Жизнь это....

      Вот уже второй день я замечаю, что мне трудно дышать. Каждую ночь я просыпаюсь от того, что чувствую, как кто-то сжимает мое горло, душит. Но когда, наконец, начинает действовать успокоительное, которое мне вкалывают санитары, я ложусь спать. Только вот одна мысль никак не покидает мой разум:       Я.       УБИЛ.       ЧЕЛОВЕКА.       Очередной дерьмовый день начался с планового обхода врача. Я сидел на полу, облокотившись на мягкую стену блядского молочного цвета. За железной дверью я услышал шаги и голос своего доктора. Меня всё раздражало, но совершенно не было сил злиться.       Сейчас бы затянуться посильнее, и открыв глаза, увидеть парковку Блэквелла. Когда я думал о косячке, то услышал, как отодвигается железный затвор, и, медленно открыв глаза, я увидел Элеонору Хогс, своего врача, которую оплатил мне отец.       — Доброе утро, мистер Прескотт, — сказала она с улыбкой и села на мою кровать.       «Прескотт». Иди на хуй со своим «Прескоттом»       За глубоким вздохом я скрыл всё своё раздражение.       — Как ваше самочувствие? Кошмары больше не тревожат? — она что-то постоянно писала в своём блокноте. — Сегодня вы спали спокойно, — констатировала она, взглянув на меня.       Хах, спокойно, как же…       Я бы на тебя, сука посмотрел, как бы тебе спалось в запертой комнате без окон и под постоянным наблюдением камер.       Я одарил её презренным взглядом и отвернулся, на что она только вздохнула.       — Если вы будете молчать, то я не смогу вам помочь…       — А вы мне помогаете? — перебил её я. — Я что-то этого не заметил.       — Мне нужно вас осмотреть, — Хогс проигнорировала мои слова. Она подошла ко мне и двумя пальцами оттянула мои веки, а потом ещё и начала светить туда своим ебаным фонариком.       Себе в глаз посвяти!       После такой пытки я проморгался, а она заставляла меня следить взглядом за её фонариком. Я ей, блять, что, терминатор что ли: после световой атаки моего глаза сразу все прекрасно видеть? Но и этим не ограничилось. Она начала бить меня молотком. Иногда мне кажется, что ей платят не за лечение, а за издевательства над больными. Пока она била мои пятки и колени молотком, я представлял, как бью ее ногой в грудину и она начинает задыхаться. Правда, теперь, я представлял, что она может умереть и тогда моя улыбка сменялась мурашками и чувством страха.       — До вечера, мистер Прескотт, — Я очнулся от своих мыслей только тогда, когда она вышла и захлопнула дверь. Я стал водить ногтем большого пальца по зубам, в пике напряжения меня это успокаивало…       Я выстрелил случайно, я испугался! И все же, теперь я не могу жить как раньше. Я даже не могу представить, как делаю кому-то больно, потому что, сука, сразу представляю, как этот кто-то подыхает.       У меня затряслись руки.       Я не убийца!       НЕ УБИЙЦА!       Этой ночью мне ничего не снилось. Сплошная темнота. Однако, у меня было ощущение, что я вообще не спал. Словно закрыл глаза, прошло какое-то время, и я вновь их открыл. Что, блять, самое страшное, так это то, что мне ебать как хочется расцарапать себя. Главное не свихнуться и держать себя в руках, но это сложно сделать. У меня такое ощущение, что в этой больнице меня провоцируют на то, чтобы я сошел с ума. И еще…       Какого хуя я в палате для особо буйных?!       В этой комнате часы тянутся как вечность. Я не вижу и не чувствую утра, дня или ночи. Словно нахожусь в замороженном состоянии. Моя жизнь остановилась. Мне кажется, что с момента, как я проснулся, прошло уже полчаса, однако, прошло лишь минут 7.       Суки! Как меня, блять, все бесит! Меня даже в душ не пускают!        «Спасибо», папочка, я бы лучше в тюрьме посидел, чем здесь.       Уже день. Миссис Хогс только что ушла. Сегодня я наконец-то осмелился и ударил по ней этим самым чертовым молотком. Надо повторить то же самое вечером, может хоть что-то интересное произойдет. А пока что я развлекаю себя тем, что колочу эту ебаную мягкую стену. За мягкой обивкой чувствуется жесткий каркас. Пробить его не получается через ткань, поэтому через какое-то время попыток я просто начал зверски раздирать это мягкое полотно. Я не псих, просто это единственное увлечение, если в этом месте не ставить себе каких-либо целей или задач, то действительно свихнёшься наедине со своими мыслями. Вот поэтому моей целью на сегодня было добраться до жесткого каркаса стены, а потом разбить её нахрен!       Когда вечером зашла миссис Хогс, вся моя палата была в вате, в стене была дыра. До каркаса я добрался, но пробить его не смог, поэтому стена была в крови, как и мои костяшки. Её испуганное лицо меня позабавило. Психолог, который работает с психами похлеще меня, испугалась, что ещё раз доказывает, что тут работают одни шарлатаны. Я вам покажу, суки, что до этого времени я был очень адекватным. Эта коварная мысль заставила меня так сильно рассмеяться вслух, что миссис Хогс позвала санитаров сделать мне укол, но не тут-то было. Как только дверь отворилась, я с кулака дал в нос санитару и выбежал в коридор. У меня было лишь пару минут, чтобы сбежать, поэтому я немедля рванул куда глаза глядят. Пробежав по коридору, я свернул на лестницу. На каком я этаже? Времени думать нет, поэтому я просто рванул вниз. Подстава! Там мне преградили путь врачи, я побежал обратно наверх, но и там мне блокировали выход. Я, блять, поражаюсь, с какой скоростью они докладывают друг другу о побеге. Как я не сопротивлялся, но меня поймали. Замотали в смирительную рубашку и кинули в уже другую палату. Мне пиздец как это все не нравилось, но, блять, хоть что-то происходит, а не замирает на месте. Терять мне все равно нечего.       Так я думал, пока не наступило утро. Люди отправляют своих родственников в психушку, думая, что с ними будут терпимо обращаться и смогут вылечить, но с ними обращаются как с собаками! Все началось с того, что мне не подали завтрак, до самого обеда я лежал в кровати со связанными руками и зверски хотел есть. Только потом я понял, что они делали это для того, чтобы у меня не было сил отбиваться. В обед они меня забрали и куда-то повели. Мы проехали в лифте до самого подвала, потом прошли по коридору и зашли в одну из комнат. Признаться, я чуть не обосрался, когда увидел, что было в этой комнате.       Большой электрический стул.       Я думал, что их запретили, а оказывается, нет. Их используют для усмирения буйных. Само собой, я начал сопротивляться, и, ебать, само осознание того, что по мне сейчас шарахнут током, пиздец как не прельщало! Они усадили меня на стул и крепко связали ремнями. Я, блять, первый раз пожалел, что решил так пошутить и сбежать.       В одно мгновение все мои мышцы разом свело. Блять, это очень больно! Боль, онемение и чувство, словно в тебя втыкают множество иголок разом. Не знаю, сколько это было по времени, но мне показалось, что это было минут 5. Так меня шарахнули 3 раза. В третий раз сил уже совсем не было и я отключился…        Очнувшись, я услышал голоса. Все отдавалось эхом, и я не мог ничего разобрать. Когда я более-менее пришёл в себя, то понял, что слышал голос моего отца. Он разговаривал с врачом. Точно не понял, но, кажется, он собирался дать интервью журналистам и сообщить, что я здоров и уехал жить на какие-то острова, а на самом деле хотел запереть меня здесь. Сколько бы я не ненавидел своего отца, я не думал, что он может так со мной поступить. Сейчас я не знал, что мне делать. Я впервые почувствовал себя беспомощным ребёнком…       Судя по звуку шагов, отец ушёл, и ко мне зашла Элеонора Хогс.       - Ну, здравствуй, - начала она довольно презренным тоном, - надеюсь, теперь ты будешь хорошим мальчиком. Иначе, все газеты будут писать о том, как школьник, совершивший убийство, совершил самоубийство в психиатрической больнице, - на её лице появилась натянутая улыбка. Ей повезло, что у меня связаны руки, иначе я бы дал ей в нос, терять мне уже было нечего. Ей я так ничего и не ответил, и она гордо ушла как победитель. Стерва…       До самого вечера я просидел, не шевелясь, у стенки, даже на обед не вышел. Однако в этот раз время пролетело с огромной скоростью, наверное, это из-за моего подавленного состояния. Ближе к ночи дверь опять отворилась, и появились две фигуры в халатах. Я насторожился, я же ничего не сделал, они не имеют право опять сажать меня на стул! Чем ближе они ко мне подходили, тем больше я вжимался в стену, пока не услышал знакомый голос.       — Господи, что они с тобой сделали?! — Один из врачей присел ко мне и протянул руку, а я лишь думал… Знакомый голос, очень знакомый. Где я его мог слышать? Точно!       — Не может быть… Хлоя? — Даже через маску я увидел, как она улыбнулась, и я посмотрел на второго врача. Кто это?       — Хлоя, у нас мало времени! — Прикрикнул второй врач, и у меня пошли мурашки. Макс Колфилд… О нет! Из-за этой лохушки я здесь, это из-за неё другие узнали, что я убил Хлою в туалете…       Зачем она здесь?! И почему ей помогает Хлоя?       Мои размышления прервала Хлоя, которая, взяв меня за шкирку, подняла на ноги.       — Доверься нам, Нейтан, мы вытащим тебя отсюда, — мы вышли из палаты и они повели меня по коридору. Меня всего трясло, я то знал, что нам грозит, если мы попадёмся. Услышав разговор двух врачей за углом, девушки резко впихнули меня в кладовку, а потом забежали туда сами.       — Разве… - не успел я договорить, как одна из них на меня шикнула, а вторая слегка ударила по лбу. Я им показал связанные руки, они лишь переглянулись и прислушались, что происходит за дверью. Убедившись, что те врачи ушли, Хлоя достала из-под халата маникюрные ножницы и наконец-то освободила мои руки. Мы вышли из кладовки, пошли к лестнице и услышали, как-то наверху говорил, что я сбежал. Я понял, что нам пиздец, но девочки похоже сдаваться не собирались. Схватив меня за руки, они рванули вниз, но у двери на первом этаже, нам попались санитары. Вот сейчас я вам скажу нечто странное, но, блять, это реально произошло. Макс вытянула руку вперёд, и мы оказались на лестнице между первым и вторым этажами.       — Надевай,— шепотом крикнула Макс и швырнула в меня свой халат, а потом сняла маску и больничную шапку.       — Что ты делаешь? — Возмутилась Хлоя, но Макс лишь выпалила:       - Так нужно!       Снизу уже шли санитары. Я не понимал, какого хрена происходит, но понял, что она хочет сделать, поэтому я ей подыграл. Все-таки на кону моя свобода. Я взял её под руку и повёл вниз, санитары, увидев нас, остановились на пару секунд. У меня все замерло, кажется, даже сердце остановилось, но они быстро нас обошли и побежали дальше по лестнице. Мы пулей вылетели в холл. У дверей стояла охрана. Все выходы были заблокированы.       — У входа стоит машина,- сказала Хлоя. - что будем делать?       — Для начала попробуем пройти так, с санитарами же получилось, - ответила ей Макс.       — А если ничего не получится? Что тогда? — Я посмотрел на них, Хлоя растерянно посмотрела на Макс, а Макс не сводила с меня своего взгляда. Из её носа потекла кровь и, похоже, она этого не почувствовала…       — Вот они! Держите его! — Крикнул санитар с другого конца холла.       — Блять! — Выругался я в голос. Хлоя взяла стул и швырнула его в окно, чтобы его разбить. Макс пихала меня, чтобы я первый вылез в окно. В итоге я весь перерезался, но побежал к знакомой машине Хлои. Недолго думая, я прыгнул на заднее сидение машины, Хлоя села следом и, хлопнув дверью машины, крикнула парню за рулем       - ГАЗУЙ!       - А как же Макс?! - Крикнул парень.       - Поехали, придурок! - Хлоя была на нервах. Парень надавил на газ, и я ударился лбом о переднее сидение машины.       -О, Нейтан! - Хлоя обняла меня. - Я так по тебе скучала, - я лишь слегка её приобнял, а сам смотрел на отдаляющуюся больницу и думал о Макс… Твою мать, девушка, которая меня сдала, пожертвовала собой, чтобы дать мне сбежать. И то странное перемещение…       Кажется, Макс что-то скрывает…