Дом, который оказался не пустым

Доктор Джон Ватсон, живущий в западном Сассексе, просыпается в 2:40 ночи на середине щемящего сна, в котором Мэри встречает его из Афганистана. Ему требуется секунда, чтобы понять, что звук, разбудивший его, издал некто, крадущийся по первому этажу. Доктор Ватсон – разумный человек, поэтому незаконно хранит свой пистолет в запертой шкатулке под кроватью, а патроны – в другой запертой шкатулке в чулане. Эта привычка, вероятно, не раз спасла Мэри жизнь, когда ПТСР обострялось до предела, но в данный момент это означает, что для того, чтобы разобраться с тем, кто крадется по его дому посреди ночи, у него есть только военная выправка и подзабытые навыки рукопашного боя. Главное оружие испанской инквизиции – эффект неожиданности. Эффект неожиданности и страх. Джон тянется за брюками у изножья кровати. Ремень уже продет – иногда ночью приходится срочно одеваться на вызов. Застать незваного гостя врасплох и напугать его все же стоит не собственной наготой. Затем, мысленно похвалив себя за то, что натер пол, и теперь он не скрипит, Джон осторожно подходит к двери и прислушивается. Он с трудом различает, как кто-то пытается выровнять дыхание, как после погони. Из этого вышла бы отличная социальная реклама: «Поскольку в подростковом возрасте я не слушал айпод на предельной громкости дни и ночи напролет, теперь, в свои сорок лет, я могу точно определить на слух, где в моем доме прячется незваный гость». Вниз по лестнице (он сам почти не дышит), бочком вдоль стены гостиной. Незваный гость – мужчина, или же крупная женщина. Мужчина (что все-таки более вероятно) сидит на корточках за гардинами, закрывающими стеклянные двери в сад. Тихо, тихо, беззвучно Джон крадется вперед. Непрошенный посетитель за гардинами сосредоточился на том, что происходит снаружи – хорошо. Он держит винтовку. Это уже хуже. Джон обхватывает ладонью кулак и изо всех сил ударяет человека по голове. Прижав предплечье к шее гостя, Джон швыряет его вбок, перекатывает на живот, упирается коленом в поясницу и задирает ему руки вверх так, чтобы было больно, очень больно. - Ну? - Британская секретная служба. - Ясно. И что, я Вас должен отпустить, что ли? Гость пытается подняться. Джон впечатывает его в ковер и одной рукой начинает расстегивать ремень, чтобы стянуть гостю руки. Стеклянные двери, уже отпертые, широко распахиваются. - Вы могли бы просто наставить на него винтовку, - говорит кто-то. Джон не поднимает головы. - Ага, и продолжать наставлять ее, пока я схожу за телефоном, позвоню в полицию и дождусь их приезда. Вытяните мой ремень, будьте так добры. А потом я свяжу моему приятелю руки, и Вы посидите на нем верхом, пока я схожу за веревкой. Невидимый человек фыркает и роняет какой-то предмет на спину пленнику, рядом с коленом Джона. - Можете воспользоваться вот этим. Его голос – баритон. Очень даже… сексуальный, отмечает Джон, применяя доставшиеся ему пластиковые наручники по назначению. - Спасибо. А еще одних для лодыжек не найдется? - Почему, – с любопытством спрашивает баритон, вручая Джону еще одни наручники, - почему Вы так уверены, что он не из Британской секретной службы? - Настоящий агент Британской секретной службы в засаде в моей гостиной посреди ночи? В любом случае, у него было бы удостоверение от Скотленд-Ярда или что-то подобное. - Ваши заключения верны, но Ваша логика не выдерживает никакой критики, - заявляет баритон, - Вам следует над ней поработать. Джон проверяет, надежно ли защелкнулись наручники на запястьях и лодыжках, проверяет все карманы мистера липового спецагента, ощупывает его руки и ноги в поисках спрятанного оружия (нож в чехле на голени – в наличии), снимает с него ботинки и носки – носки воняют; поморщившись, Джон засовывает их в ботинки и связывает шнурки вместе. Затем берет винтовку, нож, связанные ботинки, садится на корточки и в первый раз поднимает глаза. - Что-то я притомился, - говорит он. - Видимо, не так уж сильно, - и вдруг баритон звучит уже откуда-то снизу. Его владелец сдувается, как воздушный шарик, и оказывается на полу рядом с фальшивым спецагентом, где и лежит без движения. Спецагент же заявляет: - Ну вот. Теперь Вы узнаете его, правда? Это тот детектив-мошенник. Он похитил двух детей, Вы наверняка видели в новостях… - Ага, - говорит Джон, - а теперь попридержи язык. Он встает, кладет винтовку, нож и ботинки на кофейный столик и перетаскивает Шерлока Холмса (Шерлока Холмса!) к дивану, но больное плечо не позволяет ему затащить детектива на диван. Джон закрывает двери в сад, стягивает покрывало с дивана и накидывает его на Холмса, и относит ботинки на кухню, мимоходом отметив про себя, что совсем не беспокоится о том, что оставил под рукой у Холмса и нож, и винтовку. Он отправляет ботинки с носками в мусорное ведро, ставит чайник – там воды аккурат на две чашки, мистер фальшивый спецагент перебьется – затем достает изоленту, возвращается в гостиную и заклеивает пленнику рот. - Извини, но тебя я на сегодня уже наслушался. На всякий случай он обматывает парой оборотов изоленты запястья и лодыжки пленника . Холмс пришел в себя и наблюдает за Джоном, прищурившись, приоткрыв рот, будто Джон – растение с необычными свойствами. Джон говорит: - Вам явно необходима еда и питье. Сейчас я принесу Вам чай с молоком и сахаром, очень большой стакан воды и бутерброд, и когда Вы поедите и попьете… - У Вас есть вопросы, - заканчивает за него Холмс. Джон закатывает глаза. - Да, ведь я не консультирующий детектив, и поэтому мне приходится задавать вопросы вместо того, чтобы самому выудить их из головы моего загадочного посетителя. Забирайтесь на диван, если хватит сил. Вместо это Холмс встает на ноги и, покачиваясь, отправляется вслед за Джоном. - Ладно, подождите, положите руку мне на плечо, я не собираюсь тащить Вас до кухни, если Вы снова отключитесь. Стоп, дайте я захвачу оружие. Он усаживает Холмса за стол на кухне и осматривает его. - Господи, какой же Вы тощий. Холмс опускает глаза. - Непростые выдались три года, да? - Раз Вы сами видите, что это так, и я знаю, что это так, какой смысл говорить об этом? – раздраженно спрашивает Холмс. - Выражаю сочувствие, - пока чай заваривается, Джон достает хлеб, нарезанную курицу, масло. – Что Вы бы знали и принимали как данность, если бы были социопатом, каковым Вас считают, - он придвигает к Холмсу бутерброд и чашку чая, и наливает ему стакан воды, - ешьте и пейте не спеша – мне очень не хочется потом увидеть все съеденное и выпитое снова. Холмс упрямо надувается, но, к удивлению Джона, подчиняется. - Дайте мне Ваш телефон, - требует он с набитым ртом. Джон удивляется, но протягивает телефон через стол. - Майкрофт… Нет, с Мораном разобрались… Нет, Майкрофт, я использовал страдательный залог не случайно… Так и есть… Это, – Холмс замолкает и несколько секунд рассматривает Джона, - комиссованный военный врач. Довольно эффективно ведет бой безоружным, несмотря на ранение в плечо… Подкрался к нему сзади и сшиб его с ног, если вкратце… Да… Майкрофт, заткнись. Ты мешаешь моему пищеварению, - он сбрасывает звонок и кладет телефон Джона себе в карман. - Эй! – восклицает Джон. Холмс надувает губы и возвращает телефон. Джон демонстративно кладет его в карман брюк. - Я не звоню в полицию, потому что..? Холмс отмахивается: - Пустая трата времени. Майкрофт просто сделает так, что все записи исчезнут. Джона охватывает тяжелое, неуютное сомнение: - Я ведь сейчас не подвел человека под казнь без суда и следствия, а? - Не будь идиотом. Майкрофт будет только рад, что он жив: так гораздо проще его допрашивать. Потом они решат, какое удобное обвинение ему предъявить. Джон обдумывает услышанное. Незваный гость и правда пытался убить Холмса, и он такой же спецагент, как сам Джон. Вся эта ситуация, похоже, нечто большее, чем обычное преступление – наемный убийца в засаде в гостиной Джона, внезапное появление единственного в мире консультирующего детектива, уже три года как пропавшего без вести, у Джона в саду… Ладно. Но: - Кто такой этот Майкрофт? И разве тебе не нужно сообщить ему, где ты находишься? И еще: как ты все это про меня узнал? Кроме того, продолжай есть. - Во-первых, мой брат, он же Британское правительство. Он невыносим, но ты увидишь его через час-другой и сам убедишься. Во-вторых, нет, потому что в твоем телефоне подключен GPS. В-третьих, ты что, шутишь? Ты держишь себя как солдат. Ты вывел из строя правую руку Джеймса Мориарти – ты о нем слышал как о Ричарде Бруке – при этом сам ты был безоружен. Ты бережешь левую руку и не смог втащить меня на диван, хотя я, как ты деликатно выразился, «тощий». У поворота к твоему дому стоит табличка: «Джон Ватсон, д.м.н.». Не говоря уже о том, как ты отреагировал на мое физиологическое состояние. Мне продолжать? - О да. - Ты вдовец. Твоя жена умерла чуть больше трех лет назад, возможно от поздно развившихся осложнений после радиотерапии хронического злокачественного лимфоматоза, которую ей проводили в подростковом возрасте. Ты ее очень любил. Недавно ты нашел работу в Лондоне и скоро переезжаешь. Я что-нибудь упустил? Джон делает глубокий вдох. - Это было… блестяще. Тема немного личная, но… да, потрясающе. Глаза Холмса округляются. - Правда? - А что ты ожидал от меня услышать? «Отвали»? - Вообще-то говоря… - Нет, - перебивает Джон, - нет. – Он чувствует прилив сил – честно говоря, чувствует его с того момента, как Холмс сказал: «Можете воспользоваться вот этим» и бросил пластиковые наручники Морану на спину. Осознание этого вызывает у Джона улыбку. Холмс начинает тарахтеть, не сводя глаз с Джона: - На твоем безымянном пальце нет следа от кольца. Возможно, ты не женат, но состоишь в отношениях. Тогда явный кандидат – женщина, с которой ты на фотографиях в гостиной. Ты не разведен с ней, иначе убрал бы фотографии. На фотографии на кофейном столике хорошо видны твои руки. Там у тебя на пальце кольцо. Сейчас кольца нет, и нет уже давно, поскольку следа от кольца не осталось, но ты не разведен – значит, ты вдовец. Как ты овдовел? Ей, вероятно, было тридцать с небольшим. Судя по очертаниям ее шеи под подбородком можно заключить, что ей удалили лимфоузлы. У такой молодой женщины причина, скорее всего, в хроническом злокачественном лимфоматозе. Лечение обычно эффективно, но не исключаются осложнения. Осложнение на сердце имеет наибольшую вероятность оказаться смертельным. Итак, инфаркт миокарда. Дату я узнал из памятки на холодильнике. Ты сейчас ударишь меня? - Что? Нет! Газеты часто называли Холмса хвастуном, позером, даже до того, как Ричард Брук – нет, Джеймс Мориарти – застрелился на крыше Бартса, оставив многократно цитировавшуюся потом записку о том, что Холмс довел его до крайности своим преследованием. Но, возможно, хвастунами люди частенько называют тех, кого не любят, когда такие раздражающие личности раз за разом демонстрируют свой невероятный дар, упорно надеясь, что когда-нибудь кто-нибудь его оценит. Холмс обрадован и изумлен до крайности. - Ну а по поводу работы в Лондоне как ты узнал? Боже, вот это зрелище – наблюдать, как этот измученный, оголодавший павлин распускает перья. Сначала высокомерное выражение лица – раскрываются перья хвоста. Затем: - У тебя тут не меньше дюжины книг по истории Лондона плюс путеводитель по городу и лондонский проездной. Все это и куча никчемных детективных романчиков. Куда еще тебе переезжать? Гораздо интереснее, почему вы решили остаться… О. - Холмс поджимает губы. - В точку, - говорит Джон. Мэри родом из Сассекса, здесь её родственники и друзья, и они решили остаться здесь, поближе к ним, зная, какое у нее слабое сердце. Джон прислушивается к боли в районе груди: все еще болит, но мучительная, иссушающая агония первого года без Мэри, похоже, и правда прошла. Он готов к переезду в Лондон, к шуму, к толпам народа, к метро – ко всему тому, от чего он по своей воле отказался ради жены, когда его комиссовали из армии. В тишине Холмс передвигает крошки по тарелке. - Не наелся? Тот кивает головой. - Спасибо, этого достаточно, - формальным тоном. - Считай это благодарностью за пластиковые наручники. Теперь, когда ты поел, я измерю тебе давление и пульс. Ты сказал, твой брат приедет через час-другой? При желании можешь принять душ, если тебя не шатает. - Да, да, это было бы… у меня давно не было возможности… - Да, ты удивишься, но это заметно даже неопытному человеку. Холмс удивленно фыркает от смеха. И снова в ответ у Джона в груди что-то искрит. Это чувство – кипучее, заполняющее его от макушки до пальцев ног – совершенно не похоже на тот вялый интерес к свиданиям, который Джон старательно раскачивал в себе с тех пор, как осознал, что готов распрощаться с прошлым. Наш Ватсон один не останется Чаще всего пациенты глядят в никуда, когда у них замеряют основные показатели состояния организма – Джон полагает, их смущает положение источника информации или же то, что они вынуждены терпеть, пока их трогают. Холмс же сам наблюдает, внимательно и оценивающе, прищурив глаза. У Джона начинают гореть щеки от такого близкого взаимодействия – в прямом смысле близкого, поскольку сейчас он держит Холмса за запястье и измеряет пульс. Хорошо, что Холмсу очень не помешал бы душ – запашок помогает Джону не отвлекаться от профессиональной задачи. В этот момент Холмс весело фыркает, и сосредоточиться становится еще сложнее. Доктор Ватсон выпрямляется и протирает стетоскоп спиртом. - Давление 100 на 70 – немного пониженное, но ты вполне способен принять душ самостоятельно. (Самостоятельно? О, заткнись, Джон!) Пульс 96, частота дыхания 14, в целом неплохо. - Хотя и тощий. - Ладно, юношески стройный – так лучше? Холмс натягивает на лицо высокомерное выражение, будто бы не его самолюбию сейчас польстили. Ну ты и фрукт, боже мой. - Так, сейчас я проверю этого – как его? Морана? – а потом все тебе приготовлю. Моран сумел перевернуться на спину и злобно пялится в потолок. Он явно терся лицом о ковер, пытаясь избавиться от изоленты, но только натер кожу. Джон переворачивает его обратно на живот, проверяет, что тот надежно связан, потом измеряет пульс и частоту дыхания. Наверняка его давление повышено – в таких-то обстоятельствах – но Джона это мало волнует. Моран издает полузадушенный рык, и почему-то именно это выводит Джона из себя. - Заткнись, ты! Ты сам решил забраться ко мне в гостиную посреди ночи, чтобы убить человека, и это оказалось неудачным решением. Печально, печально. Со стороны кухни раздается смех. Холмс стоит в дверях, опираясь о косяк. - Что? - Тебе надо было стать директором школы. Идеальное обращение с хулиганами. - Мечтай-мечтай. Неужели я и правда ляпнул такое? Они с Холмсом смотрят друг другу в глаза, и между ними натягивается обжигающе яркая нить. - Знаешь, - наконец говорит Джон, - я знаю, кто ты такой, и ты знаешь, кто я такой, но мы до сих пор не представились друг другу. Я Джон. - Шерлок. Да, учитывая, что я собираюсь снять с себя одежду, нам стоит называть друг друга по имени. С пола позади них раздается взбешенное мычание. * Джон выдает Шерлоку пару чистых полотенец, зубную щетку, и, пока тот принимает душ, достает трусы, носки и футболку. Ни одни брюки Джона Шерлоку не подойдут, но Джон знает, насколько неприятно снова надевать грязное белье после того, как сам впервые за много дней вымылся. Это один из положительных уроков, усвоенных им в Афганистане, помимо умения бесшумно двигаться и обезоружить врага, едва проснувшись среди ночи. Джон подумывает о пистолете, но при нем все еще винтовка и нож Морана, а с большим количеством оружия ему не управиться, и поэтому он просто заканчивает одеваться. Когда Шерлок выходит из ванной, его опять слегка пошатывает, и он только для видимости сопротивляется («Я никогда не сплю во время расследования» - «Ну, если ты не спал три года, полагаю, настало время вздремнуть»), когда Джон отводит его в гостевую спальню и многозначительно указывает на одеяло. Можно ли картинно упасть на кровать? Несомненно, даже если на тебе надеты чужие трусы и футболка, которая тебе одновременно слишком велика и слишком коротка. - Майкрофт… - Да, по поводу Майкрофта. Как я узнаю, что разговариваю с ним, а не с новым кандидатом на связывание? - Я скажу «Привет, Майкрофт, ужасно, что зашел – впрочем, как всегда». - Детский сад, честное слово. Давай представим, Шерлок, чисто гипотетически, что я буду внизу, когда придут гости, тогда как ты будешь здесь, наверху. Как я узнаю Майкрофта? - Высокий придурок с рыжими волосами, длинным носом и пивным животом. Ну да, конечно, полагаю, он мог перекрасить волосы или отрезать себе голову из вредности, или сесть на диету. Спроси его, кем я хотел стать в детстве. - И каков правильный ответ? Неразборчиво. - Кем-кем? - Пиратом, - и сказав это, гениальный и сварливый консультирующий детектив Шерлок Холмс мгновенно засыпает. * Джон дремлет на стуле перед лестницей на второй этаж с винтовкой Морана на коленях, когда высокий рыжий человек в шикарном костюме заходит в стеклянные двери, перешагнув через Морана. С ним три десантника и элегантная девушка. Девушка одета как секретарь-профессионал, но у нее походка солдата. Шерлок спит уже где-то около часа. Джон встает со стула. - Доктор Ватсон, - говорит высокий рыжий человек. - Кем Шерлок хотел стать в детстве? – Джон отчаянно надеется услышать правильный ответ, потому что одно дело свалить одного вооруженного человека, застав его врасплох, но он готов заранее признать поражение, если против него три десантника и одна представительница вида «Мой мизинец – смертельное оружие». Если рыжий человек не Майкрофт Холмс, то максимум, на что может надеяться Джон – это дать Шерлоку примерно четыре секунды на то, чтобы проснуться и выпрыгнуть в окно второго этажа. Смертоносный Мизинец ухмыляется, не отрывая глаз от мобильника. Рыжий человек отвечает просто: - Понятно. Наш пират спит наверху, - затем обращается к десантникам, - Заберите Морана. Мы с Антеей приедем позже. Один из десантников перекидывает Морана через плечо, а двое других прикрывают его с флангов по пути через сад Джона к бронемашине на подъездной дороге. Слышен скрип гравия под колесами, и задние фары исчезают за поворотом. Тем временем, Смертоносный Мизинец по имени Антея (или это псевдоним?) расположилась на диване Джона, все так же не отрываясь от мобильника. Еще вчера Джону бы не понравилось, что его игнорируют, но, похоже, его собственное внимание теперь сфокусировано на другом объекте. Он спрашивает у Майкрофта: - Что, винтовку мне оставите? - И нож полковника Морана тоже. В конце концов, Ваша преданность не подлежит сомнению, - улыбка Майкрофта представляет собой невероятное сочетание: она одновременно искренна и совершенно не успокаивает. Джон решает сконцентрироваться на искренности и кладет винтовку на стул. - Я знаю, что ваш брат долго… отсутствовал. Гостевая спальня в конце коридора справа. Вы, наверное, захотите туда заглянуть. Джон бы остался здесь, внизу, дал братьям побыть наедине, но Майкрофт произносит: - Это ваш дом. Буду признателен, если Вы меня проводите. Для человека в таких дорогущих ботинках Майкрофт Холмс двигается очень тихо. И не торопится. Он одобрительно хмыкает, осознав, что ни лестница, ни пол в холле не скрипят – иными словами, он не просто (или не только) чиновник высшего эшелона. Когда он добирается до гостевой спальни, только резкий вдох выдает его эмоции. Он долго смотрит в темноту комнаты. -Ох, братишка... - еле слышно шепчет он, а потом разворачивается и спускается вниз по лестнице. По возвращении Майкрофта и Джона Антея кивает и выходит наружу – у Джона проскакивает мысль о том, что сегодня в саду необыкновенно оживленно – и секунду спустя возвращается с сумкой, которую передает Майкрофту, а тот, в свою очередь, вручает ее Джону. - Пожалуйста, передайте это Шерлоку, когда он проснется. Там он найдет чистую одежду, бумажник и новый телефон. Я могу прислать за ним машину, или, если захочет, он может вернуться в Лондон самостоятельно. Я прислал на телефон СМС с относящейся к делу информацией. Доброй ночи, доктор Ватсон, - и так же ровно, как если бы он разговаривал с работником почты, у которого только что купил марок, он добавляет, - Я чрезвычайно благодарен Вам за то, что Вы спасли ему жизнь. Потом в темноте слышится звук мотора, и Майкрофт Холмс со Смертоносным Мизинцем уезжают. Джон стряхивает с себя оцепенение, закрывает и (хоть это и бессмыслица) запирает стеклянные двери, берет сумку и винтовку и отправляется спать. Спать ему хочется ужасно. * Джон просыпается довольно поздно. Он чувствует себя так, будто ему только что вручили билет на космический шаттл. Шерлока нет в гостевой спальне, но он вывалил содержимое сумки на постель и, очевидно, переоделся, так как трусы и футболка Джона валяются кучкой в ванной на полу. Ни фига подобного, - думает Джон – немедленно отматываем это назад. Шерлок сидит за кухонным столом и читает что-то в блокноте. Перед ним стоит открытый ноутбук. Джон швыряет трусы и футболку ему в голову, когда замечает, что это его собственные блокнот и ноутбук. Кроме того, Шерлок, похоже, вытащил все из холодильника и кухонных шкафчиков и все перепробовал. - Какого хрена? – спрашивает Джон. - Ты проводил мои эксперименты, - отвечает Шерлок, - Зачем? Я вижу, когда ты их проводил, ты, по крайней мере, четко прописывал даты, хотя твои методы исследования довольно жалки, но зачем? - Подними мое белье, мать твою, а? - Но ты швырнул им в меня. - Потому что ты, мать твою, бросил его на пол в ванной вместо того, чтобы положить его в чертову корзину для белья, которая была прямо перед твоим чертовым носом. Какого хрена ты взял мой блокнот и ноутбук? Догадавшись, что неплохо бы сделать шаг к примирению, Шерлок поднимает одежду, но потом хмурится, растерянно глядя на нее, и кладет себе на колени. Наверное, в этот самый момент Джон четко видит, как дальше пойдет его жизнь, и осознает, что сейчас сделает выбор, из-за которого в будущем рыпаться будет уже совершенно бесполезно. Он вздыхает и садится напротив Шерлока. - Прошлой ночью, когда ты подметил все эти вещи по поводу моей жизни, ты, наверное, также понял, что Мэри умерла прямо перед твоим исчезновением. Шерлок кивает. Джон прокашливается – вряд ли когда-нибудь он сможет легко об этом говорить. - После ее смерти я много сидел в интернете. В общем-то, бесцельно. Но я читал статьи о тебе, о том, как ты похитил тех детей, как свалил вину на никому не известного актера. Это было достаточно необычно, чтобы заинтересовать меня, даже когда я не мог ни спать, ни есть. Поэтому я заглянул в твой блог. «Наука дедукции». Я хотел просто посмеяться над чем-то, но… та страница о табачном пепле. Как находить различия между десятками разных типов. Ты так…так детально обо всем этом писал. Не та вещь, которую станешь придумывать, просто чтобы разрушить жизнь безвестного человека. Мне совершенно нечем было заняться - работать я был неспособен, толку от меня не было никакого – и я стал заказывать по интернету табак и сжигать его. Тех же марок, которые, по твоему утверждению, ты мог отличить по внешнему виду, и сначала мне это непросто давалось, но чем больше я смотрел на пепел, тем больше я понимал, о чем ты писал. Тогда я взялся за другие твои эксперименты. Как быстро ткани того или иного органа разлагаются в той или иной почве. Какие следы оставляют ботинки на рифленой подошве, в которых прошлись по отходам продуктового рынка в конце оживленного дня в июле. Это было просто смешно. И все это было абсолютно точно. И тогда я подумал: Он не мошенник. Или не был мошенником – я полагал, что ты, наверное, мертв. Но вот к чему я пришел: что Ричард Брук был на самом деле Джеймсом Мориарти, как ты всегда и говорил. Я не знал, жив он или нет – это я вычислить не смог – но я принялся спорить с людьми, защищая тебя. Они, наверное, считали, что я сошел с ума от горя. И это, в принципе, так и было. Но при этом я мог отличить полдесятка видов табачного пепла друг от друга. Шерлок не поднимает глаз от блокнота. - Люди… поражаются тому, что я делаю. Или просят меня вроде как показать фокус. Потом злятся. Часто происходит, что люди начинают злиться. Они не пытаются повторить мои эксперименты. Никто никогда… Я вчера не мог понять, почему ты не отпустил Морана, когда поднял глаза и увидел меня. Консультирующий детектив-мошенник. Вот почему я влез в твои… - он неловко сдвигает блокнот и ноутбук в сторону Джона. Джон тщетно пытается вспомнить, когда еще при нем кто-нибудь был поражен, что его считают человеком. - Ладно, - говорит он наконец. Голос звучит хрипло, - ничего страшного. Шерлок продолжает: - Мориарти мертв. Все это – последние три года – ушли на то, чтобы избавиться от его преступной сети. Но я сам видел, как он застрелился. Выстрелил себе в рот, так что он совершенно точно мертв. - Ну, - серьезно отвечает Джон, - как актер он мало что из себя представлял. Шерлок изумленно смотрит на него. - Наоборот, он провел крайне сложный, - на этом он начинает смеяться, чему Джон очень рад. - А учитывая расположение раны, превращение его в зомби не представляется возможным. - Нет, не представляется. Хотя, Джон, должен заметить, что существуют определенные виды паразитов… - Нет, заткнись, заткнись сейчас же, разная степень разложения в разных видах почв – это еще ничего, но мы не будем обсуждать за завтраком зомбирующих паразитов. - А я уже поел, - говорит Шерлок. Торжествующе. * После завтрака Джон заставляет Шерлока подать ему все банки и коробки, которые тот повытаскивал из холодильника и шкафчиков, и убирает их на место; заставляет его пойти наверх и положить белье в корзину; и заставляет выпить стакан воды и еще чашку сладкого чая с молоком, потому что Джон стопроцентно уверен, что Шерлок до сих пор обезвожен. Он наливает себе вторую чашку, когда стеклянные двери отворяются (Я помню, как запирал их вчера ночью), и Смертоносный Мизинец заходит внутрь, не сводя глаз с мобильника. - Машина, - говорит она подсвеченному экрану. Джон вручает Шерлоку сумку. - У меня квартира в центре Лондона, - говорит Шерлок. - А. - Вторая спальня свободна. - А. - Ты можешь ее занять. - Видишь ли, я уже снял квартиру. Презрительно: - В Хеммерсмите. - Кроме того, мне нет нужды делить квартиру с кем-то еще. - Нет, понятное дело, что нет. Ну, меня ждут несколько расследований… - Нет у тебя никаких расследований. Ты еще даже не вернулся из мертвых, врун. В любом случае, я вчера записал номер твоего мобильника, пока ты спал. Шерлок не двигается. - Потому что есть кое-что, что мне от тебя нужно, - глубокий вдох, - свидание. И Джон Ватсон, доктор медицинских наук, в прошлом состоявший в Королевском военно-медицинском корпусе, получивший Военный крест за отвагу, без оружия нейтрализовавший самого опасного наемного убийцу Джеймса Мориарти, набирается смелости, поднимается на носки, притягивает к себе Шерлока Холмса, консультирующего детектива, который вот-вот вновь появится на общественной сцене после того, как три года разбирался с самой большой и опасной криминальной сетью в мире – и целует его в губы. - О! – говорит Шерлок, совершенно пораженный, - Хорошо. Ладно.