Случай на фестивале

Ник, никем, конечно же, не узнаваемый, шел по заставленному палатками полю и пытался вспомнить, какой такой умник посоветовал ему одеваться потеплее и почему же он сам, собирая вещи, не додумался посмотреть прогноз погоды. Сердито скинув толстовку и завязав ее на поясе, Ник решил, что успеет дойти до автобуса и надеть что-то более человечное – до саундчека еще минут двадцать. Дойдя до парковки, он обнаружил, что на месте, где совсем недавно стоял автобус его группы, припаркован другой. На небольшой табличке возле руля значилось: Outsiders. Местная группа – вспомнил Ник, – инди-трио, беззаботное веселое бренчание, трам-парам. Они выступают как раз сразу после его группы. Кажется, эту троицу собирались назначить хедлайнерами фестиваля, пока не стало известно, что на участие подписались Sparks, хотя Ник не был уверен в правдивости слухов. По его личному мнению «аутсайдерам» не хватало задора, чтобы стать главным событием вечера – их альбомы, все как один, звучали несколько плоско… В его группе с этим проблем как раз не было. Еще каких-нибудь пять-шесть лет назад Ник бы был раздосадован выстроенным на фестивале порядком выступлений, который ставил их как разогрев перед этими веселыми шотландцами (себя он давно не считал за британца, а когда говорил на английском, часто сам замечал за собой немецкий акцент), но сейчас он уже привык относиться к такому спокойно. Все-таки, это местные, все трое, кажется, учились в Глазго, их тут каждая собака знает, а его группа – заезжие, которые, в придачу, куда больше уделяют внимание настройкам и концепциям пластинок, чем общению с прессой. - Хей, есть тут кто? – он постучал в дверь и, по совести, не был уверен, что ему ответят, но из автобуса весьма резво выскочил водитель. - Слушай, тут стоял наш автобус, а теперь что-то его нет. - Блин, чувак, видимо его перегнали… - водитель растерянно почесал в затылке, - Когда мы приехали, тут пусто было. Организация – дерьмо. Дороги тоже, кстати. По пути в такую пробку попали – ты бы видел, и это, мать его, рядом с Эдинбургом! А вас, наверное, с другой стороны сцены попросили припарковаться. «Это уже перебор…» - недовольно скривился Ник, явившись на саундчек и обнаружив на сцене вовсе не свою группу, а снова этих Outsiders. - Воины в килтах, - улыбаясь, отрекомендовал их Мартин, который, как и остальные музыканты группы Ника, сидел на перилах ограждения фан-зоны. Справедливости ради, в килте был только один из техников, которому барабанщик Outsiders как раз сообщал, что не может дотянуться до микрофона. Вокалист, снимая с плеч ремень гитары и отдавая её другому технику, переговаривался с третьим музыкантом. - Какого хрена? – возмутился Ник, - Сначала перепарковали наш автобус – кстати где он теперь? – а сейчас вместо нас саундчек проводят. Тоже мне, звезды, меняют график одним движением бровей… Проверив расположение микрофона, барабанщик довольно кивнул и, начиная свою партию, заорал дурным голосом. Ник прыснул, не сумев сохранить раздосадованную мину. Странно, но вокалист «аутсайдеров» услышал его смех – он резко развернулся, смотря на Ника с таким выражением лица, которому тот затруднялся дать название. Саундчек они проводили на редкость безалаберно, - думал Ник, пока роуди снимали крепления, убирая со сцены оборудование, и выкатывали усилители и установку Erdbeer Mund, - ну кто, скажите на милость, тратит четверть часа на вступление одной песни, прерываясь каждый раз после истошного вопля барабанщика? Его группа за то же время проверила бы всё и еще осталось бы время порепетировать что-нибудь новое. К тому моменту, как он, наконец, взял в руки гитару, Ник был уже взвинчен до предела. Возможно, из-за утомительно долгого тура, последним этапом которого и было выступление на фестивале, а может и от того, что, хотя басист и барабанщик Outsiders ушли, солист остался – он, так же как сам Ник только что, прислонился к ограждению фанзоны и, надвинув на глаза темные очки, простоял неподвижно весь саундчек, однако исчез прежде чем Ник, по окончании проверки, успел слезть со сцены и поинтересоваться, какого хрена этому умнику нужно. Распаленный и недовольный, Маккарти в сердцах выругался и пошел расспрашивать организаторов, не полагается ли музыкантам обеда, а если полагается – то где он. Медленно двигаясь в очереди и ставя на свой поднос тарелки с едой, Ник рассказывал случайно оказавшемуся рядом технику всё, что думает о современной британской инди-сцене. Случайный техник горячился и спорил, но Ник мастерски притворялся, что не понимает некоторых его фраз, и просьбы повторить более простыми словами сбивали собеседника с толку. - …Нет, золото в золе найти можно, но преимущественно… не знаю, чувак, не знаю… большинство тех, кто считает, что играет инди, безнадежно унылы. Различается голос, и то не всегда. Я вот ваших этих Outsiders регулярно с кем-то путаю. Такое типичное звучание, mein Gott. - А нам нравится, - негромко заметили сбоку. Солист Outsiders, не смотря на Ника, накладывал в плошку салат. – Разве это не главное? Получать удовольствие от своего творчества и радовать им других. - Это не значит, что надо клепать однообразное дерьмо и пускать на него слюни, в восторге от своего так называемого творчества, - объявил Ник скучающим, почти равнодушным тоном, и парень будто поперхнулся. Мгновение Ник смотрел на него: в серо-голубых глазах, застыло изумление на грани искреннего оскорбления. Он встряхнул головой, откидывая челку с незагорелого лба, и уже открыл рот, чтобы сказать ответную редкостную гадость, когда Ника окликнула менеджер. - Entschuldigung, - без особого сожаления в голосе извинился Маккарти, уходя в сторону столов. *** День был в самом разгаре и солнце палило уже просто нещадно, когда, утирая пот со лба, Ник встал к микрофону, приветствуя верещащую толпу и представляя свою группу. Если бы в Шотландии всегда было так тепло, может, он был бы и не против пожить здесь немного. Однако уже к третьей песне задул ледяной ветер, и Ник с тоской подумал об оставленной за кулисами толстовке, но, быстро оглянувшись, увидел, что рядом со стремянкой, на которой он оставил кофту, опять стоял этот ублюдок, снова в темных очках. Кровь прихлынула к щекам. Старясь не показывать недовольства, Ник яростнее ударил по струнам. В перерыве между песнями, снова глянув за сцену, он кивком указал менеджеру на свою кофту и выразительно изобразил на лице страдание. Она то ли не заметила, то ли не поняла, но уже посреди песни, когда Ник перешел к клавишам, к нему подбежала менеджер и, сотрясаясь от смеха, накрыла плечи шубой, а на голову водрузила тяжелую меховую шапку. Черт знает, где вообще она нашла всё это в палаточном лагере, да еще и летом. Ник поежился, одной рукой оправляя шубу на плече. Толпа восторженно улюлюкала и аплодировала, и самому Нику было смешно, пока он не заметил, как заливается хохотом этот щеголь. Пытаясь не сбиться с такта и не выдать вместо текста набор матерных слов, он выпрямился – шуба упала на пол грудой меха – стряхнул шапку (техник быстро подобрал их) и, чтобы не замерзнуть, стал просто быстрее перемещаться по сцене, будто наэлектризованный странным и непривычным колючим недовольством. К концу выступления оно развеялось – а шутника уже не было поблизости – но неприятный осадок остался, и Ник, переведя дух, твердо решил остаться на выступление Outsiders и лично убедиться, что группа так себе. На самом деле, он уже думал подговорить менеджера надеть на солиста розовое боа (а что, она достала где-то шубу, найти боа уж точно не составит проблем), но группа начала играть, и Ник забыл о своем плане. Ему понравилась их музыка. Чего-то не хватало, да, но это не было «типичное унылое инди», которое он им приписывал. Ник поймал себя на том, что кивает в такт, а спустя пару песен – на том, что придумывает, как бы дополнить звук, и, как бы он ни старался придраться к манере солиста петь и держать себя, нашел, что тот выступает весьма достойно. Недовольство уступило место чему-то, уже напоминающему стыд. Неловкий, мерзкий стыд за то, что он слишком близко к сердцу принял какую-то глупость и из-за этого обидел человека, который, конечно, сам напросился и тоже натворил глупостей. Чего стоит его выходка с шубой – нет, это было смешно, конечно, но… Выступление Outsiders подошло к концу, однако Ник, несмотря на снедающее его желание пойти и высказать щеголю, что он о нем теперь думает, не был бы собой, если бы не остался и не досмотрел завершающего вечер концерта Sparks. А спустя минут десять после его окончания – он стоял перед автобусом «аутсайдеров». Только тогда Ник вспомнил, что никогда специально не интересовался именем солиста группы, вот этого чрезмерно наглого, с раздутым самомнением и сомнительным чувством юмора, раскрасневшегося, запыхавшегося сгустка энергии, который носился по сцене, как заводной, задыхаясь, почти выкрикивал последнюю песню и буквально сиял, слыша, как толпа подпевает... а теперь Ник не был уверен – его зовут Алекс или все-таки Алистер. Фамилию – Капранос – ему подсказала менеджер, но Ник сделал вид, что и без этого знал (хотя до того момента был убежден, что Карлайл). «…Лучше бы ему не быть тут, пусть его не будет здесь, пусть…» - Чего тебе? Неожиданно заспанный Капранос стоял в дверях и смотрел на Ника, будто тот был помехой на экране телевизора или приклеившейся к подошве ботинка жвачкой. Ник заметил, что у того был перебинтован средний палец – а, ну да, он же сам видел, как Капранос, выронив медиатор, едва не сорвал ноготь. - Маккарти, - стараясь не выглядеть сконфуженно, представился Ник, - Из Erdbeer Mund. - Да ладно? – Капранос даже попытался сделать удивленное лицо, - А я-то думаю: где же я его видел? Чего тебе? – повторил он. Ник помедлил, прежде чем, решительно, на выдохе, объявить: - Вы круто играете. Дежурное, банальное «спасибо, мужик» было бы куда уместнее, привычнее, но вместо этого Капранос брезгливо скривился: - Очень смешно, очень. - Но я… - Пошел нахрен, - зевнул Капранос, почесывая висок забинтованным средним пальцем, - Мне лень объяснять, кто из нас придурок, к тому же и так ясно, что это ты. Хрупкое, но жгучее сожаление, почти раскаянье, сразу же рассыпалось с треском. Следующее, что понял Ник – он влетел в автобус, опрокидывая Капраноса и, придавив его к полу, уже замахивался для удара, целясь в нос. Капранос рванул в сторону, и Ник промазал, костяшки шаркнули по грязному ковролину, этого промедления оказалось достаточно, чтобы Капранос, вцепившийся двумя руками в его волосы, ударил его лбом в лицо. Боль разорвалась как граната, Нику показалось, череп раскололся. Горячая кровь из разбитого носа, вырываясь склизкими комьями при каждой попытке выдохнуть, заляпала и его губы, и подбородок, и лицо отчаянно сопротивляющегося Капраноса – Алекса! да, точно! его не могут звать Алистер – когда тот попытался сбросить с себя Ника, хватаясь уже за его плечи и пытаясь ударить его о бок двухэтажной кровати. Одной рукой вцепившись в вихор Алекса и уже занося руку для нового удара, Ник шарахнул локтем обо что-то, от чего его от кисти до плеча пронзило жгучей резью, но не остановился, смачно впечатывая кулак в скулу. Ему померещился треск, и он замер, леденея. Капранос под ним обмяк. Вялые, слабые руки выпустили плечи Ника и упали на пол. Пульсация боли сменилась отупляющим ужасом. В ушах звенело. Совершенно ошалев и потеряв дар речи, едва осознавая, что это происходит, Ник смотрел, как Алекс, словно в замедленной съемке, сплюнув кровь из губы, поднял на него взгляд. Серо-голубые глаза, кажущиеся в таком освещении темными смотрели рассеяно и оглушено. Дыхание было хриплым, Ник слышал его даже сквозь звон. Алекс – медленно, медленно… – облизнулся, сглотнул ком в горле и негромко, но вежливо спросил: - И что это было? - Да я… это, хотел сказать, что, - Ник не верил, что произносит эти слова, - Что вы охрененно выступили. Народ бесновался просто, я нечасто такое вижу. А еще ты шикарно играешь. И голос у тебя прекрасный. Я ни с кем его не спутаю, богом клянусь. - Твою ж мать, - со стоном выдохнул Капранос и вдруг захохотал. Громко и заразительно. Ник видел сгустки крови между его зубами, и не мог даже представить, что ему сказать теперь. Только сейчас он спохватился, что все еще держит Алекса за волосы и поторопился отпустить. Пальцы точно свело судорогой, и он едва смог их разжать. – Зачем же морду-то мне бить сразу? - А нечего было вести себя как дерьмо, - Ник понял, что и сам смеется. - Сам ты дерьмо. - …автобус угнали, график саундчека поменяли и эта шуба… вот чего ты ржал, спрашивается? Ну и вообще, лицо у тебя такое, напрашивается. Алекс закряхтел, спихивая Ника в сторону и кое-как садясь. - Кажется, мне такое уже говорили… - И ты язва, - встав, Ник протянул ему руку, помогая подняться. - А вот это точно слышал, да, - кривясь, Алекс еще раз потрогал разбитую губу языком и начал искать по кухонным ящикам, чем бы утереть лицо. - Голова как? - Бывало похмелье и похуже, - отмахнулся Ник, - Слушай, а зачем ты шубу с собой таскаешь-то? - А это не моя, - невинно улыбнулся Алекс, протягивая ему сразу целый рулон бумажных полотенец. - Ага, ври больше.