Чародей Вран

Хорош да богат черный терем чародея Врана, у князя иного терем избой-развалюхой покажется, коль рядом поставить. Высоки у того терема стены железные, могучи змеи верные, день шипят, ночь вьются, владения стерегут. Хорош сад у чародея Врана, травка мелинка шелком выстлана, деревца яблоками до земли клонятся, бока их золотистые в ладони ладят, шелестят: "Съешь меня". Не счесть богатств несметных в подвалах чародея Врана, золото блестит, каменья самоцветные сияют, как звезды запертые. У сундуков крышки не закрываются, как монет нагромождено. А в палату соседнюю пойдешь, там тебе и меха богатые искорками играют да пухом стелются. Могучи силы чародея Врана, захочет - город ветром размечет, захочет - на горе пустынной возведет дворец королевский мрамору белого. Боятся короли да князья чародея, подарки богатые единожды в год шлют на остров колдовской, чтобы не прогневался чародей ненароком, чтобы не серчал на людишек неразумных, мало ли, какую обиду причинили. Одного только нет у чародея Врана, некого ему на ложе нежить, некого в меха закутывать, ожерельями увивать да на ветре морском верхом катать, некому показывать рыбок сияющих да морского дракона черного, злобного. Последней девки дворовой князья прислать не хотят, раба последнего на заклание чародею короли не отдадут. Уж Вран и шутками шутковал с посыльными, и впрямик с волнами громыхал, втрое богаче даров прислали, а души живой ни единой не оставили на берегу, как корабли ушли. — Да чем же нехорош я? Не урод, не косорыл, кость тонкая да прочная, а что чародей, так разве не человек я, зверь какой? — жалуется Вран деревьям. А те яблоками угощают да листьями шелестят, мол, наберись, чародей, терпения, сходи ожерелья смарагдовые наверх вынеси, чтоб в темноте камни не чернели. Погорюет Вран, дракону морскому издали молнией погрозит да побредет на постель холодную. Был бы кащеем каким, похитил бы себе царевну в жены, драконом был бы, налетел да зазнобу себе выкрал. Только вот нельзя колдуну на ложе силой вести, по своей воле прийти должны, а кто придет, коли на острове и души живой нет? Не спится колдуну, море шумит, ветер свистит, дракон взревывает, пошел Вран по берегу бродить. Смотрит, корабль по морю бежит, негодящий кораблик, на один бок клонится, в парусах дыра на дыру наползает. Удивился колдун, ветру свистнул, морю крикнул, вынесло корабль к берегу, не разбило. — Так вот ты какой, чародей Вран, — а с корабля витязь смотрит, зубами блестит. — Я-то чародей. А ты кто таков будешь? Перестал витязь ухмыляться, наземь спрыгнул: — Беда у меня, чародей. На княжество отца враги полчищами пошли, град стольный осадили, послал он меня к тебе за помощью. Соседи-то давно уже кто полег, кто в полон попал. Неоткуда нам помощи ждать, только тебе вот в ноги кланяться приплыл. Спаси отца да братьев моих, народ мой защити, за то век слугой тебе буду, с острова шагу без приказа не ступлю, шелохнуться без взора не посмею. — Сдурел, что ли? — Вран назад шарахнулся. — Да на кой мне слуги? — Нечего мне больше в обмен тебе дать, меч в море утопил, казну война разорила, только подарок матушкин остался, рубаха вышитая, так и ее отдать не пожалею. Пожалел Вран витязя, то ли сердце каменное чем-то тронуло, то ли душу ледяную задело. — Помогу я тебе, княжич, а плату сам отдашь, как время придет. Не знаю я, что с тебя взять. Свистнул колдун, поднял ветер, подхватило ветром княжича с колдуном да понесло вперед. Зачерпнул Вран воды морской в рукав рубахи, во второй рукав искорку прихватил. Глядит витязь да помалкивает. Долетел вихрь до стен града княжеского, разок Вран рукавом тряхнул, поднялась волна выше облака ходячего, расплескалась на всю равнину, другой разок махнул, заблестели копья в той воде серебряные да шлемы остроконечные, засиделись воины морские в глубинах, накопилось силушки молодецкой, что девать некуда. — Маловато у тебя войско, колдун. Вран только хохочет-заливается: — Сколько капель в волне той, столько воинов и выйдет. Выскочили из воды витязи морские, врага увидавшие, только копья заблестели, как прочь недругов погнали. Притих княжич, колдун пуще хохочет: — Не маловато ли я войска прихватил? Не плоховато ли я войско снарядил? А то, может, рукав выжать? — А ну как вернутся потом враги? — княжич невесел. Вран за двоих веселится, с рукава капли ручьем бегут, да не ручьем, а потоком ревущим, догнал поток войска оба, накрыл да слизнул как не бывало, только мечи кое-где валяться остались. А княжича вихрем наземь стряхнуло, только и видел он чародея, вместе с водой морской растаял. Только на всю равнину соль блестит. Вернулся Вран на остров, ходит да кручинится, оставил бы княжича при себе. Хоть словом было б с кем перемолвиться-перекинуться. Глянул на море, корабль по морю бежит, негодящий кораблик, на один бок клонится, в парусах дыра на дыру наползает. — Да что случилось опять? — осерчал колдун, кораблик выволок. — Что за враги опять подступили княжество твое разоренное топтать? — Другая у меня беда, чародей Вран. Тут уж рукавом и не отмашешься. Унес ты с собой вещь одну, мне принадлежащую. Вещицу не жаль, отдать бы рад, да вот манит за собой, приплыть велит. — Да что ты загадками разговариваешь? Не брал я ничего. — Сердце ты мое глупое забрал, чародей. Да в вихре и унес. — А чего ж оно глупое-то? — чародей и что сказать, не знает, не ведает, только и прыти, что кровь холодная зарей щекам заняться не дает. — Да вот так поманило, что никакой платы прихватить не успел за помощь твою. Придется уж меня в уплату брать. Согласишься ли? Вран и кивнуть не успел, как сгреб его княжич в объятия медвежьи да в терем понес, только змеи вслед языки показали, да дракон морской разок рявкнуть успел весело.