борьба. ***       Ситуация выходила из-под контроля. Таски уже и рад был бы признаться, но не мог. Чертово лекарство Мицукаке, которое он употреблял, не разбавляя, начисто парализовало связки, и издать не удавалось ни малейшего звука. Предложение Тирико было бы очень кстати, если бы Таски имел хоть малейшее представление, как пишется слово «ларингит», а позориться на глазах у всех не хотелось категорически, и парень продолжил отступать. ***       — Это точно проделки Накаго! — с безумным блеском в глазах выкрикнул Нурико.       Таски постучал себя по лбу и указал на юношу.       — Сам дурак! — возмутился тот.       — Перекройте выходы! — скомандовал Хотохори. Таски крутанулся и увидел, как дворцовый коридор за его спиной ощетинивается копьями стражи, схватился за тессен, вспомнил, что не сможет его пустить в ход при всем своем желании, и опять попятился.       — Сдавайся, отродье Сейрю! — это уж было слишком. Нурико нарвался!       Титири только начал бормотать заклинание, когда Таски в стремительном броске схватил Нурико за косу и дернул. Юноша взвизгнул, Миака закричала, Тамахоме схватил её в объятья, защищая, а император, увидев полные ужаса карие глаза, отреагировал мгновенно: выхватил меч и ткнул им рыжего парня в плечо.       Таски отпрыгнул, ушел вниз, сбивая с ног одного из стражников, выхватил у него копьё и прижался к стене, готовясь дорого продать свою жизнь.       — Что тут происходит? ***       Мицукаке недоуменно смотрел на разворачивающиеся в коридоре боевые действия.       — Это все Накаго! — Нурико прижимался к императору, а тот все гладил и гладил его по голове, успокаивая. — Он подменил Таски, но его копия вышла неудачной. Она ведет себя совершенно по другому и главное — МОЛЧИТ!       Доктор растолкал толпу стражников, подошел к «копии», отобрал у неё оружие и треснул по лбу, а затем посмотрел на остальных Хранителей и Жрицу:       — У Таски ларингит. Кстати, а почему ты ВООБЩЕ не можешь говорить? — поинтересовался доктор у своего незадачливого пациента. Тот завозил сапогом по полу. — Так, все ясно. Лекарство не разбавлял? — Покаянный кивок головой. — Почему просто не написал, что творится? — Неопределенное шмыганье носом. — Давно последний раз горло полоскал? — Таски поднял два пальца. — Два часа? Минут через пятнадцать отойдет.       — О-о-о-о, — протянул Хотохори, продолжая обнимать Нурико. — Прости меня, Таски! — император был действительно смущен, но парень только покосился на свой потемневший от крови рукав и небрежно махнул рукой, мол «Да чего там, дело-то житейское!» ***       В течение этой беседы Нурико понял две вещи. Первая — вся эта заваруха толкнула его в объятья любимого человека, который его защищал, вторая — сам он свалял грандиозного дурака. Первое радовало, а вот второе нет, и юноша точно знал, кто за его позор ответит. Прижавшись еще раз к императору, он с сожалением выбрался из кольца его рук и двинулся в сторону доктора и бандита.       — Ларингит, да? — голос у Нурико был очень мягким. — Скажи, Мицукаке, этого придурка надо немедленно зашивать или пять минут потерпит?       Доктор оценил повреждения и сказал:       — Недолго потерпит. Заканчивайте здесь, и ко мне, а я пока вещи отнесу, — и спокойно ушел.       Нурико пружинистым кошачьим шагом подлетел к Таски и замахнулся. Тот привычно вскинул локоть, прикрывая голову, но юноша, на ходу поменяв руку, схватился левой за ухо Таски и дернул его вниз, заставляя сложиться едва не вдвое, а правой смачно врезал ему чуть пониже спины.       — Ай!!! — голос у разбойника прорезался значительно раньше, чем через пятнадцать минут.       Нурико за ухо потащил парня по коридору. ***       — Вот, скажи, пожалуйста, Мицукаке, — ласково спросил Нурико, — что нам мешает тебя немножечко прибить?       — Может, то, что я плечо зашиваю? — подумав, предположил доктор. Таски обернувшись, закивал, поддерживая.       — Не вертись! — прикрикнул на него врач, сделал еще один стежок, обрезал нитку и удовлетворенно заключил. — Всё!       — А теперь? — все тем же тоном продолжил Нурико.       — Вот только не надо, — голос Мицукаке тоже стал ласковым, — один изображал из себя партизана, еще один параноика, остальные повелись, а я значит, виноват? Забирай это чудо, и идите развлекайтесь еще куда-нибудь!       — Нет-нет-нет, — проворковал Нурико, мертвой хваткой вцепившись в Таски, который попытался сбежать. — Я из-за этой дубины полным идиотом себя выставил! Теперь мы будем лечиться, — взгляд, брошенный на Таски, заставил того дернуться уже по настоящему, — молочком кипяченненьким с топленным маслицем и чесночком! Припарочками на разные места! — юноша безжалостно поволок свою жертву к выходу. Жертва уперлась всеми четырьмя конечностями и успела еще прохрипеть доктору:       — Я не стесняюсь болеть, я — ОПАСАЮСЬ! Сам видишь, чего! С такими друзьями и Накаго не страшен… что б его ларингит взял! ***       В далеком Куто Накаго чихнул, открыл рот, чтобы позвать слугу… Из горла вырвалось только надсадное хрипение….