До и После

Средство передвижения Холостяк — Эй, детка! — Гилберт стоял около новенького мотоцикла и призывно позвякивал ключами. Анна изогнула брови в немом вопросе и указала пальцем на чудо немецкого автопрома: — И мы поедем на этом? — она старалась сдержаться от ехидства, но по перекошенному лицу Байльшмидта поняла, что у нее не получилось. — Что ты имеешь против моей малышки?! — Все, все! Я молчу! Но все равно… — Садись и поехали! Еще слезать не захочешь! — В этом я сомневаюсь… — Аня! — Я молчала! Гилберт что-то недовольно проворчал и дал ей шлем. Сам же он решил от него воздержаться. Брагинская приняла его с сомнением. Ну что-ж, была не была. *5 минут спустя* Девушка, не переставая, что-то восторженно кричала ему на ухо, но Гилберт особо не вслушивался. Главное, что ей понравилось! Ухмыльнувшись этой мысли, он погнал быстрее! Мотоцикл пролетел по дороге яркой стрелой. Куда уж быстрее? Женатый — Так-с, аккуратней! Осторожно… Подожди! — Дорогой, она просто садится на велосипед. — Это ее первый жизненный транспорт! — возразил Гилберт супруге, застегивая второй ремень безопасности на кресле дочери. То, что на нем не должно быть второго ремня и вообще ремня в целом, его не беспокоило. — Так, а теперь поехали! — Пап, я хочу, как ты без шлема! — девочка попыталась снять третью меру безопасности отца, но тот застегнул его покрепче. И тут же нацепил на свою голову такой же шлем. — Все, теперь папа в шлеме! Поехали! Трехместный велосипед медленно и соблюдая все правила дорожного поведения отправился на прогулку. Анна улыбнулась, вспоминая лихие деньки в прошлом. Холодильник Холостяк — Так, что у нас тут на завтрак? — Байльшмидт открыл холодильник в надежде на чудо, но тот встретил его пустотой и отчужденностью. Лишь ополовиненная банка пива сиротливо стояла и ждала своего часа. — Ну, на нет и суда нет, — проговорил он и бодро достал вышеупомянутую банку. Женатый — Что у нас на ужин? — задался вопросом Гилберт и открыл холодильник. Тот ломился от изобилие еды. Чего тут только не было: разнообразные рассолы и варенья над которыми часто экспериментировала Анна; йогурты и кефиры, предназначавшиеся для женской половины семейства, но которые частенько разворовывал сам Гилберт; овощи и фрукты; блюда в контейнерах из местного ресторана; 10 видов одного и того же ситро и апогей сего царства пищи — огромный торт, который был заказан для дня рожденья дочери. Мужчина вздохнул. Выбор предстоял нелегкий. Сон Холостяк Маленькая квартира братьев Байльшмидтов сотрясалась от храпа Гилберта. Людвиг заскрипел зубами, едва не стирая их в порошок. Вот уже которую ночь он не мог нормально уснуть из-за непередаваемого храпа и скрипения чужой кровати. Не вытерпев этого мучения он медленно повернулся и узрев на полу подушку, которая видимо не смогла устоять рядом с «Великим», зловеще ее поднял и со всей своей мощью кинул в брата, сопроводив не менее мощным ором: — НЕ ХРАПИ! И подушка со снайперской точностью врезалась в лицо старшего. Тот резко открыл глаза и рухнул на пол: — Люд, нападают! Где лежат наши двухствольные сковородки?! — еще не до конца проснувшийся Гилберт едва ли отличал сон от реальности. Людвиг, вмиг остывший от сонного бреда, вздохнул: — Брат… Женатый На огромной двухспальной кровати, поражающей людей своими размерами, едва помещался Гилберт. Нет, он не помещался на ней не потому, что жизнь после брака обогатила его холодильник, а походы в магазин заменили ему спортзал, а потому, что на ней он спал не один. По середине кровати лежала их маленькая дочурка, которая вращалась во сне не хуже насадки блендера, рядом разместилась Аня, от которой и была унаследована эта способность, а у ног все место занял их милый очаровашка-дог. А на самом краю, едва не падая с кровати, уместился Гилберт. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.