Божество

Если бы Араки Хитоши позволил, Хибики почти боготворил бы его. Впрочем… к чему это пошлое уточнение – «почти»? Хибики боготворил своего начальника и без непосредственного разрешения. И пусть тот говорит, что никогда не хотел никого подавлять, что все выводы, которые сделал его подчиненный – это лишь домыслы и фантазии, пусть. Для Хибики достаточно размышлять о том, какой алтарь подошел бы вожделенному божеству. Каким он был идиотом, каким он был глупцом, когда считал, что нет ничего слаще отчаяния в глазах своего сломанного изнасилованием сводного брата! Сатоми и близко не стоял рядом с пылкой страстью и жаждой подчиняться божеству. Хибики впервые желал не иметь – принадлежать. Божество снисходительно отвергало подношение, укоряющее качая головой и рассматривая помощника через тонкие стекла очков. - Сломайте меня, как ломали многих людей до этого, - предлагал Хибики. – Даже под угрозой смерти. Я останусь на вашей стороне. Божество считало самый ценный дар, который мог предложить Хибики, - прихотью и забавой. В безумных глазах психопата загорался восхищенный огонек. Ломать, отвергая… восхитительная идея. Он сам не додумался бы. - Возьмите мою жизнь, - перечислял Хибики, - она принадлежит вам. Возьмите тело или душу, что вам больше нравится? - Ты много выпил, достаточно говорить глупости, - качало головой божество. Араки Хитоши сам не предполагал, насколько умел подавлять. Хибики смиренно кивал. Уходил. Пытался загасить пламя отчаянной жажды принадлежать, подтверждая свое право обладать. В какой-то момент насиловать брата становилось почти скучно. Снова это пошлое уточнение. Скучно. Без «почти». …ни во что не верю, ничего не осталось от первой потери до смертельной усталости… - Тем стану, кем наречёшь меня, того любить буду, кем наречёшься. Хочешь – демоном… хочешь – божеством? – искажалось в зеркале лицо Хибики. Араки Хитоши непроницаемо изучал захлебывающегося безумием помощника и молчал. - Почему?. – сдался Хибики отчаянию. Он не был так плох, чтобы не суметь заинтересовать. Дело не в этом. Но в чем же тогда?... - Ты совершенно забыл о правилах приличия, - счел возможным ответить Араки. Хибики показалось, что на него обрушился водопад вожделенного счастья. - Тогда накажи меня. - Снова забываешься. В грозу сначала вспыхивает молния, и лишь потом – обрушивается гром. Хибики заулыбался. Он понял. Законопослушный гражданин не обратится к старшему в корпорации на «ты». Мир якудза, его правила и нормы пропитали их обоих насквозь. Вот только божество прошло через липкую паутину, приняв облик руководителя корпорации, а Хибики – не смог. Паутина тянула его назад, заставляя оговариваться и предлагать все, что в чистом и пристойном верхнем мире считалось запредельной грубостью. Но ведь они оба когда-то родились в другом – нижнем – мире… …я знаю, как не сдохнуть и пройти сквозь этот ад ведь ты не сомневаешься, что я тебя слабей, чего же ты теряешься, давай же - ну, убей! - Вам достаточно приказать. Не связывать, - пытался объяснить Хибики божеству, насколько такое служение вожделенно для него. Пытался объяснить – и беспрекословно подставлял руки под затянутый петлей собственный ремень. - Разве не об этом ты меня так долго умолял? – иронично интересовалось божество. Хибики втянул воздух, чтобы ответить – и выдохнул, облизывая вмиг пересохшие губы. - Всё верно, - смиренно согласился он, не смея спорить с тем, какой ад готовил для него Араки. Всё, что угодно. Кроме игнорирования. Всё остальное вызывало восторг. В конце концов, не зря же сводный брат так упорно называл его «извращенцем» - хоть и отзывался послушно, привыкнув к насилию как к единственной форме внимания к себе? Хибики немел от восхищения перед равнодушием Араки Хитоши. Готов был целовать наручники, вздергивавшие его так высоко, что реальной становилась угроза вывихнуть оба запястья, – даром, что дотянуться не мог. - Тебе стоит выбирать рубашки с более плотным манжетом, - сделал ему замечание Араки. Хибики мельком проследил за взглядом начальника – действительно, во время поворота пришлось сильно вывернуть руль, и рукав сместился, открывая недвусмысленный след. - Прошу простить, - кивнул Хибики. Если бы позволял стиль одежды, он с удовольствием купил бы напульсники с жесткой фиксацией. Но дресс-код не позволял таких вольностей, поэтому пришлось ограничиться не менее жесткими манжетами, плотно прилегающими к коже и временами пропитывающиеся сочащейся из ранок сукровицей так, что рубашку приходилось менять и днем. Хибики думал, что не может испытывать большего благоговения. Пока Араки Хитоши не снизошел до того, чтобы пояснить помощнику своё видение ситуации. Хибики не слушал – внимал, как минимум. Божество называло происходящее «необходимым педагогическим воздействием». Хибики немел от восторга. Он просил сломать, предлагая тело, душу, жизнь – все, что пожелает его божество, но ему очередной раз отказали. Его… не воспринимали как живое существо, имеющее право требовать. От понимания того, как его несколькими фразами низвели до статуса служебной собаки, которой требовалось больше строгости, нежели всем остальным, Хибики хотелось взвыть в голос. - В таком случае, разве вам не логичнее будет видеть во мне вещь, которой вы можете распоряжаться по своему усмотрению? – предлагал Хибики, с трудом подбирая слова. – Одного вашего слова будет достаточно. Араки Хитоши молчал. Хибики преклонялся перед своим божеством. Ситуация требовала подношения на невидимом алтаре. Хибики счел, что двойной жертвы в виде женщины божества и его нерожденного дитя будет более чем достаточно. Женщина сама шагнула вниз – стоило лишь чуть подтолкнуть. По отчетам медиков, плод был жив еще более получаса после смерти матери. …поверь в мою ложь, убей мою правду, чего же ты ждешь?... Слаще боли, чем то, которую испытывал Араки Хитоши после смерти жены, Хибики никогда не видел. Это было более чем великолепно, более чем достойно преклонения. - Если пожелаете, я вынесу куда больше боли, чем Хисако-сан… - вкрадчиво сообщал Хибики, раз за разом наполняя стакан своего божества каким-то высокоалкогольным напитком. Каким? Он не вспомнил бы. Это был так неважно – боль в каждом движении Араки была крепче любого алкоголя, слаще любой мести. Слаще обладания. Слаще стремления принадлежать. - Я всегда буду на вашей стороне, - клялся Хибики, стоя на коленях радом с креслом божества. Араки позволил целовать свои руки. Араки впервые слушал его, не качая головой с упреком в глазах. – Я буду с вами даже в своем посмертии. Вам достаточно приказать. Хибики всегда хорошо умел предвидеть развитие событий. - Будь, - дозволило ему божество. Оставалось лишь склониться, касаясь лбом пола, и принять снисходительное разрешение как высочайшую волю. А хотелось ведь – приказа… Даже погруженное в скорбь, божество с легкостью показывало свое превосходство. …это ли не счастье? ... ты замедлишь на секунду - и проиграно сраженье. и в глазах моих увидишь ты своё опустошенье...