Двоичный код.

Пять ударов одним словом пришлись по самолюбию, надеждам, планам, уверенности в собственной непогрешимости и, кажется, сердцу. - Убирайся. Последнее пострадало значительно сильнее остальных. Кеннет пересмотрит планы, утешит самолюбие, найдет тысячи, что уверят его в значимости существования Кеннета Ривза, обретет новые надежды, но быстро колотящиеся сердце не пускает. Оно готово сдаться на милость, которой его уже лишили, и умереть в ту же секунду, прекращая переливать кровь вместе с желанием жить, от невозможности выдержать взгляд карих глаз. Кеннет смотрит в глаза лучшего друга - единственной стабильной единицы в его мирке - и не может остановить противного писка, с которым двоичный код его ненормальной жизни полностью обнуляется. Дерек раздражен и взбешен до той степени, в которой слова уже не имеют значения - он в любом случае будет выплевывать оскорбления - а интонация колеблется от неприкрытой язвительности до холодной ярости. Умело смешивая и выбирая нужный спектр, Дерек смотрит и говорит, с каждым звуком и жестом заставляя Кеннета закрываться во внутреннем барьере собственной неуверенности.  - Катись к черту, Ривз. Широкий уверенный шаг. Медленный и тягучий, и Дерек точно знает, что делает. Он открывает окно и всматривается в нерешительную линию, по нелепости призванную спасать от падения с приличной высоты. Она, кажется, прогибается от веса на его ладонях, что он не задумываясь переносит, давая еще больше, проверяя на прочность. Кеннет не может себя пересилить и свалить к черту, видя очертания за тканью белой рубашки и вены на открытых предплечьях. Он ненавидит рубашки Дерека, особенно когда тот закатывает рукава и идеально заправляет края под пояс брюк, не забывая накрахмалить воротник и стать мистером совершенство чуть более, чем Кеннет может вынести. Он распластан на полу. Скула горит и ему точно надо приложить лед, потому что одних холодных взглядов недостаточно. У него почти получилось, он почти смог уйти. Предложение Джен не было поспешным и он тоже может жениться и подарить родителям спиногрызов, на которых будет горбатиться еще лет двадцать. Он может общаться с кем-то ближе, чем с Дереком, хотя бы как с ним - может? Дерек готов сломать перегородку, когда Кеннет становится так близко, что только руку протяни, и пальцы сомкнутся на изящной шее, которая, несомненно, принадлежит мужчине, что его особо не останавливает. Кеннет не отворачивается от прохлады стены, запрокидывает голову, сжимает чужую хватку собственными пальцами, чтобы острее и до черных мушек перед глазами. Рот приоткрывается от зачарованного вздоха, когда парень старается не испортить момент, в котором единица встает на законное место, вытесняя Джен на пару жизней вперед. Он готов умереть прямо здесь - у стены с чудовищно умелой рукой на шее, что превращает собачий кайф в хрупкую прелюдию к главному блюду, которое Дерек назовет собственным именем. Кеннет подпишет любые бумаги по которым с его телом может делать что угодно один человек - хоть заживо есть - только бы не останавливался сейчас. Собственное возбуждение скрывать не получается. Дерек жестко давит коленом между разведенных ног и подхватывает под бедра охмелевшего парня. Дерек действительно очень зол. Он возвращается к окну, проверяет на прочность уже не только своим весом и почти полностью высовывается наружу. Кеннет чувствует только колючий ветер за спиной, чужие руки на бедрах и жесткий воротник в его собственных. В карих глазах плещется ярость, и Кеннет почти верит, когда в лицо ему прилетает:  - Грязный ублюдок, решил побыть сучкой до свадьбы? Чужое отчаяние как обухом по голове. Дерек тоже в этой западне, тоже возбужден до крайности. Не хочет терять лучшего друга, с которым готов переспать прямо сейчас. - Ты мог уйти. В любую минуту. Кеннет смотрит в едкий шоколад и впитывает шипящие фразы вместе с осознанием: мог. До этого момента.  - Что ты сделаешь, если я отпущу тебя? Кеннет не знает, что сделает, если Дерек сам вышвырнет его из жизни, пока тот не наклоняется особо резко. Ему приходиться сильнее ухватиться за дорогую ткань, заводя руку за спину мужчины. От резкого движения с ноги спадывает тапок и Кеннет готов поклясться, что его дурацкая привычка мерзнуть, порой весьма полезна, потому что от этого звука он словно просыпается. Если Дерек отпустит его, то он уверен: - Ты полетишь следом, - подтягиваясь и утыкаясь в чужое плечё, шепчет, словно в бреду. - За мной. Не отпустишь, Дерек. Хватка слабеет. Убийство откладывается на пару жизней вперед.