«Несмотря на хорошую погоду за окном, теплые и холодные потоки воздуха постепенно сливаются на западе и в центре Японии. Ближе к вечеру в этих районах ожидается штормовое предупреждение…»
Ацуши сидел за собственным столом в детективном агентстве, честно отрабатывая свою зарплату. Он наслаждался столь редкими мгновениями спокойствия и относительного умиротворения, что сейчас мерно растекались в минуты, часы рутинной, доведенной до автоматизма бумажной работы. В этот момент парень как раз заканчивал второй писанный отчет шефу об успешном завершении очередного задания. Удивительно, но на неделе не было ни одного потенциально геноцидного дела или террористического акта, с которым бы пришлось возиться ему и его коллегам. Несколько исчезновений, одно неискусное убийство, которое государственные детективы сначала приняли за несчастный случай, и защита высокопоставленного лица. Последние слова отчета Накаджима дописывал, слушая вполуха размеренный голос диктора прогноза погоды по радио, что было единственным источником звука в этой комнате. Отложив ручку, юноша еще раз пробежался глазами по старательно выведенным иероглифам, которые, к сожалению, не сильно отличались от своего обыденного вида. Слишком резкие и угловатые, как, в прочем, и всегда. Неприятный скрип раздер воздух на мгновение, когда он то ли устало, то ли скучающе откинулся в кресле, умиротворенно вздыхая при этом. Вот и закончилась бумажная часть его работы. Тем не менее, Ацуши решил не беспокоить гармоничную атмосферу своим уходом, поэтому стал ненавязчиво наблюдать за другими членами детективного агентства. Куникида с огромной сосредоточенностью – его нос почти утыкался в экран компьютера – быстро что-то печатал, изредка поднимая очки, чтобы потереть уставшие глаза. Гений дедукции Ранпо, который по-хозяйски расположил ноги на столе возле окна, тихо посапывал в свою беретку «а-ля Шерлок Холмс». В отличие от светловолосого, для него такие деньки приносили не удовольствие, а только скуку смертную. Но больше всего взгляд притягивало то, что находилось позади ссутуленных плеч детектива – еще до недавних пор абсолютно голубое небо, на котором теперь появились первые признаки облачности. Интересно, насколько быстро испортится погода?«…будьте осторожны. На этом прогноз погоды закончен. А сейчас мы послушаем вдохновляющую композицию The Hope Arsenal - Wake Your Soul в надежде, что она сможет пробудить наш скрытый потенциал, как и уснувшую душу».
Парень окончательно расплылся в мягком кресле, слушая спокойную, но одновременно тревожащую мелодию. Песня, подобно сильному ветру, что сейчас разгонял налившиеся сталью облака по небу, уносила прочь все напряжение и негативные мысли, которые не покидали голову Накаджимы вот уже полдня. Дело в том, что сегодня у «стратега №2» детективного агентства долгожданный выходной. Этот подозрительный тип может учудить что угодно, и даже «стратег №1» не может в полной мере предугадать его действия. Но в одном Ацуши был абсолютно уверен: Изящные бинты-сан не упустит возможности провести еще одну попытку безболезненного самоубийства. Этого он и опасался больше всего. Хотя со вступления в сообщество детективов-эсперов прошло уже довольно много времени, тигр все еще исполнял роль то ли няньки, то ли сталкера этого любителя эффектных суицидов. В его обязанности входило следить за тем, чтобы такой ценный работник в конце концов не убился насмерть. Начиная с вчерашнего вечера, он так и не видел Дазай-сана, поэтому на душе было неспокойно. Брюнет и раньше пропадал без следа при исполнении задания, но каждый в агентстве знал, что он не позволит себе отдаться своим абсурдным желаниям, имея за плечами незавершенное дело. Сейчас же его ничто не останавливало. Тревожно. Юноша недовольно хмурится и вертит головой, чтобы прогнать из нее худой, высокий силуэт в длинном плаще, падающий со здания или лежащий на самом людном в их городе пешеходном переходе. Переключиться, ему всего лишь нужно переключиться. Накаджима закрывает глаза, полностью сосредотачиваясь на музыке, и подумывает о том, чтобы последовать примеру Рампо. - Ацуши, - голос Куникиды звучит предельно близко от уха почти задремавшего парня, от чего тот смешно рявкает и не менее комично вытягивает руки, как будто пытается и защититься, и отскочить одновременно. Мужчина в удивлении поднимает руки вверх и молча ждет, пока светловолосый сможет отдышаться. Потом, кинув быстрый взгляд на спящего Рампо, нагибается ближе к креслу и тихо, но с напором произносит: - Накаджима, иди найди его. Смотря в его глаза, парень понимает, что спокойно работать им мешает мысль об одном и том же. Он утвердительно кивает и мягкой кошачьей поступью направляется к выходу, бесшумно стягивая с вешалки теплый черный батник. Через час начнется шторм.***
По пустынной улице раздавались быстрые, переходящие в бег шаги. Город, казалось, вымер, так как в самых многолюдных кварталах можно было встретить только несколько человек. Дышать с каждым следующим шагом становилось все тяжелее. Воздух был наполнен удушающей влажностью, а об оживляющем ветре оставалось разве что мечтать. Зверь внутри Ацуши обладал превосходными инстинктами, поэтому тот всегда мог довольно точно ощущать изменения погоды, природы и атмосферы между людьми. Сейчас же они твердили ему, что скоро нагрянет средней силы тайфун, что сиюминутное спокойствие и тишина – всего лишь иллюзия. Затишье перед бурей. Сердце светловолосого юноши замерло в тревожном предчувствии, как и природа вокруг. Не отдавая себе отчета, он постепенно ускорял шаг на пути от здания детективного агентства до своей цели, пока и вовсе не побежал. Пред внутренним взором мелькал образ теплых карих глаз, глубоких и затягивающих в свои темные объятья, немного вьющихся на кончиках каштановых волос и наигранно веселой улыбки, которую так часто можно увидеть на его лице. Дазай редко улыбается искренне, если улыбается вообще. Этот таинственный человек предпочитает не показывать свои настоящие эмоции, так как думает, что они могут стать его слабостью. Глаза бывшего мафиози наполнены всем и ничем одновременно, поэтому разобрать в них хоть что-то невозможно, скорее утонешь и потеряешься в их глубинах навсегда. Его можно сравнить с желанной книгой на иностранном языке, которую до безумия хочется прочитать. Но из-за непонимания неизвестных символов на ее страницах остается только любоваться ее обложкой. Возможно, это и есть причина притяжения, которым Дазай-сан обладал для Ацуши. Пазл за пазлом Накаджиме открывалась скрытая картина, и с каждым разом он все лучше понимал его сущность. Как только парень думал, что решил загадку, этот человек делал что-то из ряда вон, но близкое ему по духу. В таком случае тигр начинал все сначала, собирая детали его знаний об таинственном Дазае Осаму. Независимо от того, каким иногда идиотом он бывает, Ацуши дорожил моментами проведенными с ним. Такими, как их первая встреча возле моста, которая круто изменила мир юноши. Тогда незнакомец, что недавно пытался утопиться, не смотрел на него, как на мусор, а делал это внимательно, с искоркой интереса. Тогда Накаджима впервые увидел настоящую улыбку своего наставника – легкую, с едва поднятыми уголками рта, немного холодную. Взгляд карминово-золотистых глаз переместился на небо. Увиденное заставило сердце замереть на секунду, а потом с двойной скоростью отбивать свой ритм. Небо было пугающее и молчаливое, неестественного черно-зеленого цвета, а темные облака, гоняемые безжалостным ветром, выстраивались в силуэт, отдаленно напоминающий воронку. Ацуши мог уже четко увидеть туманную завесу дождя за городом, хотя еще и не слышал ее шума. Но все это не важно, он почти у цели. Ловко перепрыгнув через ограждение, парень оказался во дворе еще одной излюбленной детективным агентством кафешки. Удивительно, что при такой скверной погоде тут было немало посетителей. На улице за столиком сидели мужчины в черных кожаных пиджаках и обтягивающих черных джинсах с цепями, явно, но неумело косящие под американских байкеров, и хвастались перед официанткой, одетой в форму горничной, своими блестящими мотоциклами, что стояли на парковке. Накаджима поспешил внутрь, чтобы поговорить с одной постоянной сообщницей в поисках Дазай-сана. Он сразу же заметил Аяне-сан по ее бросающимся в глаза красным, как вечерний закат, волосам и выделяющейся темно-синей форме на фоне остальных черных костюмов горничных. Увидев юношу, официантка широко улыбнулась и мягко произнесла своим сопрано: - Добро пожаловать, господин! - Здравствуйте, Аяне-сан, - он искренне улыбнулся ей в ответ. Еще несколько месяцев назад тигр готов был подраться с Куникидой и Дазаем за внимание этой привлекательной девушки. Спустя некоторое время Мистер Идеал оступился от нее из-за того, что она подстригла свои длинные волосы, которые сейчас ей были до ключиц. Дело в том, что в его записной книге таился образ длинноволосой женщины с пышным бюстом и голубыми глазами. У красноволосой они серые, как замерзший зимой пруд. - Хочешь что-то заказать, Накаджима-кун? – она изящно провела рукой, указывая на пустой столик. Несмотря на уважительный и сладкий тон горничной, в глазах девушки искрились огоньки лукавства. Она уже поняла, зачем он пришел. - Да, - на лице Ацуши появилась двоякая усмешка, а в душе парень радовался, что имеет такого проницательного друга, как Аяне-сан. – Я бы хотел заказать «Двойное самоубийство». - Прошу за мной, господин, - она кивнула и незамедлительно вышла на улицу. Юноша пошел за ней и некоторое время смотрел в спину девушки, невольно восхищаясь тем, как развеваются ее красные, слегка волнистые волосы на ветру. А еще несколько месяцев назад он бы смотрел на эту картину завороженно и не без крови из носа. Аяне-сан не отводила взгляд от ядовитой зелени грозового неба и дослушалась до приближающихся звуков грома. На улице царила полная тишина, кроме чуть притихших возгласов байкеров и смеющейся возле них официантки. Ацуши не решался разрушить молчание до того момента, как девушка обернулась к нему, придерживая челку рукой, чтобы порывы ветра не сделали из нее птичье гнездо. Серьезный взгляд серых глаз встретился с карминово-золотистыми, из-за чего тревога парня возросла еще сильнее. - Дазай был тут час назад, - парень облегченно вздохнул после этих слов. Это значило, что Изящные бинты-сан еще не убился. – Говорил о красоте океана в шторм и предложил раствориться вместе с ним в морской пене. Еще упоминал скалы, - первые капли дождя с нарастающей частотой приземлялись на плиточный пол. – В принципе, ничего странного я не заметила, разве что его и без того дурацкие шуточки были еще более дурацкими. Но во взгляде читалась пустота. Думаю, на этот раз он серьезен. Поспеши, Накаджима-кун. Скалы и океан … В голову приходило только одно место, подходящее под описание. Скалистый берег, что находился немного дальше океанических бассейнов, был известен своими потрясающими видами и живописной природой. Еще он был популярен среди молодежи, которой нравятся экстремальные ощущения, граничащие с безумством. Они часто там развлекаются, прыгая со скал в воду. Но хорошо то, что хорошо заканчивается. В новостях оглашали несколько уведомлений о несчастных случаях, связанных с этим местом, и почти все из них были в такую же штормовую погоду, как сейчас. Видимо, на этот раз бывший мафиози действительно хочет умереть. Окончательно. - Спасибо, Аяне-сан, я ваш должник! – прокричал юноша, с разбегу перепрыгивая столик с байкерами, чтобы быстрее добраться до парковки. Приземлился он прямо на удобном кожаном сидении одного из мотоциклов и, прокрутив ключ в замке зажигания (как же беспечно оставлять его там), включил кнопку стартера, который завел мотор. Мягкое рычание мотора наполнило улицу, а к нему присоединился возмущенный вопль владельца машины и шум дождя, но у Ацуши абсолютно не было времени, чтобы думать о каких-то моралях общества или о том, сколько лет дадут за угон чужой собственности. На то, чтобы добраться до скалы, уйдет двадцать минут: десять на мотоцикле и еще десять пешком по лесу. Накинув капюшон батника на голову, парень нажал на газ, чтобы подготовить агрегат к быстрой езде. Он настолько сконцентрировался на цели, что едва услышал угрожающее: - Пацан, ты..! - Что? – спокойно, но с пугающим оскалом спросил тигр. Его глаза по-животному вспыхнули желтым, встречаясь со злобным взглядом байкера, который довольно быстро охладил свой пыл. Это можно было заметить по тому, как зрачки мужчины расширились от страха. Прервав зрительный контакт, Ацуши рванул на полной скорости к выезду с города, и последним, что ветер принес ему в спину, было мелодичное: - Счастливой дороги, хозяин!***
Когда мотоцикл выехал на трассу, начался самый настоящий ливень. Холодные и мокрые руки мотоциклиста все время бы соскальзывали, если бы не черные перчатки, которые он всегда носит с собой. К сожалению, они защищают только ладонь, поэтому пальцы юноши быстро замерзли и уже не слушались хозяина в полной мере. Благо, что тот недалекий байкер все-таки додумался прикрепить к мотоциклу шлем, которым Накаждима с удовольствием воспользовался. Ураганный ветер и без того хлестал нещадно, а ехать на приличной скорости без защиты головы в такую погоду было бы невозможно. Мысленно обозвав себя трусом, парень решительно добавил скорости. Сейчас не время жалеть себя. Покинув пределы города, Ацуши освободился от дождя. В этой местности пролетело всего лишь несколько капель, да и то под влиянием сильного ветра. Впереди уже виднелась та самая скала – ровный, как стол, обрыв перед океанической пучиной, которая сейчас с диким ревом пыталась дотянуться до его вершины. Темные волны решительно бросались на нее и разбивались в серую пену, так и не преодолев сорокаметровой преграды. В спокойной обстановке тигр обязательно бы остался понаблюдать за завораживающим пейзажем сражения двух стихий, но не в этот момент. Не здесь и не сейчас. Не когда жизнь этого человека висит на волоске над той же пропастью. Пляж с океаническими бассейнами начался две минуты назад, когда юноша свернул с трассы. Нужно подъехать как можно ближе к скале, чтобы потом как можно меньше времени потратить на поднятие по ней. Он искренне надеялся, что сможет остановить отчаянного самоубийцу еще на вершине. На то, чтобы заглушить мотоцикл, быстро освободиться от шлема и батника и осмотреться, юноша потратил несколько секунд. Сейчас он находился в максимально приближенной точке к цели со стороны пляжа. В момент, когда Ацуши поднял взгляд к вершине, его сердце остановилось, а в венах кровь превратилась в холодный лед. Дазай стоял на самом краю обрыва, неотрывно смотря вниз на ревущий темный океан. Черты его лица были разглажены и спокойны, а движения уверенные и плавные, когда он снимал с плеч свое коричневое пальто. Но больше всего поражал взгляд мужчины. В нем не было ни секунды колебания и ни капельки страха. В нем виднелось предвкушение, покорное смирение и тихая печаль. Губы брюнета дрогнули в грустной улыбке перед тем, как он ступил вперед, навстречу надежным объятьям забытья. Не в состоянии оторвать взгляд, не понимая происходящего в эти мгновения, Накаджима смотрел, как худой силуэт, расслабленно раскинув руки, падает ко дну и как спустя секунду его целиком поглощает неспокойная морская пучина. Казалось, секунды падения тянулись мучительно долго, и парень забыл, как дышать, как двигаться и как вообще думать. В момент, когда тело коснулось поверхности воды, замерзшая кровь в жилах юноши разбилась на тысячи осколков и, двигаясь по ним к сердцу и легким, приносила такую боль, что Ацуши невольно захотел умереть прямо тут, на месте, вместе с Осаму. Известно, что в экстремальных ситуациях время застывает. Также известно, что тело в таких случаях открывает весь свой потенциал, а разум выходит за пределы своего обыденного десятипроцентного задействования. И это правда. В считанные секунды Ацуши думал и не думал о стольких вещах одновременно, а пред внутренним взором калейдоскопом вертелось множество образов. Каждый из них парень осознавал и предельно четко анализировал. Тело подчинялось ему еще до того, как получило на это приказ. Он сорвался к воде быстрее, чем успел подумать об этом. В его голове не было никаких мыслей, только четкий образ того места, где волна накрыла собой такого важного ему человека. Внутренний белый тигр вырвался на свободу в то мгновение, когда Накаджима прыгнул в воду. Он не понял, в какой момент его сознание и сознание зверя соединилось. Он не уделял внимания тому, как движется тело, но чувствовал себя собой и ощущал такую силу, которую в обычном состоянии даже вообразить не мог. Приближаясь к нужному месту, Ацуши нырнул заранее и максимально напряг всевозможные органы чувств и инстинкты, чтобы найти в этом черном месиве белую рубашку Дазая. Адреналин в крови сделал зрение намного острее, поэтому он мог отчетливо видеть даже, когда вода загрязнена песком, водорослями и глиной, как сейчас. Парень заметил что-то белое возле самой скалы – в том месте, где волны были еще яростнее. Брюнет с закрытыми глазами постепенно шел ко дну, а из приоткрытого рта выходил воздух. Видимо, волна сильно ударила его головой о скалы, и он потерял сознание. Без промедления Накаджима схватил рубашку мужчины зубами и потянул в сторону берега. Некоторое время пришлось плыть под водой, чтобы не быть отброшенным волнами назад к опасным скалам. Когда земля уже ощущалась под ногами, Ацуши трансформировался обратно и, положив себе на плечи бездыханное тело, с твердым намерением направился к пляжу. Волны нещадно били в спину, пытаясь повалить и затянуть назад в свои тяжелые объятья, но юноша даже не чувствовал их ударов. Если бы кто-то наблюдал эту картину со стороны, то встретившись с ним взглядом в то мгновение, ощутил бы, как по коже бегают орды мурашек. Это были глаза человека, которому уже нечего терять. Тело наставника он положил как можно дальше от предела досягаемости волн. Опустившись на колени на уровне его груди, парень поднес руку ко рту наставника. Не дышит. Переместив руку на шею теперь уже удачного самоубийцы, Накаджима с облегчением нащупал едва заметный пульс. Такой нитевидный, что можно было подумать, будто сознание попросту играется с ним в жестокие игры и заставляет принять желаемое явью. Дальше юноша трансформировал свои ногти в когти тигра и решительно разодрал бинты, обматывающие туловище Дазая от шеи к животу, чтобы не мешали дыханию. Смотреть на то, что они скрывали, не было времени, хотя его всегда интересовал этот вопрос. Обследовав полость рта и не увидев загрязнений, Ацуши наполнил свои легкие воздухом и припал к бледным, холодным губам брюнета. И так три раза. Не таким представлял себе свой первый поцелуй Накаджима. До того, как все его мысли занял этот хитроумный кареглазый детектив, он мечтал влюбиться в красивую девушку, как, например, Аяне-сан, открыто признаться ей (превозмочь внутреннего труса), а в награду получить мимолетное прикосновение губ. Ни в одном кошмаре парень не мог предположить, что впервые поцелует полуживого трупа. Ни в одном сокровенном желании не согласился бы, что с таким рвением захочет согреть эти губы. Наконец оторвавшись от них, парень скрестил ладони и положил их на грудную клетку наставника в том месте, где находилось сердце. Руки лихорадочно тряслись, но усилием воли он заставил себя твердо и ритмично нажимать. После четвертого раза Дазай сделал резкий вдох и сильно закашлялся, выплевывая воду из легких. Тем временем юноша расслабленно сел на песок, поддерживая себя руками сзади, чтобы не упасть. Сейчас он переваривал все, что пережил за эти считанные минуты, и наблюдал за спасенным. Им спасенным. Сначала его взгляд был мутным и рассеянным, но чем глубже он дышал, тем быстрее приходило осознание всего произошедшего. Брюнет пораженно и недоумевающе уставился на тигра, который сейчас через усилие легко ему улыбался. Ацуши был действительно счастлив снова видеть эти теплые карие глаза, каштановые волосы, кудрявые от воды, ощущать тепло и присутствие человека, который по-настоящему дорог ему. Пережив все это, юноша отчетливо понял и признался самому себе, что Дазай-сан ему не просто наставник, не партнер и даже не тот, к которому он испытывает безграничную благодарность. Он тот, кого хочется поддерживать, тот, прикосновения которого так желанны. Человек, с которым хочется быть. Юноша не мог отвести взгляд, боясь, что кареглазый детектив, сидящий возле него, неожиданно исчезнет. Оставалось только всматриваться, без смущения и страха впитывать мельчайшие детали его образа, чтобы тот надежно отпечатался в мыслях. Сам того не осознавая, Ацуши придвинулся ближе к Осаму и инстинктивно наклонился, вдыхая его запах. Он пах собой - свежим, немного терпким одеколоном и дождем – но на этот раз Накаджима ощутил еще легкий аромат смерти, впитавшийся в бледную, почти прозрачную кожу. Взгляд невольно соскользнул с шеи мужчины на грудь, и тигр задержал дыхание на несколько секунд. Конечно, парень всегда предполагал, что под бинтами Дазай скрывает следы от безуспешных попыток суицида, но эти бледно-синие шрамы выглядели так, как будто их намеренно нанес кто-то другой. Под самым сердцем, но недостаточно близко, чтобы вызвать мгновенную смерть, был длинный и ровный шрам от пореза хирургическим скальпелем. В области ребер было несколько уродливых розовых рубцов и едва заметный, размером с ладонь, ожог под ключицей. - Зрелище не из приятных, да? – услышал он возле своего уха, а предательские мурашки расползлись по телу, ускоряя сердцебиение юноши. Само собой, эти шрамы нельзя назвать украшением или тем, что увеличивает мужественность человека. Скорее, своим видом они показывают пережитую боль и терпение – внутреннюю силу личности. Смотря на них, Ацуши не чувствовал отвращения. Они вместе с капельками морской воды, что периодично соскальзывали с кончиков темных волос, а потом быстро стекали с плеч и груди самоубийцы, притягивали взгляд, вызывая острое желание прикоснуться, ощутить их легкую рельефность. Почувствовав покалывание в кончиках пальцев, Накаджима провел ими по длинной бледной линии под сердцем, наслаждаясь теплом, исходящим от тела, что совсем недавно было мертвецки холодным. Уголок рта парня дернулся в полуулыбке, когда он прислушивался к ровному биению сердца. Жизнь приятно пульсировала под его пальцами, и это ощущение, нет, это осознание было восхитительным. - Чего вы хотите добиться, совершая суицид? Ответ был коротким: - Я ищу адреналина. От удивления тигр отодвинулся на расстояние, позволяющее свободно взглянуть в глаза собеседника. Сначала юноша думал, что это очередная дурацкая шутка в исполнении наставника, но, посмотрев на его выражение лица, понял, что он говорит откровенно. Легкий, честный и без промедления ответ. Не задуматься ни на секунду может либо превосходный лжец, либо тот, кто говорит правду. Лицо Дазая было расслабленным, а на тонких губах виднелась тень легкой улыбки. Он умиротворенно смотрел вдаль – туда, где бушующий океан и тяжелое небо сливаются воедино. До Накаджимы, явно не ожидавшего такого поворота, доходило несколько секунд, а потом: - Ну вы и фрик, Дазай-сан! – Сперва едва слышный хохот парня быстро превратился в откровенный, с ноткой облегчения и веселости, смех. Откинув голову вверх, тигр смеялся так искренне и безудержно, что в какой-то момент должен был поддерживать себя сзади руками, чтобы не плюхнуться на песок. Все это время Осаму смотрел на него. Его позабавила реакция парня, но немного раздосадовало присваивание новой неадекватной клички – фрик. Как будто ему мало тех прозвищ, что придумал Куникида. Но возражать не стал. Просто смотрел на острые клыки юноши, на которые открывала обозрение его широкая улыбка, на пепельного цвета волосы, где запутались бурые водоросли, на выразительные ключицы, что отчетливо виднелись из-под мокрой рубашки. Прислушивался к шуму штормовых волн и звонкому смеху, который самую малость казался рычанием, и чувствовал безграничное спокойствие. Почему-то присутствие этого одинокого парня естественным образом приносило то, чего он так яростно желал – умиротворения. Все мысли и тяжелые воспоминания исчезали, будто тень от прямых солнечных лучей, оставляя только этот момент. Быть с Ацуши было так же легко, как дышать. Для Дазая, который задыхался в этом мире, он был глотком свежего воздуха после бури. Самоотверженный, недооценивающий себя, немного наивный парень с необычными глазами, который безусловно стал сильнее духом за прошедший год, надежно вписался в его жизнь. Он следовал за ним, как тень, как верный пес, готовый идти бок о бок даже в такой ситуации. Возможно, Накаджима держался рядом из благодарности или из-за нежелания вновь оказаться в холодных объятьях одиночества. Но тем, кто действительно нуждается в присутствии другого, был именно Дазай. И он осознал это, прямо здесь и сейчас. Еще раз взглянув на юношу боковым зрением, детектив мысленно решил для себя, что сегодня на этом пляже расставит все точки над «і» между ними. - Почему вы до такой степени хотите адреналина? Что заставляет вас искать его вновь и вновь? – вопрос был осторожный, но настойчивый. Тон юноши как будто говорил: «Ты должен быть откровенным. Пути назад не существует». Действительно, его нет. Когда одинокие, но чарующе яркие солнечные лучи пробились сквозь темный занавес облаков, контраст цветов был неописуемым. Черный и темно-зеленый стали еще выразительнее, а свет на их фоне вспыхивал золотистыми искрами. Прикрыв тонкими пальцами глаза, чтобы скрыть то, как они загорелись от предвкушения и нетерпения, самоубийца начал свое признание. - Воспоминания, хочу от них избавиться. Каждый день в моей голове всплывают образы тех, кого я убил, кого сломал и что сам пережил, будучи членом Портовой мафии. Как бы не старался казаться безразличным к своему темному прошлому, это всего лишь игра. Видимо, я сам пытаюсь поверить в эту ложь, - его усмешка была немного эгоистичной и разочарованной. – Но каким бы искусным лжецом я не был, себя обмануть не могу. Темная сторона моей личности существует, потому что она часть настоящего меня. А вместе с ней все воспоминания, которые преследуют изо дня в день. Единственное, чего я действительно жажду – это покой. - Я не понимаю, о чем вы, - выдохнул сосредоточенный на рассказе юноша. - Находясь на грани смерти, я забываю обо всем, и мысли просто очищаются. Адреналин в крови, как желанный яд, стирает все воспоминания, оставляя только то, что происходит сейчас. Но, вкусив это чувство единожды, остановиться уже не могу, - уголки губ брюнета поднялись в легкой, но откровенно ликующей улыбке, а теплые карие глаза, которые при ярком освещении казались еще темнее, заинтересованно и выжидающе наблюдали за реакцией тигра. Когда их взгляды пересеклись, Накаджима понял, что все имеет свою цену. Вытягивая с детектива его сокровенные тайны, он должен пожертвовать и собственными. Хитрый самоубийца знал это наперед, завлекая парня в ловко придуманную ловушку. - Зачем ты спас меня, Ацуши? – его голос звучал хрипло, немного отстраненно. Присущие ему небрежность и насмешки испарились. Серьезные карие глаза встретились с карминово-золотистыми и насильно удерживали их, желая прочесть в них ответ. В это мгновение он был настоящим. Пугающим и привлекающим одновременно, серьезным и холодным, каким его можно увидеть только в действительно опасных ситуациях. Сейчас он был человеком, которого боятся и враги, и союзники. Сейчас он был собой. Понимая, что скрывать что-то дальше нет смысла, тигр решил отыграться своей прямолинейностью. Парень прервал зрительный контакт и с решимостью граничащей с отчаянием впился взглядом в успокаивающееся море. Произнести такие слова, глядя Осаму прямо в глаза, было бы слишком для его заячьего сердца. Это и есть затишье перед бурей? - Мне становится тревожно, если я не вижу тебя длительное время, - юноша без колебаний перешел на «ты», - поэтому научился предугадывать некоторые твои действия. Пытался понять твой способ мышления и, видимо, не безрезультатно. Когда увидел, что ты падаешь, я не контролировал себя. Тело кинулось в воду еще до того, как пришло осознание, - Ацуши хмыкнул и горько, как будто смеясь над самим собой, улыбнулся. – Эгоистично с моей стороны, но я хотел спасти тебя для себя. Потому что ты дорог мне. Накаджима боялся даже краем глаза взглянуть на кареглазого брюнета, но любопытство когтями раздирало его изнутри. Поэтому парень опешил, когда не прочитал на лице мужчины удивления. Неужели его чувства к Дазаю так очевидны? Юноша ощутил, как кровь закипает под кожей щек, и уже готов был спороть очередную глупость, чтобы выкрутиться из смущающей ситуации, но остановился. Брюнет тепло ему улыбнулся, и Ацуши видел такую его улыбку впервые. Она была намного искреннее той, что он видел однажды под мостом возле реки. Проникающие в душу карие глаза не были пустыми, как всегда, на этот раз в них горел лукавый огонек, а взгляд побуждал продолжать, не останавливаться. - Я действительно эгоист, - мягко усмехнулся тигр. Его голос, напоминающий тихое урчание, был застенчивее прежнего. – Выражение твоего лица в тот момент было серьезным. Видимо, я не должен был вмешиваться. В следующий раз позволить тебе умереть? - Нет. В следующий раз спаси меня так же. Глаза юноши округлились, и он застыл, ошеломленный таким ответом. Дазай медленно наклонился и, положив руку на лоб юноши, заставил его откинуться и лечь на прохладный песок. Чувствуя напор мужчины, Ацуши молчаливо подчинился, впившись взглядом в его притягательные глаза. Самоубийца навис над ним и постепенно, можно сказать лениво, явно наслаждаясь ситуацией, сокращал расстояние между ними. Все мысли выветрились из головы, и Накаджима мог думать только о том, что чувствует дыхание наставника на своей шее. На коже мгновенно появилась россыпь приятных мурашек, и, до сих пор не веря в происходящее, парень расслабленно закрыл глаза, чтобы углубить это ощущение. Он инстинктивно вздрогнул, когда холодные губы Осаму коснулись его шеи, и хотел начать сопротивление, но левая рука мужчины легла на его скулу и успокаивающе поглаживала щеку большим пальцем. Рвано выдохнув и мысленно сдавшись, Ацуши чуть повернул голову, освобождая шею для дальнейших исследований. Глаза тигра резко распахнулись, когда Дазай, губами добравшись до уровня скул, прикусил и легко потянул мочку его уха. Кончики уст светловолосого дрогнули в лукавой ухмылке, и он решил, что время на наступление еще придет, а пока что можно насладиться желанными, как воздух, прикосновениями. - Ты же говорил, что у тебя нет «таких» вкусов в мужчинах, - тихо, но настойчиво прошептал юноша. - Я ошибаюсь во многом, что касается тебя. Дазай остановился, внимательно всматриваясь в карминово-золотистые глаза. Его подчиненный часто дышал, волосы мокрыми прядями прилипли к лицу, на щеках появился едва заметный румянец. Детектив мог поклясться, что за всю свою жизнь и довольно приличный опыт в сфере чувств не было ни одной женщины, что имела хотя бы третью часть той притягательности, которой обладал Накаджима для него. В это мгновение больше всего привлекали к себе его глаза – гипнотизирующие, немного дикие, с животным блеском и даже вызовом во взгляде. Поддавшись порыву, Осаму впервые в жизни по собственному желанию целует другого мужчину и ощущает странное ликование, когда ему без заминки отвечают. Пальцы Ацуши сначала скользят по его щеке, а затем надежно зарываются в темные, мягкие на ощупь волосы самоубийцы. Спустя десять минут или тридцать, или вообще неизвестно сколько времени, Дазай остановился, чтобы перевести дыхание. Накаджима не мог не заметить его мягкую, но все же самодовольную, улыбку победителя и вспыхнувшего в глазах тепла. Решив воспользоваться передышкой, тигр чуть приподнимается и медленно, смакуя, проводит языком по нижней губе брюнета. Удивление на лице наставника придает юноше уверенности, поэтому он с легкой усмешкой приподнимается и встает на ноги, стряхивая с одежды песок. Облизнувшись, Ацуши все еще ощущает на своих губах поцелуй с привкусом соли. - Идем домой, Дазай-сан, - парень протягивает кареглазому руку, которую тот сразу же принимает. Еще несколько минут они стоят лицом к океану и смотрят на рассеивающиеся штормовые облака, прислушиваются к постепенно стихающему биению волн. Солнце садится, окрашивая горизонт красно-золотистым светом, а двое мужчин, держась за руки и о чем-то тихо переговариваясь, уходят с пляжа.***
Вечер был настолько тихий, что дороги портового города казались призрачными. Редко когда встречался одинокий человек, что вышел из своего теплого дома на мокрую, прохладную улицу подышать свежим, наэлектризованном после грозы воздухом. Транспорта не было вообще, поэтому мотоцикл, что рычанием рассекал тишину вокруг, мог разойтись по полной и свободно чувствовать себя королем дорог и асфальта. На нем расположились двое: один, с закрытым шлемом лицом, все больше давил на газ, чувствуя удовлетворение и вскипающий в крови адреналин от такой скорости, а другой - брюнет в черном батнике - откинулся на сидение, расслабленно прикрыв глаза. Он наслаждался ощущением ветра от быстрой езды, что приятно хлестал лицо и развевал волосы. Ацуши, которому надоела компания самых только светящихся уличных фонарей, включил маленькое самодельное радио, что было так кстати прикреплено хозяином мотоцикла. Приятный голос ведущего гармонично разбавлял молчаливую темноту:«Итак, дорогие слушатели, еще одна буря на нашем пути развеялась. Не знаю, как вы, но я чувствую себя победителем, сильным и свободным. Так почему бы нам не насладиться этой безграничной свободой и неоновым освещением нашего города ночью вместе с удивительной композицией Son Lux - Lost It To Trying? Ну как, уже чувствуете вдохновение?»
Мелодия была действительно побуждающей действовать и пробуждающей глубоко внутри приятное, заставляющее трепетать и радостно кричать, чувство максимализма и возможности покорять вершины, ломать барьеры и смело идти навстречу шторму. Ощущая теплые объятья Дазая и его длинные пальцы на своей талии, светловолосый был несказанно счастлив, что пережил такой невероятный, насыщенный разными событиями день. Сейчас он не думал ни о прошлом, ни о будущем, ни о том, что с ним сделает Куникида по возвращении в агентство. Важен был только этот момент. Момент, когда он снимает шлем, чтобы насладиться ночным воздухом и скоростью, момент, в котором Ацуши искренне смеется оттого, что Дазай вместе с радио напевает ему на ухо слова той самой песни:«Give in and get out. We rise in the dying, We rise in the dying…»