***
— Ты что сделала?! Недоуменный крик разразил гостиную после признания мамы. Себастиан ошарашенно смотрел на нее, не понимая, к чему были такие жертвы. А мама, испуганно глядя на сына, нервно теребила руками подол платья. — Они используют новую методику лечения, которая поможет тебе, Бастиан. Они стольких уже вылечили, я уверена, они помогут. Бас, ты должен туда поехать, — она схватила сына за руку, а голос ее казался тверже, чем обычно. Ярость из-за новости, которую обрушила на него мать, постепенно стала отступать. Ведь она пожертвовала всеми украшениями и драгоценностями, чтобы исцелить самое дорогое, что у нее осталось. И отдала бы не только это, если бы могла. Смайт еще долго спорил и препирался, но постепенно ему стало все сложнее противиться аргументам матери, а больше - ее решительному взгляду. — Ладно, — наконец согласился Себастиан, кивнув. — Надеюсь, это того стоит. Они отправились в клинику утром. За полгода Себастиан привык к больницам, и они больше не вызывали у него отторжения или страха, как раньше. Вернее, как и все в этой жизни, не вызывали у него никаких особых эмоций. Мать оставила его на несколько минут, чтобы заполнить форму, а Себастиан принялся изучать обстановку клиники. Тут все было иначе, нежели в предыдущей больнице, не зря она была частной. Никакой грязи, криков, противных запахов. Даже больные здесь выглядели как здоровые. Приветливый персонал, они не смотрели на Смайта с жалостью, как на побитую собаку. Тут и атмосфера была другая: желания повеситься на ближайшей перекладине у стены у Себастиана больше не возникало. Спустя полчаса его вкатили в небольшой кабинет, с бледно-бирюзовыми стенами и цвета горького шоколада мебелью. За столом сидел врач, примерно лет тридцати, и заполнял какие-то бумаги. Он хмурился, то и дело перекладывая листы, а когда заметил, что он больше не один, поднял заинтересованный взгляд. — Ты, должно быть, Себастиан, — он приветливо улыбнулся и вышел из-за стола; Себастиан недоверчиво глядел на него. — Я доктор Кларингтон, твой лечащий врач. Я так понимаю, полгода лечения ничего не изменили? — обратился он к матери Себастиана, и та отрицательно покачала головой. — Можешь рассказать, что они делали? — доктор вновь посмотрел на Смайта. — Давали кучу таблеток, делали массажи. А еще «позитивный настрой везде и во всем!», — передразнил Себастиан слова врачей из прошлой больницы и скривился. — Как будто это поможет. — Вообще-то, ты не прав, — заметил доктор, и Себастиан фыркнул. — Позитивный настрой действительно настраивает на выздоровление. Конечно, им одним не отделаешься, но он помогает… не сдаваться, — произнес он, и Себастиан отвел глаза. Это именно то, что он и делал — сдавался. Но случилось это еще тогда, когда Смайт впервые увидел свое кресло. — И какая у вас методика? — твердо спросила мать Себастиана, и Смайт удивленно вскинул брови. Видимо, только с ним наедине мама выглядела забитой и подавленной. В стрессовой ситуации она могла разойтись не хуже сына. — Это экспериментальная методика, но действенная. Мы вживим несколько электродов в позвоночник вашего сына, чтобы посылать сигналы. После этого ноги начнут двигаться. Да, это будет уже не то, что раньше, но… Ты сможешь ходить, — доктор Кларингтон улыбнулся, надеясь увидеть радость на лице Себастиана. Но тот лишь равнодушно посмотрел на врача. Он уже не верил в волшебную силу исцеления и просто думал, что это очередная выкачка денег. — Ладно, пускай. Мы закончили на этом? — спросил Себастиан, и когда доктор, помедлив, кивнул, направился к выходу. — Я тебя возле машины подожду, — сказал он матери. Она пришла через несколько минут, явно рассерженная. И не на врачей, а на Себастиана. — Ты мог бы быть и повежливей, — строго заметила она, помогая сыну усесться в машине. Себастиан недоуменно посмотрел на маму, а та продолжила: — Они хотят тебе помочь, предлагают новые способы лечения. Я спросила: уже три пациента у доктора Кларингтона могут ходить. — А сколько не могут? — насмешливо спросил Себастиан, пристегивая ремень. — Я знаю, ты хочешь, как лучше, но я не думаю… — Ты поедешь и попробуешь, — резко произнесла мать, и Себастиан вздрогнул. Видимо, даже ее терпению подошел конец. Не так-то просто видеть хандрящего и совершенно уставшего от жизни сына, которому только-только исполнилось двадцать лет. — Хорошо, но если ничего не получится… — И отбрось эти мысли. Все у нас получится, — отрезала мама и выехала с парковки больницы. Себастиану было даже нечего возразить против такого жесткого и непривычного тона матери.***
— Как ты себя чувствуешь? Себастиан все еще морщился после укола иглы. Он представлял себе вживление электродов, словно страшную операцию из фантастических фильмов, а оказалось, что это простой укол. Правда, никаких особых изменений он еще не ощущал. — Нормально, — пожал плечами Смайт, наблюдая за доктором Кларингтоном. Тот же, в свою очередь, следил за Себастианом, словно силился увидеть на его лице муки боли из-за инородных тел. Чувствительность в ногах по-прежнему была нулевая, хотя Смайт и не надеялся, что что-то изменится в считанные секунды. — Мы начнем завтра. Нужно, чтобы тело привыкло к электродам. Пожалуй, лучше начать с массажа, потому что мышцы атрофировались за столь долгий строк, — доктор Кларингтон провел рукой по безжизненной ноге Себастиана и задумчиво поводил челюстью. — А потом попробуем научить тебя ходить, — он улыбнулся, надеясь на ответную реакцию Смайта. — Как мышку? — спросил Себастиан, криво ухмыляясь. — Да, я читал об этом эксперименте. И что он действует только на тех, кто частично парализован, — он вновь помрачнел. — Можно вопрос, доктор? — Хантер, — весело сказал доктор Кларингтон. — Думаю, это будет быстрее выговорить. Так что за вопрос? — Сколько людей не смогли вылечиться? — озвучил мучившие его мысли Себастиан, и Хантер тяжело вздохнул. — Я не думаю, что тебе нужно это знать, — произнес он без тени улыбки, и Себастиан кивнул, понимая, что мыслил верно. — Тебе нужно сосредоточиться только на себе и собственном исцелении. А что до остальных… Везет не всем. Но это не наш случай, — Хантер вновь улыбнулся, хотя улыбка казалась слишком уж фальшивой, и, погладив еще раз Смайта по ноге, ушел, оставив его одеваться. И Себастиан, сам не ожидая, вдруг заметил, как ярко светит солнце, а небо кажется синее, чем обычно. Наверное, это из-за смены обстановки.***
И так стал проходить практически каждый день. Сначала ноги Себастиана разминали в спортзале при клинике, делал это сам Хантер, а затем, постепенно, начинали эксперименты с электродами. Хантер уверял, что первые неудачи ничего не значат, и так было у всех, и почему-то Себастиан ему верил. В любой другой ситуации он бы демонстративно закатил глаза и послал все к черту, но с Хантером этого не получалось. Тот словно… светился изнутри, излучал только позитивную энергию, которая не отторгала и раздражала, а наоборот, притягивала. А когда улыбался Хантер, Себастиан и сам невольно улыбался в ответ. Осторожно, шаг за шагом, они тренировались, разрабатывали мышцы Смайта, помогали ему вернуть форму, чтобы он мог хотя бы стоять. Пока это не получалось без страховки, но Себастиан все равно был доволен. У него словно открылось второе дыхание. И причиной этому были отнюдь не удачные тренировки, а его доктор, при взгляде на которого все мрачные мысли отходили на второй план. Спустя месяц тренировок Хантер в очередной раз нажал на кнопку на компьютере, и Себастиан, держась за два поручня руками, замер. До этого ничего не получалось, ноги даже не подавали признаки жизни. Но вдруг случилось чудо. Правая нога шевельнулась и продвинулась вперед на несколько сантиметров. Такого восторга Смайт уже давно не испытывал. Он шел. Да, возможно, не как раньше, а по команде компьютера, но он двигался. — Господи, я иду! — воскликнул Себастиан, когда левая нога последовала за правой. Хантер рассмеялся, наблюдая за счастливыми искорками в глазах Себастиана, а затем нажал на кнопку в очередной раз. В этот же момент Себастиан решил отпустить одну руку, но не рассчитал, что ослабевшие за такой длительный промежуток времени ноги его просто не выдержат. И тут же упал на положенные для страховки маты. Хантер кинулся к нему, чтобы помочь подняться, но эта оплошность не испортила настроения Себастиана. Даже больше. Как только лицо Хантера оказалось напротив него, он задержал дыхание, чувствуя, как колотится сердце. И он был готов поклясться, что причиной тому послужило вовсе не падение. — Ты в норме? — обеспокоенно спросил Хантер, заметив, что Себастиан слишком долго молчит. Тот пришел в себя и коротко кивнул, продолжая слабо улыбаться. — Я думаю, что на сегодня хватит, но после выходных мы обязательно продолжим. Это прогресс, — Хантер снова улыбнулся, что тут же отозвалось где-то в желудке Себастиана. — Я позвоню твоей маме, чтобы она забрала тебя. Он помог Себастиану усесться на кушетке и вытащил мобильный телефон. — Знаешь, те пациенты, которые вылечились, показывали те же результаты, — добавил Хантер, и улыбка на лице Смайта стала шире. — Так что, я считаю, что это очень даже хорошо. Но предупреждаю, падать будешь еще долго, — усмехнулся Хантер и приложил телефон к уху. — Это ничего, — заверил его Себастиан и провел руками по бедрам. Он все еще ничего не чувствовал, но знал, что это не страшно. Непривычно, да, но не страшно. Раз Хантер говорит, что все хорошо, значит, так оно и есть. — Твоя мама задержится, поэтому, придется немного посидеть тут, — произнес Хантер после звонка и уселся за стол. — Не против музыки? — он покрутил рычажок на колонках, и оттуда полилась приятная живая мелодия. — Нет, я… Это что, Шакира? — засмеялся Себастиан, узнав песню из диснеевского мультика*. — Ты ведь специально ее включил, да? — Я нажал на трек совершенно случайно, я даже не знаю, откуда эта песня! — принялся оправдываться Хантер, но в его глазах хорошо были видны хитрые огоньки. — Ну да, ну да, конечно, — усмехнулся Себастиан и принялся тихонько подпевать. Хантер тут же удивленно уставился на него, и Смайт замолчал. — Я люблю петь. Любил. Раньше, — нехотя признался он, и Хантер покачал головой. — А зря. У тебя хорошо получается. Знаешь, этот Себастиан, которого я вижу сейчас, нравится мне гораздо больше того, который появился в моем кабинете месяц назад, — заметил Хантер, и Смайт отвел взгляд. Он понимал, что Кларингтон имеет в виду его внутреннее состояние, но не мог отделаться от мысли, что Хантеру что-то в нем нравится. Даже пусть так, мимолетом, но все же. — Завтра мы не увидимся, поэтому… — начал Себастиан, разглядывая собственные руки. — Чем ты обычно занимаешься на выходных? — он вновь посмотрел на Хантера, и тот задумчиво хмыкнул. — Гуляю в парке, хожу на выставки или в кино. Ну, или просто сижу дома перед телевизором. В те дни, когда у меня нет бумажной работы, — улыбнулся Хантер. — Но завтра я свободен, так что, наверное, прогуляюсь. А что ты обычно делаешь? — поинтересовался он у Себастиана, и тот отвернулся. — Читаю новости. Я всегда их читаю. Так я чувствую себя менее ущербным, — произнес он мрачно. — А как же друзья? — нахмурился Хантер. — Друзьям стало плевать на меня, как только я стал получеловеком, — тем же убийственным тоном сказал Себастиан. — Ты не получеловек, Бастиан, ты такой же, как все, — отрицательно покачал головой Хантер. — А твои друзья, извини меня, идиоты, раз отказались от тебя. — А кто бы не отказался? — устало усмехнулся Себастиан и снова взглянул на Хантера. — Да хотя бы я, — выпалил Кларингтон, и брови Смайта удивленно поползли вверх. — То есть, я хотел сказать, что если бы мой друг попал в такую же ситуацию, я бы его не бросил, — тут же принялся оправдываться Хантер, и Себастиан улыбнулся. — Тогда твоему другу повезло. Жаль, что он это не я, — с толикой сожаления произнес он. Наверное, Себастиан бы еще мог долго пытаться вычислить уровень симпатии Хантера и даже попросить его отвезти Смайта домой самостоятельно, потому что расставаться совершенно не хотелось, но вскоре дверь в кабинет открылась, и вошла его мама. Ей уже сообщили радостные новости, и она мигом подлетела к сыну, обнимая его. — Я же говорила, что все получится, говорила, — радостно вещала она, с благодарностью глядя на Хантера. — Спасибо вам, доктор, правда, я уж и не надеялась. — А зря. Я не сомневался в результате ни секунды, — Хантер продолжал улыбаться и даже после того, как его пациенты довольные уехали домой. Он был рад за Себастиана, счастлив был видеть, как тот искренне улыбается, и оттого кошки на душе скребли сильнее. Наверное, он слишком привязался к Себастиану, а этого допускать было никак нельзя.***
Весь следующий день Себастиан провел в парке. Он катался по дорожкам, ловил напуганные и сочувствующие взгляды, но сегодня ему было все равно. В наушниках играла любимая некогда музыка, солнце светило вовсю, а запахи цветов и деревьев слегка кружили голову. Лето было в самом разгаре, и Себастиан очень хотел насладиться погодой. И, конечно же, попытаться встретить Хантера. После обеда, когда солнце стало будто бы палить сильнее, Себастиан направился к фургончику с мороженым. Подъехав, он с ужасом осознал, что не достает до окошка мороженщика, и тот его попросту не видит. Подняться с кресла он тоже не мог, силы еще не позволяли, и Себастиан застонал от разочарования. Злость вновь просыпалась в нем, а так же невежественность работников сферы услуг, которые не могли сделать окошки пониже для инвалидов. — Я вижу, что кто-то решил охладиться? — услышал Себастиан позади знакомый голос и тут же резко обернулся. К нему направлялся Хантер. Сегодня он был не в больничном белом халате и синей форме, а в светло-серой футболке и джинсах, на носу сидели блестящие солнцезащитные очки. Улыбка на его лице как всегда ослепляла. — Да, я хотел купить, но мне… — выдавил Себастиан обреченно, глядя на окошко. Хантер сделал жест рукой и тут же подлетел к фургончику. Вскоре он протянул Себастиану рожок с шоколадным и фруктовым шариками, а себе взял просто ванильное. — Давно гуляешь? — спросил Хантер, глядя на покрасневшую от солнца кожу Смайта, когда они отошли от фургончика. — Я думал, ты не любишь это дело. — Ну, я решил, что в такую погоду грех сидеть дома, — пожал плечами Себастиан и усмехнулся, увидев ухмылку на лице Хантера. — К тому же я давно никуда не выбирался. — И сегодня был лучший день для этого, не так ли? — Хантер чуть приспустил очки и хитро глянул на Себастиана. — Просто прогуляться вышел? — Да! — возмущенно воскликнул Смайт, сообразив, на что намекает Хантер. — Я захотел подышать свежим воздухом. — Хорошо, верю. Но в следующий раз делай это не так очевидно, ладно? — Хантер улыбнулся, а Себастиан покраснел и уже не из-за солнца. Видимо, догадаться о его намерениях было легко, а Смайт совершенно терял голову и бдительность рядом с Хантером. Стоило быть поосторожнее. Они еще пару часов гуляли по парку, медленно и размеренно, потому что Себастиан самостоятельно катил колеса кресла, и разговаривали, как старые друзья. Наверное, это был один из самых счастливых дней в жизни Себастиана за последнее время. Даже то, как он шел, не было и вполовину так здорово, как возможность провести с Хантером наедине, вне стен клиники, так много времени. Конечно, недостаточно для Смайта, но вполне хватало для того чтобы узнать Хантера получше. Себастиан был окрылен, он больше не чувствовал злобы или ненависти к жизни. Только чувствовал безграничное счастье, находясь рядом с Хантером. И, казалось, что Кларингтон чувствует то же самое, когда Себастиан близко. Когда Хантер легко касался его руки, когда убирал с волос листья, которые принесло ветром с соседнего дерева, все внутри Смайта сжималось, а сам он еле сдерживался, чтобы не запищать от восторга. Ведь он окончательно и бесповоротно влюбился. Кларингтон проводил его до дома, и Себастиан долго упрашивал зайти, но Хантер только качал головой в ответ. Ему не очень хотелось видеть миссис Смайт, да и те чувства, что вызывал в нем Себастиан, его не радовали. Нет, конечно, с одной стороны, он был безмерно счастлив видеть его веселым и бодрым, особенно из-за присутствия Хантера рядом, но все же это было неправильно. Он ведь пациент, а врачебная этика не позволяла быть им вместе. Даже если очень хотелось. Наклонившись, чтобы обнять Себастиана на прощание, Хантер вдруг услышал тихий вздох. Он отстранился и подозрительно посмотрел на Смайта. — Что такое? Ты не хочешь, чтобы я уходил? — спросил он настороженно. — Нет, просто… Спина немного болит, — нехотя признался Себастиан, недовольный своей несдержанностью. Хантер тут же нахмурился, чувствуя неладное, но Себастиана пока решил не расстраивать. Может, это всего лишь растяжение или отек из-за долгого сидения в кресле. — Ладно. Рад был увидеть тебя сегодня, — Хантер выдавил улыбку и легко провел рукой по волосам Себастиана. — До понедельника, — попрощался он и быстро ушел в направлении своего дома. Мысли его преследовали не самые радужные.***
— Это отторжение. Хантер с болью смотрел на спину Себастиана, участок на которой, куда были введены электроды, воспалился. Отек был не так заметен, наверное, раньше он был больше. И почему Хантер забросил проверять спину Смайта, знал же, что такое может быть. А Себастиан никогда не жаловался. — Почему ты сразу мне не сказал? — Хантер опустился на стул напротив Себастиана и провел руками по лицу. — Это ведь могло вылиться во что-то серьезное. — Ну, я думал, что так у всех бывает. Ты ведь говорил, что все хорошо, все работает, — Смайт испуганно изучал свои коленки и чувствовал, как сердце колотится от страха. — Нет, не у всех. Так не должно быть, понимаешь? — в отчаянии бросил Хантер. Он закрыл лицо руками и тяжело вдохнул. — Мне придется удалить их. — Что? Нет! — воскликнул Себастиан, ошарашенно взглянув на Кларингтона. — Все ведь так хорошо идет, не нужно. — Себастиан, я не могу их оставить. Иначе… Иначе может стать еще хуже, — Хантер подался вперед, сжав руки в кулаки. — Я не могу допустить этого, просто не могу, — устало произнес он, качая головой. — Лечение придется прекратить. Себастиан чувствовал, будто его огрели по голове. Прекратить. Все напрасно. Ему ничего больше не поможет. И он никогда не сможет стать нормальным. Себастиан видел, как смотрит на него Хантер. Словно Смайт побитый щенок. Точно так же смотрели на него все люди, которые, так или иначе, сталкивались с ним. Раньше Кларингтон смотрел по-другому. В его взгляде не было и намека на жалость, он просто имел дело с еще одним пациентом на пути к исцелению. А может, даже не просто пациентом. Но теперь этого нет. Себастиан остался калекой навсегда, и Хантеру он таким не нужен. — Мне жаль, Бас, правда, — Хантер протянул руку, чтобы накрыть ею кисть Смайта, но тот отшатнулся. Жалость ему была не нужна, уж точно не от Кларингтона. Он думал, что так облегчит его страдания, но зря старался. Зря Себастиан вообще рассказал ему про свою спину. Да им вообще не нужно было встречаться. — Спасибо за потраченные усилия, — отстранено произнес Себастиан, чувствуя, как горечь подступает к горлу. — Надеюсь, это не сильно испортит твою статистику. — Себастиан, мне, правда, очень жаль, — прошептал Хантер, придвигаясь ближе, но Смайт уже не смотрел на него. Весь мир снова потух, лишенный последней надежды на счастье. А свет, что исходил от Хантера, только больно резал глаза.***
С тех пор прошел где-то месяц. Себастиан вновь вернулся к привычному ритму жизни, проводя все свободное время в собственной комнате. Иногда он отлучался в парк, но не проводил там больше двух часов. Вскоре окружавшие его люди начали раздражать, на улице стало холоднее, и Себастиан отказался даже от таких коротких поездок. Мама больше не могла найти рычаги давления на сына, хотя и пыталась записать его к психотерапевту. Но Себастиан игнорировал ее попытки, погружаясь в себя еще больше. Раньше так больно не было. Да, ему было плохо из-за того, что его все оставили, но по-настоящему Себастиан никогда не страдал без своих друзей, потому что никого из них не любил. Ему было даже проще одному, чем с ними, всегда было. Но после потери Хантера стало хуже. Он не просто успел привязаться к нему, он успел распланировать всю их жизнь после того, как Смайт снова встанет на ноги. Но не судьба. Видимо, ему вообще не суждено узнать счастья, а просто влачить жалкое существование и смириться. Погода словно чувствовала его настроение, и на несколько дней зарядил дождь. Теперь Себастиан даже не задергивал шторы, он наслаждался каплями, бившими по стеклу, запаху влажных листьев и легким отголоскам грома. Наконец-то то, что происходило в его душе, нашло отражение и в жизни. Его мрачные размышления прервала мама, которая с тихим стуком вошла в комнату. — Я не хочу чай, давай потом, — не глядя, отозвался Себастиан. — Милый, к тебе пришли, — произнесла мать, и Смайт удивленно развернулся. Этих слов он точно услышать не ожидал. Спустившись вниз, Себастиан выехал в коридор и с недоумением обнаружил стоявшего на пороге Хантера. Тот был весь мокрый, капли стекали по его лицу, но радость при виде Себастиана осветила его лицо, и он улыбнулся. — Привет, — поприветствовал Себастиана Хантер и сделал пару шагов вперед. — Можно поговорить? Взглядом попросив мать уйти, Себастиан кивнул и поехал в гостиную. Хантер последовал за ним, после чего уселся на диван и движением руки стер с лица остатки дождя. — Я слушаю. Ты пришел, чтобы сообщить о новой методике лечения? — с едкой ухмылкой спросил Себастиан. — Уже не интересует. — Нет, я… я хотел сказать, что… — Хантер запнулся и поглядел на дверной проем, ведущий в кухню. — Я скучаю по тебе. Да, я знаю, это странно звучит, но… — он запнулся, а Себастиан подъехал ближе. Теперь он внимательно вглядывался в лицо Хантера, пытаясь уловить нотки лжи, но пока что все было чисто. — Раньше тебе было плевать. Ты видел во мне только пациента, — пожал плечами Себастиан. — Жалость заела? Так вот знай, она мне не нужна. — Мне никогда не было плевать на тебя, понятно? — начал закипать Хантер. — Я просто… В том-то и дело, что ты был моим пациентом. Я не мог позволить себе большего, потому что это запрещено. — Но теперь ты вламываешься в мой дом и пытаешься развести меня на беседу. Это тебя не останавливает? — фыркнул Себастиан. — Что ты хочешь услышать от меня? — устало спросил Хантер. — Правду, — просто ответил Смайт, откидываясь в кресле. — Зачем ты здесь? — Потому что я люблю тебя, — Хантер знал, что эти слова могут ошарашить, но они уже больше месяца крутились у него в голове, когда он представлял себе Себастиана. И ему было плевать, в кресле он или нет. Хантер любил его любым. — Вранье, — чуть заикаясь прошептал Себастиан. Он с недоверием смотрел на Хантера, боясь поверить в услышанное. — Меня невозможно любить, я ходя… депрессия-инвалид, — выдавил Себастиан и покачал головой. — Тебе просто жаль меня, вот и все. — Да нет же, — Хантер слез с дивана и опустился на пол перед Смайтом. Он крепко сжал его руки своими и посмотрел снизу вверх прямо в изумрудные глаза. — Правда, мне жаль, что жизнь так с тобой обошлась, но я люблю тебя не поэтому. А потому что когда ты рядом краски становятся ярче, музыка громче. И мне никто не нужен, кроме тебя. Я расстроен не меньше твоего, что лечение не удалось, но мне все равно, в каком ты состоянии. Я буду любить тебя, несмотря ни на что. Из кухни послышался радостный вздох, и Себастиан устало закатил глаза. После слов Хантера он больше не мог злиться, грустить и хандрить. Как и всегда, он не мог не верить ему. Ведь Хантер ни разу не подводил его, ни разу не заставил усомниться в себе. А неудача с лечением от него не зависела. — Ты не знаешь, на что ты подписываешься, — прошептал Себастиан, чувствуя, как жжет глаза от подступающих слез. Улыбка засияла на лице Хантера, и он приподнялся, чтобы оказаться вровень с Себастианом. — Когда я тебя увидел, я понял, что будет непросто. Но я готов бороться, уж можешь мне поверить, — так же отозвался Хантер и через мгновение накрыл губы Смайта коротким, мягким поцелуем, от которого желудок Себастиана сделал тройное сальто. — Ведь как там пелось в песне? — прошептал Хантер, отстранившись. — «Я не сдамся, пока не дойду до конца», — пропел он тихо, и Себастиан, счастливо смеясь, втянул Хантера в новый поцелуй. Может, жизнь и забрала у него что-то ценное, зато дала кое-что значительно ценнее. И этого Себастиан уже не отпустит.